Ксения Татьмянина - Связующие нити (СИ)

• Название: Связующие нити (СИ)
• Автор: Ксения Татьмянина
• Издательство: Си
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2015

Днём она преподаватель и художник, а ночью — Реставратор чужих воспоминаний. Днём он чертёжник, а ночью Строитель мостов между людьми, потерявшими друг друга. Вместе они работают в загадочном агентстве «Сожжённый мост» — на последнем этаже заброшенного Здания, куда приводит посетителей их связующая ниточка с теми, кого однажды они упустили. Разные люди, перипетии судьбы, и шестеро сотрудников агентства не успевают заметить, как переворачивается их собственная жизнь. А он и она по-настоящему себя и друг друга находят спустя четыре года после собственной свадьбы.

---

— Вельтон, ты живодёр! — вскричала сердобольная Пуля, предчувствуя конец истории.

— Я же говорю, второй день без еды…

Скрипнула дверь, стала открываться…

— Это ты называешь двадцать минут?

Но на пороге стояла не Зарина. Молодая красивая женщина испуганно замерла в повисшей тишине, словно не ожидая войти в нормальное помещение из жуткого подъезда. Она схватилась рукой за большую пуговицу на горловине пальто и хотела что‑то сказать, но, видимо, перехватило дыхание.

— Вы потеряли человека?

В таком беззвучии тихий вопрос Тристана прозвучал очень отчетливо. Женщина перевела на него глаза, и выражение испуга сменилось поражением. Она и сама, видимо, до последнего момента не понимала причину изглодавшей её тревоги и несчастья.

— Да… Да! Откуда вы знаете?

— Вы же пришли сюда.

— Конечно…

— Проходите.

Гостья прошла внутрь, Тристан, выйдя из‑за стола, помог ей снять пальто и предложил присесть, но в каждом движении женщины чувствовалась растерянность и неловкость. Что говорить, что делать? С чего начать? До конца ли ей верилось, что это не сон, и она действительно в старом нежилом доме, в три часа ночи, пришла рассказать о связующей нити?

— Это так странно…

— Когда же она вернется, — процедил в мою сторону Трис, — запропастилась…

— Кажется, это уже она.

В незакрытой двери с полным пакетом нарисовалась и Зарина. Охнула, увидев посетителя:

— Здравствуйте, — и пролетела к вешалке.

В секунду управилась с верхней одеждой, пакет задвинула за свой стол и подошла, поправляя волосы.

— На улице совсем весна, даже ночью уже тепло, правда?

— Да.

— Я бы тоже с удовольствием погуляла, да вот ночная смена. Работа. Вы тоже с работы?

— Я? — удивилась та, — нет… я у друзей была. В смысле у подруги, мы собирались на встречу выпускников.

— Боже, это вас так поздно отпустили с вечеринки? И проводить не кому было? Хорошо, что заглянули к нам.

— Извините, сама не знаю, почему мне подумалось…

— Так расскажите, раз пришли.

Я подалась вперёд, превратившись в слух.

— Как ваше имя?

— Анна.

— Я Зарина, это Пульхерия, это Грэтт, Тристан, Вельтон. Рады знакомству… кого вы потеряли?

— Неужели можно найти?

— Понимаю ваше неверие. Много лет прошло? Это было в детстве?

— Да, почти, мне было уже одиннадцать.

— Начните сначала.

Никто ни единым вдохом не прерывал работу Настройщика.

Ей было одиннадцать. Под конец зимы, в феврале, Анна попала в больницу с воспалением лёгких, и несколько дней провалялась в бреду, а потом, когда пошла на поправку, её перевели в общую палату. Там то она и познакомилась с девочкой, чьё имя она уже не помнит. И не помнит, по какой причине та тоже попала в больницу, но дружба возникла сразу. Они напридумывали каких‑то игр, держались вместе, по ночам потихонечку шептались через тумбочку, рассказывая тайны, которых не знал никто прежде. И шли на поправку быстрее прочих, на радость родителей. Через четыре дня Анну выписали, и она пообещала, что зайдет её навестить. Обещала, да дома, вернувшись в привычную обстановку, занявшись уроками, догоняя программу, возвратившись к школьным подружкам, забыла. Вспомнила, когда дома раздался телефонный звонок и, взяв трубку, она услышала такое неловкое „Привет, это…“, и та назвалась по имени. „Привет“, — натянуто со стыда ответила Анна. Девочка продолжала: „У нас в магазине шоколадки „Рико“ привезли, я вспомнила, что ты говорила, это твои любимые, решила позвонить“.

Эти „Рико“ в то время продавались во всех магазинах. Она так и ответила.

Вина за невыполненное обещание, растерянность, неумение выходить из молчания, когда не знаешь, что спросить или как прервать разговор, заставили её молчать в трубку, а на той стороне раздавалось ненаходчивое сопение „Ну ладно тогда… я просто вспомнила и позвонила. Значит, у тебя они тоже продаются? Да?“. „Да“, — и снова молчание. „Пока тогда“, „Пока“…

Сейчас Анне тридцать. Девятнадцать лет с того дня она прожила с колокольчиком внутри, который звонил иногда, и очень негромко, воспоминанием об этом разговоре. Жизненные события бурлили, она училась, строила карьеру, отношения, дважды была замужем. Первый раз вышла, когда ей было двадцать, второй раз, когда двадцать два. Мужчины своим вниманием никогда не обделяли, она знала, что красива и интересна. Подружек куча, — со школы ещё и с университета, с работы, да только одним либо не особо дело есть до её жизни, другие завидуют, третьи козни строят и мужчин отбивают. Тряпки, сплетни, диеты, — вот и все разговоры, тошно становится. Настоящей, лучшей подруги нет. Чтоб горе пополам, радость искренне, чтоб пореветь напару. И звенит далекий колокольчик о шоколадке „Рико“.

— Её до сих пор фабрика выпускает… я сегодня с этой встречи выпускников иду, выть от одиночества хочется. Понимаю, что ни одной родственной души на земле нет, кто бы понимал с полуслова, или не с полуслова, а вообще понимал. Что бы ни случилось… а тут эта шоколадка в киоске на витрине лежит. Я ничего не помню, кроме этого телефонного звонка. Ни имени девчонки, ни о чём болтали в больнице, ни во что играли, помню только, что она и была „настоящей подругой“. Я потеряла этого человека.

Зарина взяла Анну за руку, накрыла второй ладонью и ответила:

— Ясно. Я не буду вас обманывать, говоря, что у нас всё получится. Некоторые мосты восстановлению не подлежат, если их подожгли с обеих сторон. Вы должны прийти завтра, и мы начнём работу, сможете прийти?

— Да. Как сегодня?

— К двенадцати.

— Я обязательно приду, только помогите мне.

Она оделась, открыла входную дверь в темноту подъезда. Сейчас, на не затуманенную голову, поняла, через какую жуть сюда добиралась.

— Простите, а света на лестнице нет? — и бросила взгляд на ожившие боем часы. Четыре. — И мне теперь так страшно добираться до дома…

— Вы далеко живёте? — спросил Трис.

— В трёх кварталах.

— Я провожу вас.

Я никогда не уставала восхищаться своим Тристаном.

Глава 7.Каморка

Утром я отправилась на работу, потом домой. Завтрак и сон. День пролетел незаметно настолько, что когда я вновь оказалась за своим столом и снова увидела Анну, мне показалось, что ни я, ни она не уходили из Здания ни на минуту.

Вчера Зарина сказала, что ниточка настоящая. Случались такие ошибки, когда в агентство заходили отчаянные одиночки, которым каждый упущенный случай казался тем самым. Крик в пустыне, но никак не связующая нить. Мост, тысяча мостов, горящих только желанием построиться, но не протянутых ни к кому и ни до кого.

Задача решалась в несколько этапов, и я была на втором, сразу после Зарины. Пуля на третьем, Сыщик на четвёртом, Тристан на последнем, пятом. Где искать Сыщика, когда он нужен уже вот — вот, почти что завтра? Окинув мысленно всех немногочисленных знакомых, и мужчин, и женщин, я не видела ни одной кандидатуры. Признаться, и круг был узок…

— Я Грэтт, — напомнила своё имя, — Реставратор. Пойдёмте со мной.

Анна с готовностью кивнула. Всё же это были разные дни, — гостья была воодушевлена, а не подавлена, как вчера, чувствовала себя гораздо уверенней. Я открыла одну из двух комнатных дверей и включила внутри такое же оранжевое бра, как и в холле. Узкая комната, которую я называла каморкой, была заставлена всяческим хламом, который по негласному правилу никто не уносил и не вычищал пространства. Хлам был разный, — книги, рулоны пожелтевших обоев, всяческая старинная утварь и картины. Мы пробрались в уголок к моим полкам, и я показала Анне на её пуфик, села напротив на такой же и взяла на колени планшет. Бра как раз висело слева, мне было хорошо видно её лицо, а комната с остальным народом остался за дверью. Как мы вчера не мешали Настройщику, так и мне, Реставратору, никто бы не посмел помешать.

— Вы будете рисовать меня? — Женщина проследила глазами за всеми моими движениями по извлечению угля, соуса и сангины, палочек — растирок, альбома с чуть затонироваными под топлёное молоко листами.

— Нет, — я невольно заулыбалась ей, — вернее не совсем так, как вы думаете. У этой комнаты есть одно незаурядное свойство передачи мысли. Сама не знаю, как это происходит, но сейчас вы на некоторое время получите способность отразить свои воспоминания. Вы сами умеете рисовать?

— Нет, я секретарь.

— Ваша задача сосредоточиться на воспоминании того времени, когда вы контактировали с человеком, с той девочкой. Даже если это будет, как туман, ни конкретного лица, ни обстановки, только по общим ощущениям, этого будет достаточно. Мои руки нарисуют всё, что ваша память хранит, и не желает пропускать через прошедшие годы. Готовы?