Ольга Елисеева - Геополитические проекты Г. А. Потемкина

• Название: Геополитические проекты Г. А. Потемкина
• Автор: Ольга Елисеева
• Издательство: РАН Институт российской истории
• Жанр: История
• Год: 2000
• ISBN: 5–8055–0045–0

Монография О. И. Елисеевой, посвящена одному из наименее изученных аспектов в истории политической мысли России XVIII в. — возникновению и формированию внешнеполитических доктрин, оказавших заметное влияние на развитие русской философской и политической культуры, а также на международные отношения последних двух столетий. Вторая половина ХVIII в. ознаменовалась появлением крупных государственных проектов, впервые связывавших выгоды политических союзов, дипломатических и военных акций с естественным географическим положением России. В ряду этих проектов документы, разработанные светлейшим князем Потемкиным, занимают особое место. Его записки «О Крыме», «О Польше», «О Швеции», а также проекты, посвященные Северному Кавказу, Закавказью и Персии до сих пор не подвергались исследованию. Между тем, именно в них сосредоточены идеи, ставшие ведущими во внешней политике второй половины екатерининского царствования и в конечном счете заложившие основы для всей дальнейшей геополитики Российской империи

---

Если взглянуть на карту Европы до второго раздела Польши, то становится понятным, почему провиант для русской армии удобнее было заготавливать на территории польской Украины, оттуда же его можно было быстро доставлять к предполагаемому театру военных действий в Северном Причерноморье, а затем в Молдавию и Валахию. Недавно присоединенные к России южные территории развивались довольно быстро и к началу войны уже были способны прокормить себя, но им еще не по силам было снабжать большую армию. В Коронной Польше находились огромные [94] имения самого Потемкина, насчитывавшие 70 тыс. крепостных. В этих владениях заготавливался лес для нужд армии, столь необходимый при осаде турецких крепостей. Именно на польские земли, расположенные недалеко от театра военных действий, казалось легче выводить армию на зимние квартиры. В преддверии новой войны Потемкину представлялось важным получить в тылу у русской армии союзное России государство.

Екатерина II настороженно отнеслась к идее альянса с Польшей, выставляя на вид князю внутреннюю нестабильность последней. Переменчивость политическим настроений аристократических группировок, боровшихся в Польше за власть, смущала императрицу. Но была и другая причина, по которой Екатерина старалась уклониться от прямого согласия на союз с Польшей. Трудно было ожидать от Австрии, альянсом с которой Екатерина II очень дорожила, доброжелательного отношения к появлению в составе антитурецкого блока, нового члена, претендующего на значительные земельные приобретения.

Подтверждением возможного недовольства Австрии в случае заключения русско-польского союза стала активизация проавстрийской группировкой деятельности против сближения с Польшей. Руководители этой партии: президент Коммерц-коллегии Воронцов и управляющий Дворянского и Государственного заемных банков Завадовский - обладали при дворе большим влиянием, не столько благодаря занимаемым должностям, сколько в силу связи с союзной Австрией. Они обратили свои выпады лично против Потемкина как главного инициатора союза с Польшей. Несколько мягче них, но в значительной степени под влиянием Австрии действовал и Безбородко.

Воронцов в течение двадцати лет управлял российской торговлей. Деятельный, предприимчивый и опытный в ведении коммерческих предприятий он был, по английской пословице, «the right man on the right place» - «правильный человек на правильном месте» - и умел здраво распорядиться огромной властью, сосредоточенной в его руках. Императрица и Александр Романович испытывали друг к другу взаимную нелюбовь, поскольку переворот 1762 г., возведший Екатерину II на престол, прекратил фавор семьи Воронцовых у Петра III. Однако оба умели подчинять свои чувства интересам дела, их сотрудничество напоминало отношения Екатерины с Н. И. Паниным. Сходство усиливалось еще и тем, что Александр Романович, как и Панин, был проводником идей дворянского либерализма и ограничения власти самодержавного монарха.

При дворе Александра Романовича называли «медведем», говорили, что он действует «для своих прибытков», мало чем отличаясь от отца, знаменитого мздоимца Романа Большого Кармана {420}. Человек неуступчивый, медлительный и методичный, Воронцов обладал феноменальной коммерческой хваткой и умел выжимать деньги буквально из воздуха. Приведем один показательный пример. В 1787 г. крестьяне принадлежавшего Воронцову села Матренино под Костромой попросили у барина разрешения выменять колокол для своей деревянной церкви. Александр Романович отвечал, что прихожанам следует сначала перестроить храм, а потом «стараться о колоколе». «Для фундаменту и колокольни берусь я кирпич наделать и поставить», - заключал граф свое распоряжение. Лишь в 1849 г. было завершено строительство каменной церкви, которое, «стоило прихожанам значительной суммы» {421}. Новый храм был чрезвычайно удобен и красив, но просили-то матренинские мужики только о колоколе, а раскошеливаться пришлось двум поколениям крестьян на вместительную церковь. При чем деньги уходили не на сторону, а к своему же барину - владельцу кирпичных заводов и артелей каменщиков. Если учесть, что большинство помещиков того времени возводили деревенские храмы собственным «иждивением», то новый, коммерческий подход к управлению хозяйством у Александра Романовича был на лицо. Этот утонченно воспитанный вельможа унаследовал торговые способности своей материнской родни, богатых поволжских купцов Сурминых.

Как президенту Коммерц-коллегии, Воронцову подчинялись все таможни Российской империи. Он контролировал поступление таможенных сборов в казну. На руководящие должности в крупнейших из них Александр Романович сам подобрал и расставил чиновников, лично ему обязанных своим продвижением. В 1780 г. во главе Петербургской таможни, которая давала три четверти таможенных сборов в стране, Воронцов поставил свою креатуру Г. Ю. Даля, а его помощником был утвержден, тоже по выбору президента, А. Н. Радищев, которому Воронцов начал покровительствовать {422}. Вторая по значению и сборам таможня находилась в Архангельске - старом порте, через который проходили большие потоки грузов из северных губерний России. В 1784 г. в Казенную палату Архангельска советником по таможенным делам был переведен из Вологды другой протеже Воронцова - родной брат А. Н. Радищева - Моисей. Александр Романович установил [95] новый порядок занятия должностей: на места отправлялись только те чиновники, которые прошли стажировку в Петербургской таможне и получили личную рекомендацию Даля {423}. Это позволяло исключить возможность попадания на таможни «чужих» ставленников. Излишне говорить, какой простор для коммерческой деятельности открывал подобный принцип.

Лишь одно обстоятельство портило прекрасно простроенную Воронцовым пирамиду. На юге России в результате присоединения новых земель образовался целый регион, выпадавший из-под бдительного контроля президента Коммерц-коллегии. Конечно, с чисто формальной точки зрения Новороссия, а затем Таврида тоже должны были в вопросах торговли подчиняться Александру Романовичу, но фактически этого не происходило. Постоянная военная угроза ставила наместничество Потемкина в особое положение: все управление, как военное, так и гражданское здесь сосредотачивал в руках генерал-губернатор. Кипучая административная деятельность светлейшего князя не оставляла простора для чужого вмешательства, тем более контроля чиновника, который по «невидимой субординации» стоял неимеримо ниже него - тайного мужа и соправителя самой императрицы. За годы своей службы Воронцов посетил с ревизиями 29 губерний, но не наместничество Григория Александровича.

Кроме того, Воронцов и Потемкин совершенно по-разному смотрели на суть налоговой системы. Александр Романович вел непримиримую борьбу с контрабандным провозом товаров через границы империи, с недоплатой русскими и иностранными купцами таможенных сборов. В годы его президентства эти сборы с пограничных губерний неуклонно возрастали и казна таким образом пополнялась {424}. Однако интересы казны и интересы развития торговли не всегда совпадают. На вверенных Потемкину землях с целью их скорейшего хозяйственного освоения налоги с поселенцев на 15-30 лет были отменены {425}. Наоборот, государство предоставляло им денежные займы, практически не возвращаемые, строило дома, снабжало землей, скотом и птицей {426}. Для развития торговли французские, итальянские и греческие коммерсанты, осваивавшие новый рынок, почти не платили таможенных сборов. В таких условиях легко было обвинять светлейшего князя в том, что новые земли не приносят никакого дохода, а выданные Потемкину деньги вылетают в трубу. Но именно такая политика позволила наместнику заселить и развить край в рекордно короткие сроки, а также заложить основы широкой торговли Крыма и Новороссии со всем Средиземноморским бассейном.

Государственный деятель, всеми средствами пополняющий казну, и государственный деятель, раздающий из нее деньги «голодранцам» вроде поселенных на необжитых землях казаков и рекрут, не могли питать друг к другу теплых чувств. Заявления светлейшего князя о том, что когда-нибудь Новороссия и Крым принесут большой доход, вызывали у сторонников Александра Романовича в лучшем случае усмешку. Именно из воронцовских кругов исходила известная эпиграмма на смерть Потемкина в 1791 г. - надпись на могильном камне: «Прохожий возблагодари Творца, / Что сей не разорил России до конца».

Практически все авторы, пишущие о путешествии Екатерины II на юг, согласны с мнением Е. И. Дружининой, что творцом легенды о «потемкинских деревнях», т. е. о том, что на юге императрице были показаны декорации вместо реальных городов и деревень, был саксонский дипломат Г. А. В. Гельбиг, приехавший в Россию к самом конце царствования Екатерины II и лично не участвовавший в поездке {427}. В. С. Лопатин справедливо указывает, что Гельбиг застал в Петербурге уже имевшиеся слухи, которые появились перед самой поездкой императрицы в Крым {428}. Гельбиг только собрал их воедино и представил европейской публике в своем памфлете «Потемкин Таврический». Одним из главных обвинений против Потемкина было то, что он якобы не построил флота, на отпущенные ему средства. Переписка С. Р. Воронцовых и графа А. А. Безбородко пестрит подобными замечаниями. Безбородко держал сторону светлейшего князя. 4 апреля 1788 г. он писал в Лондон Семену Романовичу: «Ваше сиятельство не верит, что флот наш на Черном море в 40 судах. Прилагаю записку оному» {429}. Одним из эпицентров для возникновения слухов о картонных избах и игрушечном флоте был дом Воронцова на Английской набережной.