Максим Михайлов - Плач серого неба

• Название: Плач серого неба
• Автор: Максим Михайлов
• Жанр: Детективная фантастика

В мире, где магия стихий тесно сплелась с генетикой, а остальное обеспечивает энергия пара, частный детектив Уилбурр Брокк вынужден взяться за странный заказ

---

— Камень, не так ли?

Сердце метнулось из стороны в сторону, а голову на миг сжали раскаленные тиски, и я испугался, не случится ли удар. Обошлось. Из-под полуспущенных век, я настороженно уставился на низенького доктора Ольта. Тот, в свой черед, глядел мне через руку в блокнот и с некоторым смущением улыбался.

— Да полноте, Брокк, стоит ли пугаться?

— Я… — пришлось проглотить вставший в горле ком, — прошу прощения, доктор. Нервы. Сотрясение, опять же — кривая улыбка выбилась на губы, словно упорный городской цветок сквозь мостовую. — Но вы так тихо подошли, я просто не ожидал…

— Позвольте, это мне в пору просить прощения за чрезмерное любопытство. Вы были крайне увлечены процессом, а дверь оставили открытой. Я и зашел. Право, и в мыслях не имел вас пугать. — Слова скрывались за пеленой мерзлых выдохов, и я никак не мог понять, что ему нужно.

— Все… в порядке, — дыхание не торопилось успокаиваться.

— Ну же, мастер, это даже смешно, право слово, — нахмурившись в противовес себе, половинчик потащил меня из комнаты, прихватив заодно блокнот.

Выйдя из подвала, я первым делом стащил перчатки. Бросил их в пакет, присовокупил испоганенный карандаш, завернул все поплотнее. Шумно выдохнул. И, продолжая утихомиривать дрожь в руках, опустился на ближайший диван. Ольт хозяйским жестом, хотя и двумя руками, подтащил ближе удобное кресло и уселся напротив.

— Вас удивило то, что кость убитого напоминала камень? Я удивлю вас еще больше, — маленький доктор улыбался. — Это и есть камень. Ну как, удивлены?

— Слегка. Простите, доктор, я, наверное, стал как-то глуховат к сюрпризам.

— Хо. Речь в норме, а значит, скоро будете в порядке. Так вот, Брокк. За последнюю пару лет я неоднократно обследовал Тронутых. И несколько раз изменения в их организме выходили за рамки простых органических мутаций. На моей памяти было шесть таких случаев, этот, получается, уже седьмой. Самое любопытное, что подобным изменениям подвержены только Тронутые, а физиология Вторичных народов по-прежнему крепка. Что, признаться, изрядно меня успокаивает, но не обо мне речь. Сначала мне казалось, что Хаос просто усиливает в этих беднягах стихию, к которой они предрасположены, но этот субъект, по слухам, владел магией Воды. Однако, господин Хидейк, которого несчастный избрал целью своих недостойных намерений, — отмечен именно Землей! Что это? Совпадение? Или некий врожденный механизм адаптации к изменяющимся условиям? О, с каким удовольствием я побеседовал бы с покойным, явись мне вдруг такая возможность. Какие стены можно было бы сломать, какие просторы для науки открыть… Но увы. Брокк, скажите честно, вы ведь не перевариваете Тронутых?

— Честно, доктор. Скажем так, я испытываю к ним сильную неприязнь. Они… вызывают во мне чувство… Не знаю даже. Какой-то вины, что ли. Хотя это не совсем так.

— Комплекс чрезмерной полноценности, — доктор внезапно подмигнул. — Ощущение вины за то, что ты сильнее, лучше, правильнее. Встречается сплошь и рядом. Вам кажется, что они достойны жалости?

— Безусловно.

— А вы не пробовали взглянуть под другим углом, детектив?

Я не стал спрашивать, откуда он знает о моей профессии. Какая, в конце концов, разница? Хидейк ли сказал, слуги разболтали, или когда-то видел объявление в газете. Гораздо интереснее было другое.

— Зачем вы мне все это говорите, доктор?

— Понимаете ли, когда я зашел в холодную и увидел ваши ужимки при каждом взгляде на труп, то решил, что вас пугает вовсе не мертвое тело. Ведь я прав? — Я кивнул, хотя того и не требовалось, — и это позволило мне считать, что у вас серьезная проблема. Та же, что мешает сейчас жить большинству одушевленных. Проявления Хаоса вам отвратительны, не так ли?

— А вам разве нет, доктор? — я вдруг ощутил, как в онемевший разум толчками возвращается способность удивляться, — они вас что, радуют? Не понимаю.

— Не понимаете… Знаете, детектив, я хотел бы поделиться с вами кое-какими соображениями. Рассказать, что думаю о Хаосе. Вот подумайте, скажем, о таком: если Хаос уже проник в мир, то есть ли польза с ним бороться? Не вернее ли будет использовать его в своих целях — ведь для этого, заметьте, уже не надо долбить трещину в мироздании. Нам с лихвой хватит и того, что осталось после Раскола, — лицо половинчика порозовело от прилива вдохновения, голос наполнился жаром. — Что вы кривитесь? Не пора ли перестать глядеть на мир в узкую трубу? Почему бы не взглянуть на Тронутых не как на уродов и отбросы мира, но как на новую ступень его развития? Смотрите, — доктор определенно вошел во вкус, — возьмем хотя бы это тело. Вы ведь осматривали его внимательно! А теперь представьте, что мог бы сделать медик, умей он превращать кости в камень или наоборот. Кому были бы нужны громоздкие протезы?

— Тем, для кого потеря души страшнее любых недугов, — огрызнулся я. Речи половинчика, особенно после недавнего разговора с инспектором, здорово меня смутили.

Ольт перевел дух. — Ну что ж, значит, об этом мы с вами говорить не будем. Пусть так. Вам так дорог ваш маленький мирок, что вряд ли вы адекватно меня воспримете. Перевоспитание мира с вас все равно не начать. — Мне на миг показалось, что доктор успокоился, но взгляд его тут же снова оживился: — И все же подумайте на досуге, где корни вашей неприязни к тем, кто, собственно, не выбирал свою судьбу? Вспомните, что многие Тронутые живут и трудятся в нашем городе, а здоровые бездельники изображают идиотов и калек, чтобы просто сидеть весь день на воздухе и зарабатывают монету мычанием и железной кружкой. И задумайтесь, а тех ли вы боитесь? Тех ли презираете? — С губ его сорвалась капелька слюны, глаза покраснели.

— Доктор, — спокойно произнес я, — вам не кажется, что даже за половину этого монолога я мог бы донести МагПолу?

— А и донесите! Думаете, вы первый такой? Что мне сделает этот ваш Магпол? Мне, уважаемому врачу? Быть может, единственному законопослушному жителю этой вонючей дыры! Вперед, Брокк, можете прямо сейчас, пока они еще здесь, разоблачить страшного пособника Хаоса, доктора Ольта! Ну же, детектив. Только учтите — я буду все отрицать. Накажут ли меня? Вряд ли. Скорее всего… Да нет, даже наверняка — обойдется суровой проповедью и комфортной поездкой домой.

— Да успокойтесь вы, доктор, — с каждым мгновением я понимал все меньше и меньше, — не собираюсь я на вас доносить. Просто не понял, с чего вдруг вы решили высказать все именно мне.

— Мне нечего добавить, детектив, — голос Ольта ссохся до усталого и спокойного полушепота. Вспышка ярости погасла так же быстро, как зажглась, — я же сказал: ваше лицо, когда вы обследовали этого бедолагу там, в подвале, — вот что меня разозлило. Я не склонен видеть в Тронутых уродов. Когда одушевленные, не пытаясь понять собеседника, начинают корежиться от одного его вида, я прихожу в крайнее раздражение. А тут еще с утра весь на нервах, — бешеный блеск в его глазах быстро растворялся, — вот и вспылил. Извините, кстати, — он поправил съехавший галстук и посмотрел мне прямо в глаза, — простите, Брокк. Я и впрямь повел себя не слишком достойно.

— Все в порядке, — я ощущал себя выжатой мочалкой, — забудем об этом недоразумении…

— Нет, детектив. Прошу вас, — он говорил ровно и умиротворенно, но где-то там, за спокойствием, угрожающе маячила тень недавней злобы, — не забывайте наш разговор. Подумайте, ведь у всех должна быть возможность жить.

— Конечно, доктор, конечно.

Низенький врач вновь посмотрел мне в глаза. И покачал головой. Я постарался как можно дальше задвинуть любые мысли и ответил тем же. Доктор, со вздохом, коротко поклонился и ушел в направлении комнаты Хидейка, а я отправился на поиски доброй души, что показала бы мне выход из особняка. Пора было выдвигаться в город — Гейнцель наверняка получил записку, и нервировать его зря не стоило.

Глава 12, в которой я, наконец-то, приступаю непосредственно к делу

Настроение скорчилось и умерло. Дикая и очень уж неожиданная выходка маленького доктора напрочь выбила меня из колеи. Половинчик, симпатизирующий Хаосу — такая же чепуха, как… не знаю даже… как поклоняющийся тому же Хаосу орк! Каждый Вторичный ненавидит Изменчивость всей душой, в потаенных углах которой навеки затаилась память тела, извращенного дыханием Бесформенного. Да на всем свете не сыскать храмовых прихожан ревностнее Вторичных. Их вера напоминает судорожный рывок, они отчаянно верят, что Творец впрямь избрал их для искупления греха, едва не погубившего весь мир. Само собой, они благодарят провидение за то, что, изменившись, не остались одни. Орки, половинчики, эггры, хоблинги слились в племена и постепенно стали пусть немногочисленными, но цельными народами. Мир, пусть и не сразу, признал их самостоятельными видами и позволил жить среди Первых. А ведь могло быть иначе, и живой тому пример постоянно маячит перед глазами. Тронутые и Измененные. Уникальные существа, уродливые или в чем-то даже красивые, но всегда чужие. Тающие нити Хаоса, — останки паутины, однажды опутавшей реальность, — одних задели мельком, других изуродовали так, что от них отказались родные матери. Жуткие уроды и диковинные калеки. Вынужденные зарабатывать на жизнь там, где их уродство не вызовет крики ужаса или слова ложного сочувствия. Вторичные понимают, что, по сути, они одной природы с Тронутыми. И стараются всячески отречься от родства, выставляют напоказ сплоченность и преданность Порядку. Они громко высмеивают уродов или лицемерно им соболезнуют, лишь бы не попасть в подозрительный прищур первородного мира. Но уродам не нужно ни сочувствие, ни, тем паче, насмешки — они хотят, чтобы их признали равными. А этого не будет. Потому что всегда есть те, кто не уверен в собственной полноценности, и потому непременно пытается доказать ее окружающим. Тронутые — очень удобный для этого материал.