Николай Буянов - Искатель. 2013. Выпуск №7

• Название: Искатель. 2013. Выпуск №7
• Автор: Николай Буянов
• Издательство: ООО "Издательство "МИР ИСКАТЕЛЯ"
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2013
• ISBN: ISSN 0130-66-34

«ИСКАТЕЛЬ» — советский и российский литературный альманах. Издаётся с 1961 года. Публикует фантастические, приключенческие, детективные, военно-патриотические произведения, научно-популярные очерки и статьи. В 1961–1996 годах — литературное приложение к журналу «Вокруг света», с 1996 года — независимое издание.

В 1961–1996 годах выходил шесть раз в год, в 1997–2002 годах — ежемесячно; с 2003 года выходит непериодически.

Содержание:

Николай Буянов ТЕНЬ СВЯТОЙ ЕЛЕНЫ (роман);

Алексей Зайцев КОЛОМБИНА (рассказ);

Николай Кокухин СМЕРТЬ ЗА ХРИСТА (рассказ)

---

— Похожая тачка числится в угоне, — сообщил второй, с седым «ежиком» на голове. — «Ситроен» в наших краях — птица редкая, не то что «мерсы» да джиперы — этих-то пруд пруди…

Егор тихонько фыркнул и зачем-то бросил взгляд в зеркальце заднего вида. В зеркальце отражался третий субъект — молодой, в форменной рубашке с короткими рукавами. Он вразвалочку подошел к «Ситроену», постучал в окошко и красноречиво показал на незажженную сигарету. Егор послушно опустил стекло и извлек из кармана зажигалку.

Лицо у парня было хорошее: по-деревенски простое и открытое, усыпанное оранжевыми веснушками. Впрочем, его лицо Егор как следует на разглядел — и все из-за фуражки, которая то и дело сползала парню на лоб…

Зато во всех подробностях рассмотрел татуировку на тыльной стороне кисти — пока парень прикуривал. Там, на кисти, аккуратным клубочком свернулась киска. Умилительно-пушистая, с очень живыми и умными глазами — пожалуй, даже человеческим глазам было до них далеко. Егор никогда не был поклонником росписи по телу — в отличие от майора Свидригайлова, как однажды выяснилось.

Он-то, майор Свидригайлов, знал о татуировке все, великолепно разбирался во всех ее видах и подвидах — начиная с чумовых зэковских приколов вроде Оленей («склонен к побегу»), Яхонтов («я хочу одну тебя»), Лордов («легавым отомстят родные дети») и заканчивая утонченными Buvons at aimons («пьем и любим») и Oderint dum metuant («пусть не любят, лишь бы боялись»).

Котенок в этой сложной иерархии тоже имел свое скрытое значение: КОТ — «коренной обитатель тюрьмы», человек, имеющий за плечами нехилый срок. Да и качество наколки это подтверждало: жалкая флотская или армейская любительщина отличалась от нее так же, как отличаются унизительно-стандартные «Жигули» от благородного «Ситроена». Как первая неуклюжая мастурбация — от упоительно-бесстыдной ночи с валютной проституткой. От нее за версту пахло высоким искусством, взращенном на тюремной киче, — Егор осознал это за секунду до того, как в лицо ему брызнула струя белесого газа. Он успел убрать голову, сберегая зрение, и поэтому не отключился, но на миг потерял ориентацию. Дверца распахнулась, его схватили за шиворот и швырнули на обочину, лицом в пыль. Испуганно закричала Мария, Егор дернулся было, но чужой ботинок припечатал его голову к земле, и на левой руке щелкнул наручник.

Погоди-ка, сказал голос с небес. Ботинок убрался, чья-то пятерня схватила Егора за волосы, грубо приподняла, и тот же голос недоуменно спросил:

— Это еще кто?

Глава 6 Тихая гавань

За 200 лет до финала…

Герцогство Баденское, Эттенхейм, 18 Вантоза 1804 г.

Теперь я часто вспоминаю тот день. День, который поделил мою жизнь на две неравные (и по величине, и по значению) половинки: до и после. Такие моменты встречаются в судьбе почти каждого человека — моменты, коих никогда не ждешь и даже не подозреваешь об их существовании. Просто, когда они вдруг наступают, ты оглядываешься, чешешь затылок и думаешь: а ведь вот оно.

Вот оно…

Я, Анри Тюмирье, сын своих почтенных родителей — дворян обедневшего, но довольно знатного рода, личный слуга, мажордом и телохранитель Его светлости принца Антуана де Конде, герцога Энгиенского, начал писать свой дневник на небольшом мрачном острове посреди океана, серой скале, с трех сторон уходящей в воду почти отвесно, а с четвертой снабженной довольно удачной бухточкой — вход в эту бухточку охраняла старинная длинноствольная пушка, в настоящее время бездействующая и покрытая мелкими ракушками. Чуть выше того места, где пушка незряче смотрела в сторону океана, стояло длинное приземистое здание — усадьба Лонг-вуд-Хаус (имя ей дали, понятное дело, англичане, и весь остров, как легко догадаться, был владением британской короны).

Остров был английским, но главным лицом на нем был француз. Остальные, кто приехал сюда — иные по долгу службы, иные по зову сердца, — были призваны служить, охранять, разделять Его одиночество, смотреть за занимаемыми Им апартаментами, наблюдать за Его здоровьем (последнее время Его частенько донимали желудочные боли), ухаживать за садом и розарием (это была моя почетная обязанность) и следить за сохранностью Его библиотеки. Он много читал — ничем другим, по большому счету, на острове заняться было нечем. Когда болезнь окончательно приковала Его к постели, Он стал просить, чтобы ему почитали вслух, — и тогда звали меня. Я приходил в Его спальню (довольно сырую и неуютную), садился на табуретку рядом с Его кроватью и раскрывал книгу — любую, на любой странице, Ему было неважно, что именно и с какого места я читал: Он слышал мой голос, иногда разговаривал со мной — а значит, был еще жив… ему необходимо было убедиться в этом. Он ведь не подозревал, кто я на самом деле и как меня зовут (на остров я приехал под чужим именем). Как и о моей главной цели.

Убить Его, моего врага. Бывшего императора Франции Наполеона Бонапарта.

Однако начало моего дневника было положено совсем в другой день. В местечке под названием Броун-Бовери — принц Антуан де Конде выкупил его у прежнего владельца. В молодости принц много путешествовал, и всюду я сопровождал его. Во время одной из поездок я повстречал мою будущую жену Франсуазу. Женщину, с которой я прожил шесть самых восхитительных, самых прекрасных месяцев своей жизни. И которую оставил в далеком враждебном Париже. В тот день, когда восставший народ взял Бастилию.

Мы готовились к отъезду. Молодой герцог, наблюдая, как слуги укладывают баулы, криво усмехнулся:

— Как в старые добрые времена, правда, Анри? Только, боюсь, уезжаем на этот раз надолго.

Я улыбнулся в ответ.

— Ваш батюшка всегда говорил, что перед дорогой самое главное — зарядить оружие. Так что, с вашего позволения, я проверю шкатулку с пистолетами…

У себя в комнате я застал Франсуазу. Она стояла возле раскрытого окна и смотрела на город.

— Ты еще не собралась? — спросил я.

— Я не еду, — ровным голосом отозвалась она.

— Почему? — удивился я. — Что ты задумала?

— Я остаюсь в Париже, — сказала Франсуаза. — Я хочу бороться за свободу вместе со всеми. И, если надо, отдать жизнь…

— Свобода? — Я сел на кровать, сдвинув в сторону ворох вещей, готовых к упаковке. — Милая, опомнись. Посмотри вокруг… Посмотри, что творится на улицах! Кругом хаос, разрушение, кровь…

— Революция не бывает без крови, — возразила она. И я поразился твердости в ее голосе.

Видит Бог, я пытался образумить ее. Я рисовал ей картины голода и всеобщего страха — то, что ждало бы нас, останься мы в охваченном безумием Париже. Она не слушала. Лишь проговорила, глядя куда-то в сторону, мимо меня:

— Вам действительно нужно уезжать. Сегодня же, ведь я должна была донести на вас с герцогом в Комитет общественного спасения. И будет лучше, если вы воспользуетесь не каретой, а наемным экипажем. Их не так тщательно проверяют.

Может быть, она ждала, что я все же откажусь ехать с герцогом, я ведь не был ни дворянином, ни убежденным роялистом… Кто знает. Одно мне было известно наверняка: революция отняла у меня женщину, которую я любил. И за это я ненавидел революцию.

Мы уехали, как и советовала Франсуаза, в замызганной почтовой карете, взяв лишь два дорожных баула.

— Ничего, мой друг, — сказал принц, потрепав меня по плечу и в последний раз оглянувшись на ворота дома. — Ничего, мы еще вернемся, помяни мое слово…

Верил ли он в собственное пророчество? Возможно, да, возможно, нет…

Годом позже, уже в эмиграции, де Конде встретил свою будущую жену, графиню Шарлотту. А еще через год родилась принцесса Жанна-Луиза. Крохотное существо с глазами-бусинками, игравшее теперь в имении главенствующую роль. Ибо для любящих родителей их Дитя всегда превыше всего…

Меня разбудили среди ночи. Я проснулся и с удивлением увидел возле своей кровати младшего лакея Пюно.

— Сударь, умоляю, очнитесь… Там какие-то люди. С факелами и в масках… И, по-моему, они вооружены.

Я подошел к окну и посмотрел вниз. Там, внизу, в предутренней дымке, горели факелы. Они были повсюду: в парке, в саду, перед воротами особняка…

Один из людей — в черной маске и треугольной шляпе — ударил в дверь. И рявкнул:

— Именем Директории, отворите!

— Что там, Анри? — услышал я за спиной.

Герцог — без камзола, в расстегнутой на груди кружевной рубашке, со шпагой в руке — приблизился к двери и спокойно сказал:

— Я принц Луи-Антуан де Конде, герцог Энгиенский. Владелец этого поместья. Кто вы и что вам нужно?

Звуки на улице стихли.

— Вы, милорд, — прозвучал тот же резкий голос. — Я имею на руках приказ о вашем аресте. Вы обвиняетесь в участии в заговоре против Франции и подготовке покушения на ее Первого консула Наполеона Бонапарта. Не усугубляйте своего положения, ваше высочество. В случае сопротивления мне приказано применить силу.