Константин Иванов - Средневековые замок, город, деревня и их обитатели

• Название: Средневековые замок, город, деревня и их обитатели
• Автор: Константин Иванов
• Жанр: История
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-91678-210-3

Книга Константина Иванова — своеобразный путеводитель по средневековой жизни. Увлекаемый автором, читатель изучает устройство замка, прогуливается по узким городским улочкам, заглядывает в аптеку, лабораторию алхимика и лавки ремесленников, проникает на заседание городского совета, участвует в судебном разбирательстве, оказывается на пиру в баронском замке и узнает много любопытного о меню и убранстве стола, присутствует при посвящении в рыцари, неожиданно замешивается в толпу бичующих себя религиозных фанатиков, знакомится с разбойниками и инквизицией, посещает дом богатого горожанина и крестьянское подворье, получает приглашения на рыцарские турниры, свадьбы и деревенские праздники, развлекается игрой бродячих актеров — словом, попадает в круговорот повседневности Средних веков…

Константин Иванов (1858—1919) — историк и поэт, директор Императорской Николаевской гимназии в Царском Селе и домашний учитель детей последнего русского царя, блестящий знаток европейского Средневековья.

---

На Рождестве зажигали по деревням костры совсем также, как в Пасху или в Иванову ночь. Весело трещал огонь в просторной печи крестьянского дома, перед ним собиралась вся семья; пелись рождественские песни, сказывались рождественские рассказы. В Германии укоренился обычай зажигать елку, предварительно украсив ее яблоками и орехами, бывшими в древнейшие времена предметами языческих жертвоприношений; сам обычай золочения орехов указывает на глубокую древность, на языческую пору, когда быкам, приносившимся в жертву, золотились рога.

Самым распространенным из рождественских обычаев было хождение со звездой. Три мальчика наряжались царями; один из них вымазывал при этом свое лицо сажей, так как должен был изображать царя мавританского. Они ходили из дома в дом со звездою, укрепленной на конце длинной палки или на верху особого устройства, состоявшего из нескольких, скрепленных друг с другом шарнирами продолговатых дощечек: К концу устройства, кроме звезды, приделывалось еще иногда изображение замка, вокруг которого разыгрывалась целая сцена. В одно из замковых окон смотрел на дорогу Ирод; по дороге шли три маленьких царя; они направлялись к яслям, в которых лежал Младенец Иисус; рядом с Ним изображались Иосиф и Дева Мария, а также маленькие вол и осленок. Иногда все эти изображения вырезались и прилаживались таким образом, что могли двигаться. Они служили как бы иллюстрацией для рождественских песен, распевавшихся мальчиками. Вот одна из таких песен[102]:

Не для потехи мы пришли.
Господь вам добрый день пошли,
Пошли вам радостей, утех,
Что уготовал он про всех!
   Грозили беды нам, когда
   Мы шли дорогою сюда;
   Мы проходили по горам,
   Звезда в пути сияла нам.
Пришли мы к Ироду.
Сейчас Он из окна увидел нас,
И вопросил он нас тогда:
«Откуда путь ваш и куда?»
   Мы отвечали на вопрос:
   «Мы в Вифлеем идем; Христос
  От Непорочной Девы в нем
   Родился, мы к нему идем,
И нас ведет туда звезда».
Нам Ирод говорит тогда:
«Остановитесь у меня,
Всего-то вдоволь дам вам я!»
   «Ах нет, ах нет, мы так спешим,
   Чтоб помолиться перед Ним:
   Ребенок чудный, нежный тот
   Нам радость, счастье принесет».
«Когда увидите его,
Вы мне поведайте про то:
Хочу туда пойти я сам
С молитвами, подобно вам».
   Остановились мы, когда
   Остановилася звезда,
   Мы ясли видели в углу
   И пели Господу хвалу.

Такие песни заканчивались пожеланиями долгой жизни хозяевам, приютившим славящих Христа. Иногда строфы песни были многочисленны, так как славящие обращались к каждому члену семьи в отдельности.

В романских странах было принято устраивать в церквях ясли, куда клалось изображение Христа Младенца, ставились изображения Девы Марии и Иосифа, а также неизбежные фигуры домашних животных. Можно легко представить, с каким чувством посещали крестьяне храм Божий в рождественские праздники, как благоговейно смотрели они на ясли, освещенные множеством свечей, какое светлое впечатление уносили они домой! Так ярко представляла им церковь обстановку, в которой родился Спаситель мира и которая была так похожа на обстановку, окружавшую их самих! Это изображение отпечатывалось в их памяти, запоминалось надолго.

Обычай делать подарки на Рождество имеет древнейшее происхождение: начало его коренится, может быть, еще в языческой поре. По старым, языческим верованиям германцев в ту пору, на которую приблизительно падает праздник Рождества, разъезжал по земле в сопровождении своей супруги бог Один и всюду изливал различные благодеяния. Это верование впоследствии изменилось под могучим влиянием христианской религии, но не исчезло совсем, преобразовавшись в поверье о святителе Николае и его слуге Рупрехте, которые разъезжают с корзиной, полной подарков для детей и добрых людей. Это поверье имеет много вариаций: иногда, если принять их во внимание, разъезжает не сам святитель, а только слуга его.

В иностранных деревнях, как и в наших, как сейчас, так и в Средние века (но тогда в большей степени) были распространены гадания, в которых участвовали преимущественно молодые люди. Деревенские девушки, собравшись в тесный кружок, при колеблющемся пламени печи топили олово и, погрузив его в холодную воду, следили за тем, какую форму оно примет; сообразуясь с получившейся фигурой, они делали выводы о своей судьбе. Чтобы узнать, кто из них первая выйдет замуж, они притаскивали в комнату гуся, завязывали ему глаза и ставили его посреди комнаты, а сами становились кругом, ожидая, к которой из них подойдет гусь раньше. Она и должна была раньше остальных выйти замуж.

Но гадали не только о любви и браке — гадали о продолжительности жизни, о богатстве. С этой целью брали три горшка; одним покрывали горстку земли, другим — ломтик хлеба, третьим — лохмотья. Загадывающий о своей судьбе должен был выбрать один из трех горшочков: если под выбранным горшочком обнаруживались лохмотья, это обозначало грядущую бедность; если там лежал хлеб, это сулило богатство и довольство; если же горшочек прикрывал землю, это пророчило скорую смерть. Впрочем, вопросом о богатстве задавались, конечно, не молодые девушки, а уже пожившие хозяйки. Они старались узнать о своей судьбе и таким образом: наливали воду по самые края в блюдо и бросали туда монету. После этого женщина должна была вытащить монету из воды языком. Если ей удавалось сделать это, не проливая воды, это предвещало прибыль; если же воды проливалось много, гаданье сулило нужду — вылившаяся из блюда вода означала ушедшие из дома деньги.

Много поверий было связано с рождественскою ночью. Народная молва утверждала, что в самую полночь на миг всякая вода в колодцах и в реках становится вином. Но не всякому удавалось зачерпнуть такой воды, а только человеку, угодному Богу. Тот же, кому выпадало такое счастье, должен был молчать об этом; в противном случае ему грозила слепота. Кроме того, в рождественскую ночь, перед полуночью, может говорить скот, стоящий в стойлах, и не только говорить, но и предсказывать. Но горе тому, кто услышит это, так как ему грозит скорая смерть. Детям, родившимся в рождественскую ночь, было обещано счастье — праведная жизнь гарантировала им со временем найти клад.

Чтобы обеспечить себе благополучие на весь предстоящий год, следовало накануне Рождества есть определенные блюда, а скатерть с остатками от них вытряхнуть на плодовые деревья, что должно было обеспечить хороший урожай плодов. Есть предположение, что этот обычай пришел из далекой древности, когда приносились языческие жертвы. Чтобы хлеб водился в течение всего года, необходимо было оставлять кусок его на столе на всю рождественскую ночь. В эту ночь нельзя было тушить огонь в печи, а все сосуды, предназначенные для воды, следовало наполнять до краев. Все земледельческие орудия должны были быть спрятаны на все время рождественских праздников, но отнюдь не оставляться под открытым небом; в противном случае их могли повредить огненные драконы, невидимые человеческому глазу. Во время Святок в деревнях не работали. До сих пор сохранилось поверье, которое предсказывает смерть одному из членов семьи, в которой во время Святок затеют стирку.

Фландрский граф и крестьянин (Средневековая легенда)

Типы наподобие Гельмбрехта, если они и встречались в жизни, представляли исключение. Большинство крестьянского сословия составляли нормальные люди со здоровыми стремлениями. Такой крестьянский тип мы встречаем в следующей средневековой легенде.

Фландрский граф Балдуин IX[103], знаменитый участник Четвертого крестового похода, отличался неусыпными заботами о благосостоянии своих подданных. «Здравый смысл, — говаривал он, — ясно указывает на то, что владетельные особы должны быть поддерживаемы и почитаемы своими подданными, но сами правители, в свою очередь, должны свято уважать и сохранять неприкосновенными права подданных». Желая лично наблюдать за тем, как исполняются его повеления, как судят его судьи и собирают подати поставленные на то сборщики, Балдуин нередко совершал поездки по своему государству; при этом он переодевался, чтобы не быть узнанным и застигнуть виновных врасплох. Он охотно вмешивался в толпу, беседовал с простыми людьми, что давало ему возможность ознакомляться и с достоинствами, и с недостатками подвластного ему народа, а также с его нуждами.

Как-то был он со своим двором в торговом городе Брюгге и в один из дней задумал отправиться на прогулку. Одевшись очень скромно, захватив с собою лишь короткий меч да крепкую палку, он в одиночестве вышел из дворца и, не замеченный никем из царедворцев, отправился за ворота города. Оставив за собою городскую стену, он прошел через несколько деревушек, попировал в качестве гостя на крестьянской свадьбе и отправился назад, когда уже заметно стемнело.