Карина Тихонова - Блюз бродячих собак

• Название: Блюз бродячих собак
• Автор: Карина Тихонова
• Издательство: ACT: Ч.А.О. и К°
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-038501-3, 5-89676-849-4,5-17-038502-1, 5-89676-850-8

Ей тридцать пять лет, и она не ждет от жизни перемен. Скучать ей некогда: жизнь полна сюрпризов, которые не всегда бывают приятными. Однако она не привыкла плакаться в чужую жилетку. Она — сильная женщина.

Но в один день все неожиданно изменилось. Ее жизнь превратилась в череду непредсказуемых событий. Ее окружило множество людей, и она должна разобраться: кто ей друг, а кто враг? Ведь правда не всегда бывает очевидной. Особенно когда дело касается огромного наследства.

Сумеет ли она справиться с неожиданным богатством так же легко, как раньше справлялась с трудностями?..

---

Но с другой стороны, на работу мне больше ездить не нужно, так что необходимость в проездном отпадает. А что касается пакета кефира, то у меня остается с десяток верных школьных лоботрясов, которые не дадут умереть с голоду.

Ладно. Первое время как-нибудь перебьюсь. Но в дальнейшем придется подсуетиться.

В полном расстройстве чувств я вышла из вагона и побрела к выходу. В переходе купила газету с объявлениями о работе. Дома просмотрю.

По дороге я размышляла о том, как хорошо я сделала, что не стала рожать ребенка. Вот как бы я объясняла ему сейчас, что кушать нужно не три, а два раза в сутки? Причем кушать исключительно макароны, картошку и капусту? Боюсь, что при взгляде в непонимающие детские глаза, у меня бы возникло одно сильное искушение. Записаться в террористки и взорвать к чертовой матери здание, в котором наши депутаты, остро нуждающиеся в консультации диетолога, принимают решения о том, на какие деньги в месяц я должна питаться.

Дом встретил меня равнодушной тишиной. Я стащила с себя сапоги и куртку, швырнула их на пол, пошла в зал и упала на диван.

Как же мне надоело сражаться за существование!

В детстве я всегда мечтала о профессии археолога. Как и все непосвященные, я видела в ней только романтическую, красивую сторону. Но мама мое желание неосмотрительно поддержала, и в восемьдесят седьмом году прошлого века я поступила в педагогический институт на факультет истории.

Археологической практики я ждала с замиранием сердца. Тем более, что практика должна была проходить летом, в Крыму, неподалеку от Керчи, на берегу моря.

«Что может быть лучше? — думала я в упоении, усаживаясь в плацкартный вагон поезда «Москва-Керчь». — Лето! Море! Палатки! Греческий полис под названием Пантикапей, который мы будем копать! Экзотика!»

Прозрение наступило сразу после того, как я прибыла на место. Археологический лагерь находился в сорока километрах от города, и мне пришлось заплатить таксисту астрономическую сумму, чтобы добраться до места моих будущих научных подвигов. Вот так сразу я оказалась практически без наличных.

Удивительно, но меня никто не встретил. Когда я разыскала одного археолога, блуждающего среди брезентовых палаток, и поставила его перед фактом (а вот и я), никакого взрыва радости не последовало.

— А, практикантка! — сказал мужчина, окинув меня неодобрительным взором. — Как фамилия?

— Колесникова.

Мужчина моментально потерял ко мне интерес.

— Не выдержит, — пробормотал он себе под нос загадочное резюме. И добавил:

— К начальнику экспедиции зайди.

— Где он?

— А бог его знает… Палатка вон та.

Я бросила на раскаленный песок дорожную сумку и взмолилась:

— Вы не дадите мне стакан воды?

Археолог снова окинул меня взглядом. На сей раз насмешливым.

— Воду нам привозят из города раз в неделю, — сообщил он.

— Уже кончилась? — ужаснулась я.

— Нет, не кончилась, — успокоил он. — Но скорей всего, немного протухла. Вон бочка.

И он кивком головы указал мне на желтую железную бочку, в которой обычно продается квас.

— Иди и пей, сколько влезет.

Я немного приободрилась. Ничего, обойдусь и тухлой.

— Простите, а помыться с дороги здесь можно?

— Это пожалуйста! — великодушно разрешил мой собеседник. — Это сколько угодно! Мыло у завхоза. Воды навалом.

— Где? — застонала я, измученная двухдневной тряской в грязном поезде.

— А что, не видно, что ли?

Я обвела окрестности безумным взглядом. Ни душевой, ни тем более банного комплекса вокруг не наблюдалось.

— Да вон!

Я снова уставилась на живописный пейзаж:

— Где?!

— Ах ты, господи, — пробормотал собеседник. И сказал уже громче:

— Слепая, что ли? Прямо перед тобой!

И указал рукой на безбрежное Черное море, катившее к берегу тяжелые волны.

— Вы здесь купаетесь? — прошептала я.

— И купаемся, и бреемся, — бодро ответствовал мой Вергилий, поглаживая пышную длинную бороду. — Так что будь как дома.

Второй удар ждал меня в палатке руководителя экспедиции по кличке Сан Саныч.

Сан Саныч, хмурый мужчина в расцвете сил, моему появлению в лагере совершенно не обрадовался.

— Практикантка? — спросил он неодобрительно.

— А… Э… Ну, да — созналась я.

— Фамилия?

— Колесникова.

Он, как и предыдущий собеседник, немедленно скис:

— Понятно.

И умолк, разглядывая меня каким-то странным, оценивающим взглядом. А я, как зачарованная, не могла отвести глаз от огромного транспаранта, кольцом опоясывавшего палатку изнутри: «Баба — она и в Африке дура, а счастье в труде!».

Я была сражена. Лозунг меня убил, расчленил и в землю закопал.

— Надолго к нам? — так же неодобрительно поинтересовался руководитель.

— Как положено, на три месяца, — проскулила я.

— Ну-ну.

Сан Саныч немного помолчал, сверля меня глазом, и спросил:

— Что предпочитаешь на завтрак?

— Э-э-э… Ну, не знаю. Кашу какую-нибудь.

— А на обед?

«Не буду выпендриваться», — подумала я.

— Борщ. Или лапшу.

— Куриную?

— Разумеется!

— А на ужин?

— Все равно, — демократично сообщила я, гордясь собой.

— Значит, так.

Он вздохнул и предложил без оговорок:

— Давай свою бумажку. Поставлю тебе галочку, что практику ты отбыла полностью, и отъезжай-ка ты, милая, домой.

— Почему? — не поняла я.

— Потому что у нас другой рацион питания.

— Какой? — спросила я наивно.

— Окорочка.

— На обед? — уточнила я.

— И на завтрак, и на ужин, и в полдник.

Я немного помозговала:

— Я потерплю.

— Уверена? — спросил он ядовито.

— Уверена.

— Воду привозят раз в неделю.

Я содрогнулась, припомнив вкус воды из бочки.

— Знаю.

— Купаемся, стираемся и бреемся в море.

— Я знаю.

Он снова вздохнул.

— Да не выдержишь ты здесь три месяца, дурочка! — закричал вдруг Сан Саныч. — Изведешь всех вокруг своими претензиями!

С самого детства у меня было сильно развито чувство противоречия. Поэтому я подбоченилась, еще раз прочитала наглый лозунг, опоясывавший палатку, и твердо заявила:

— Выдержу!

— Не выдержишь!

— Выдержу!!

— Не выдержишь!!

— Выдержу!!!

— Посмотрим, — подвел Сан Саныч черту под нашей содержательной дискуссией.

И жизнь продолжилась.

Я была единственной женщиной в лагере, поэтому двухместная палатка оказалась в полном моем распоряжении. Я радостно распаковала сумку, влезла в шорты и майку и осмотрела спальный мешок, в котором будут проходить мои ночи ближайшие три месяца.

Снаряжение не впечатлило.

Я выскочила наружу и отправилась искать завхоза, которого звали Ян Майорович.

Ян Майорович оказался грузным немолодым мужчиной с абсолютно голым лакированным черепом, форма которого навевала воспоминания о лампочке Ильича. Еще он страдал одышкой и говорил с сильным волжским оканьем. Его вечным спутником была немолодая собака по имени Рябчик, похожая на хозяина упитанностью и так же страдающая одышкой.

Я поздоровалась и потребовала, чтобы мне, как научному работнику, выдали кусок хозяйственного мыла.

— Фамилия? — задал завхоз все тот же сакраментальный вопрос.

— Колесникова, — ответила я утомленно.

— Зачем тебе мыло? — спросил Ян Майорович и подозрительно прищурился.

— Спальный мешок постирать.

— Зачем?

— Он грязный.

Ян Майорович минуту поразмышлял. Я испугалась, что сейчас и он предложит мне собрать свои манатки и отбыть назад в город-герой Москву. Но завхоз недовольно пожевал губами и со вздохом выдал мне требуемое.

Вы никогда не пробовали стирать в морской воде? Захватывающее ощущение, уверяю вас! Особенно процесс споласкивания. В белье набивается песок, который ты пытаешься вымыть с помощью той же воды, содержащий тот же песок, и так до бесконечности. Не знаю, изобретет ли кто-нибудь вечный двигатель, но я в процессе стирки была близка к этому открытию, как никто другой.

В общем, стирку я завершила через какие-нибудь два часа, бросила мешок сушиться на брезентовую крышу палатки и в изнеможении упала на берег. Мои усталые пятки ласкала набегающая волна.

Научные подвиги, ради которых я прибыла на практику, откладывались до завтра.

Последующие дни последующих месяцев начинались однообразно. Я выходила из палатки ровно в восемь ноль-ноль и брела к своему размеченному участку, на котором мне и предлагалось совершать открытия. А весь археологический лагерь выстраивался по пути моего следования и молча наблюдал, как я падала на живот и, глотая слезы, принималась очищать специальной щеточкой пляж от песка.

Так проходили дни, недели и месяцы, в течение которых лагерь, по воле рачительного Яна Майоровича, питался исключительно куриными окорочками. Сан Саныч не обманул меня. Окорочка плавали во всех блюдах нашего меню. Даже в компоте.