Том Перротта - Маленькие дети

• Название: Маленькие дети
• Автор: Том Перротта
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-367-00547-9

Персонажи романа — молодые родители маленьких детей — проживают в тихом городке, где, кажется, ничего не происходит. Но однажды в этот мирок вторгается отсидевший тюремный срок эксгибиционист, а у двоих героев завязывается роман, который заводит их гораздо дальше, чем они могли бы себе представить.

---

Тодд понимал, что обижаться глупо и тем более нельзя винить трехлетнего ребенка за столь сильную привязанность к матери. В колледже он среди прочего изучал и психологию и имел представление и об эдиповом комплексе, и о стадиях взросления. Он знал, что уже через несколько лет потребность мальчика в материнской ласке сильно ослабеет, а став подростком, он, возможно, начнет притворяться, что не узнал ее, если случайно встретит на улице. Но все это будет нескоро. А пока Тодд ревновал, обижался, даже злился и чувствовал, что единственный способ избавиться от всех этих негативных эмоций — это как можно скорее убраться из дома.

* * *

Скейтбордисты уже собрались на площадке перед библиотекой, и Тодд остановился на обычном месте, чтобы по привычке понаблюдать за ними. Сегодня их было четверо: мальчики лет десяти-тринадцати, одетые в шорты по колено, мешковатые футболки и модные в этом сезоне «ретро»-кроссовки. На головах у всех красовались шлемы, от которых в смысле безопасности не было никакого толку, потому что застегивать их под подбородком подростки, вероятно, считали ниже своего достоинства. Несколько дней назад Тодд даже попробовал заговорить об этом с их вожаком — тощим, гибким и отчаянно смелым подростком, которого остальные называли Джи, но тот только бросил на него отсутствующий взгляд, на который они были большие мастера, и не удосужился даже пожать плечами.

Этот Джи был прирожденным спортсменом — грациозным и бесстрашным. Между ним и доской существовала какая-то почти мистическая связь: он поднимался на бордюры, спускался по ступеням, перепрыгивал через металлические ограждения и клумбы и почти всегда приземлялся на ноги. Его товарищи, на которых, в отличие от Джи, действовал закон земного тяготения, как правило, ограничивались повторением нескольких базовых маневров и при этом нередко падали, но, впрочем, быстро поднимались, ворча и потирая ушибленные худые задницы.

Тодд сам толком не знал, зачем приходит сюда каждый вечер и наблюдает за группой мальчишек, выполняющих одни и те же нехитрые трюки. Наверное, отчасти его приводил к площадке простой интерес к занятию, которое стало играть такую большую роль в жизни подростков. Сам Тодд никогда не катался на доске: в детстве его привлекали командные игры, азартные и в то же время требующие дисциплины, и сейчас он хотел побольше узнать об этом спорте, чтобы, когда придет время, научить чему-нибудь Эрона, как отец учил когда-то самого Тодда кататься на двухколесном велосипеде. Неделю назад он даже заглянул в спортивный магазин с намерением купить себе доску но, как только продавец вопросительно взглянул на него, струсил, почему-то вдруг решив, что тридцатилетнему мужчине неприлично заниматься такими глупостями.

Если бы Кэти увидела, как он, прислонившись к зеленой крашеной решетке, праздно стоит под большим буком и с видом олимпийского арбитра наблюдает за упражнениями скейтбордистов, она бы, вероятно, нашла его поведению более простое объяснение: например, обвинила бы мужа в том, что он всеми силами отлынивает от работы, ставя этим под удар собственную карьеру и их общие надежды на финансовое благополучие. И в чем-то она, конечно, была бы права: Тодду ужасно не хотелось готовиться к этому проклятому экзамену. Наверное, то же самое чувствует актер, пытающийся заучить слова роли, хотя и уверен, что все равно забудет их, как только выйдет на сцену. Но, для того чтобы просто протянуть время, существовало и множество других способов, и все они были отлично известны Тодду. Он мог бы читать в библиотеке журналы, или рыскать по Интернету, либо просто разглядывать полки с книгами. Он мог бы купить мороженое и с удовольствием, никуда не спеша, съесть его в парке или скормить большой батон паре сердитых уток, обитающих в пруду. Но Тодд не делал ничего подобного. Вместо этого он каждый день подолгу стоял под буком и наблюдал за скейтбордистами.

Он приходил сюда уже несколько недель, но ни разу не дождался от мальчишек ни улыбки, ни даже простого кивка. Они, казалось, вообще не замечали окружающего мира, будто раз и навсегда решили, что ничего важного или достойного внимания не может происходить за пределами их тесного, недоступного для непосвященных мирка. Они смотрели только себе под ноги, объяснялись между собой короткими приглушенными возгласами и междометиями и едва поднимали глаза, даже когда одному из них удавалось какое-нибудь особо замысловатое приземление или когда хорошенькие девочки, их ровесницы, ненадолго останавливались на краю площадки, чтобы понаблюдать и похихикать.

«Наверное, и я был таким же, — думал иногда Тодд. — Когда-то, давно, я мог бы быть одним из них».

* * *

В тот день, когда умерла его мать, Тодд с друзьями все утро бросались снежками в проезжающие машины. Дорога была скользкой, и когда один фургон, который они атаковали особенно яростно, затормозил, его занесло, развернуло на тротуаре, и правым задним крылом он сбил несколько пластиковых баков, засыпав мусором весь газон перед домом Андерсенов. Мальчишки бросились врассыпную, а Тодд с Марком Толланом спрятались за голыми кустами и видели, как пожилой водитель выскочил из фургона и, тряся кулаком, заорал в спину их улепетывающим приятелям: «Довольны? Этого вы добивались?»

Когда час спустя Тодд, замерзший, веселый и голодный — тогда он постоянно был голоден, — вернулся домой, то прежде всего обратил внимание на то, что в доме не пахнет едой. Второй странностью было то, что отец уже вернулся с работы и сидел на диване в какой-то странно напряженной позе, как показалось тогда мальчику, с сердитым лицом. Тодд решил, что попался, хотя и не понимал, как такое могло случиться. Может, водитель каким-нибудь чудом узнал его? Или кто-нибудь из друзей сознался родителям? Или за атакой на фургон наблюдал кто-нибудь из соседей?

— Сядь, сынок. Нам надо поговорить.

— Это насчет машины? — виновато спросил Тодд.

Отец, казалось, удивился:

— Тебе уже кто-то сказал?

— Нет, я сам догадался. — Тодд уже приготовился выслушать упреки, но отец молчал, словно вдруг забыл о его присутствии. — Это я виноват, папа. Я не должен был этого делать.

— О чем ты? — Голос отца звучал ровно, но напряженно, словно спокойствие давалось ему с трудом. — Это был несчастный случай. В нем никто не виноват.

Огромное облегчение, испытанное Тоддом, быстро сменилось замешательством, а потом — испугом. Каким-то странным, неживым голосом отец почему-то заговорил о матери: возвращалась из города… гололед… опасная дорога… не справилась с управлением… машина размазалась по стволу… Последняя фраза надолго застряла в памяти Тодда, хотя позднее, вспоминая этот разговор, он не мог поверить, что отец действительно выразился с таким жестоким натурализмом.

— Мне очень жаль, Тодд. Теперь ты знаешь, что случилось. Я приехал прямо из больницы. Врачи сделали все, что могли.

— А Дженни уже знает?

— Через час поедем в аэропорт встречать ее.

А ведь мы это предсказывали, подумал Тодд.

Сколько он себя помнил, они с Дженни — сестрой, которая была на семь лет старше и уже училась в колледже, — всегда подшучивали над тем, как плохо мама водит машину. Сидя за рулем, она постоянно то заглядывала в зеркало и подкрашивала губы, то отворачивалась от дороги, чтобы достать что-нибудь из своей сумочки или настроиться на нужную радиостанцию.

«Мама, смотри, куда едешь, — говорили они ей. — Ты так убьешь кого-нибудь».

«Скорее всего себя», — весело отвечала мать.

— И что мы теперь будем делать? — спросил Тодд.

Отец, казалось, растерялся на минуту, долго смотрел на свою руку, будто у него на ладони был написан ответ, но потом потрепал Тодда по плечу и сказал твердо:

— Надо жить так же, как раньше. Как будто ничего не изменилось. Я уверен, что твоя мать хотела бы именно этого.

Услышав, что у отца уже имеется план, мальчик почувствовал такое облегчение, что тогда ему даже не пришло в голову усомниться в его мудрости. Через день после похорон Тодд уже играл в полуфинале за юношескую баскетбольную команду и заработал семнадцать очков. А еще через день он опять начал ходить в школу. Когда учительница сочувственно спросила у него, как дела, Тодд так твердо ответил «Отлично», что никто больше не приставал к нему ни с соболезнованиями, ни с вопросами.

И позже, в старших классах и в колледже, Тодд старался жить так, как желала его погибшая мать и отец, который скоро женился во второй раз. Тодд был председателем студенческого совета, лучшим квотербэком футбольной команды и одним из самых блестящих студентов, оставался при этом веселым, дружелюбным и общительным, никогда не испытывал недостатка в подружках, а после окончания колледжа получил приглашения сразу от трех юридических факультетов из пяти, в которые отсылал документы.