Камсар Григорьян - Туманян

• Название: Туманян
• Автор: Камсар Григорьян
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1953

Ованес Туманян вошел в историю армянской литературы как великий народный национальный поэт. Он был и остается самым популярным, любимейшим поэтом Армении. Жизненная правда, естественности и искренность чувства, простота и ясность языка характеризуют народную музу Туманяна. Как вдумчивый художник-реалист он умел подмечать существенные, типические стороны действительности.

Издание посвящено жизни и творчеству поэта.

---

В конце 90-х годов интерес к русской литературе у Туманяна еще более усилился, чему несомненно способствовал пушкинский юбилей. В 1899 году на Кавказе Литературная общественность широко отмечала столетие со дня рождения Пушкина36.

В юбилейном году в армянских переводах отдельной книжкой были изданы избранные стихотворения русского поэта.

В эти годы Туманян вновь возвращается к чтению Пушкина, изучает и творчески осваивает наследие великого русского Поэта. В 1899 году Туманян перевел стихотворения «Утопленник» и «Песнь о вещем Олеге», в 1909 году появился перевод одного из наиболее любимых Туманяном стихотворений Пушкина — «Зимний вечер».

Дорога в Абастуман. С фотогр. 1890-х г.

В окрестностях Абастумана. С фотогр. 1893 г.

Переводы Туманяна свидетельствуют о его строгом отношении к самой задаче поэтического воспроизведения. «Перевод подобен розе под стеклом, — пишет Туманян. — Почти невозможно, чтобы переводчик дал благоухание, непосредственное обаяние подлинника. Однако всегда требуется, чтобы он оставался верен мысли подлинника и был понятен читателю. Это требование особенно усиливается, когда переводится такое произведение, каждое слово и предложение которого имеет свое твердое место и значение».

Сознавая всю сложность творческой задачи переводчика, Туманян в своей работе придерживался этих принципов. Он стремился переводить, не изменяя мысли подлинника, добиваясь такого совершенства, при котором перевод обладал бы благозвучием оригинала. В этом отношении переводы Туманяна из русской поэзии близки по своему общему характеру к стихотворениям Лермонтова: «Горные вершины спят во тьме ночной…» (из Гете) или «На севере диком растет одиноко…» (из Гейне). В подобных случаях переводчик выступает прежде всего как поэт. Его волнует сама сложная творческая задача перевода стихотворения, в котором он нашел нечто очень близкое, вполне соответствующее своему поэтическому настроению и, проникаясь духом подлинника, воссоздает его на другом языке. Армянский текст «Зимнего вечера» Пушкина у Туманяна является шедевром именно такого типа поэтического перевода.

Туманяну удивительным образом удалось найти в родной речи такие слова, которые верно передают не только образную систему подлинника, но и легкость, изящество, мудрую простоту и музыкальность русского образца.

В этой связи нужно особо отметить также перевод стихотворения Кольцова «Раздумье селянина». Туманян в переводе стихотворения Кольцова нашел возможным строку «Сяду я за стол да подумаю» заменить другой: «Сяду у стены да подумаю», потому что обычное место размышлений и тяжелых дум бедного армянского селянина не у стола, а у стены своей землянки.

Такую замену Туманян допустил не только потому, что' хотел свой перевод сделать понятным и близким широкому армянскому читателю, но и потому, что он не придерживался принципа внешне формальной точности. Он не ставил перед собою задачу передать русское стихотворение слово в слово, рабски подчиняясь оригиналу. Туманян заботился лишь о том, чтобы в переводе мысль стихотворения Кольцова была передана с максимальной ясностью и точностью.

Туманян полюбил русских поэтов не меньше, чем своих предшественников в армянской поэзии. Более того, он искренне признавался, что в известном смысле Пушкин и Лермонтов оказались ему значительно ближе. «Я нашел, что русские поэты, — писал Туманян в 1902 году, — главным образом Пушкин и Лермонтов, всегда казались мне более родными и близкими».

Туманян был бесконечно влюблен в природу родного края, которой он был обязан лучшими минутами своего существования. По собственному признанию «любовь к горам и тоска по жизни в горах» всегда жили в его душе. В поэзии Пушкина и Лермонтова он нашел неповторимые пейзажи Кавказа. Он с восторгом цитировал замечательные строки Лермонтова:

Как я люблю, Кавказ мой величавый,
Твоих сынов воинственные нравы,
Твоих небес прозрачную лазурь
И чудный вой мгновенных, громких бурь,
Когда пещеры и холмы крутые
Как стражи окликаются ночные;
И вдруг проглянет солнце, и поток
Озолотится, и степной цветок,
Душистую головку поднимая,
Блистает как цветы небес и рая…

(«Измаил-бей»)

Тебе, Кавказ, суровый царь земли,
Я посвящаю снова стих небрежный,
Как сына ты его благослови
И осени вершиной белоснежной.
От юных лет к тебе мечты мои
Прикованы судьбою неизбежной,
На севере, в стране тебе чужой,—
Я сердцем твой, всегда и всюду твой…

(Посвящение к поэме «Демон»)

Г. Р. Державин и В. А. Жуковский, которым не пришлось побывать на Кавказе, лишь силою поэтического воображения впервые в русской поэзии создали величественные романтические картины кавказской природы. Вслед за ними обратились к Кавказу Пушкин и Лермонтов, в поэтическом сознании которых далекая горная страна стала «родиной вольности простой».

Для них Кавказ уже не был отвлеченным географическим понятием. Жизненная судьба бросила их в далекий горный край, и перед их взором открылись великолепные картины «природы дикой и угрюмой».

«С легкой руки Пушкина, — писал Белинский, — Кавказ сделался для русских заветной страною не только широкой, раздольной воли, но и неисчерпаемой поэзии, страною кипучей жизни и смелых мечтаний».

Страна гор еще в большей степени очаровала Лермонтова. Кавказ стал, как говорит Белинский, «колыбелью его поэзии так же, как он был колыбелью поэзии Пушкина, и после Пушкина никто так поэтически не отблагодарил Кавказ за дивные впечатления его девственно-величавой природы». Лермонтов рассказывал в письме к С. А. Раевскому, как он «лазил на снеговую гору, на самый верх, откуда видна половина Грузии как на блюдечке. И право, — писал Лермонтов, — я не берусь объяснить или описать этого удивительного чувства: для меня горный воздух — бальзам, хандра к чорту, сердце бьется, грудь высоко дышит — ничего не надо в эту минуту; так сидел бы, да смотрел целую жизнь.».

Сильное чувство любви и привязанности к Кавказу, поэтическое воспевание его природы и вольной жизни в горах, глубокий интерес к народной жизни, явились теми основными моментами, которыми определялось отношение Туманяна к Пушкину и Лермонтову. О непосредственном воздействии русской поэзии на свое собственное творчество Туманян писал: «Я не задумывался над вопросом о том, в какой степени я находился под влиянием русской словесности; я серьезно подумав об этом, стал искать у себя следов русского влияния не во внешней форме моих стихотворений, — так как я никогда сознательно не следовал и не подражал никакому поэту, а в моем духовном мире, литературных вкусах и взглядах.».

Армянская поэзия многим обязана великому русскому революционному демократу, критику и мыслителю Белинскому. Писатели и публицисты Армении искали ответы на волнующие их вопросы за пределами отечественной словесности, в первую очередь в передовой и прогрессивной русской литературе.

Особо важное значение приобретает критика в те ответственные периоды, когда литература переживает процесс бурного роста, когда нарождается новое. Такой процесс переживала армянская литература в 80—90-х годах прошлого столетия.

Большинство армянских писателей и общественных деятелей нового периода были воспитаны на традициях русской классической литературы. Восприятие и усвоение армянскими писателями наследия Белинского имело свою особенную черту. В критических статьях и в оценках отдельных явлений армянской литературы отражалась борьба различных классовых групп, и, конечно, этим прежде всего определялась позиция их авторов. Здесь сталкивались различные точки зрения, различное понимание задач писателя. Но помимо этого в 80—90-х гг., даже в более позднюю пору, в армянской периодической печати, за редкими исключениями, критические статьи писались лицами, которые не только не обладали художественным чувством и вкусом, но и нужными познаниями, необходимым кругозором. Этим осложнялось положение писателя, который вправе был ждать беспристрастного, справедливого отношения к своим произведениям. Армянские писатели в своей литературной полемике использовали взгляды Белинского, обращаясь к нему, как к бесспорному авторитету. Автор многих исторических романов, известный армянский писатель Раффи, защищаясь в 80-х гг. от необоснованных нападок рецензента, опирался на статью Белинского «О критике и литературных мнениях «Московского наблюдателя». Романист Мурацан в 1901 г., возражая автору критического разбора исторической драмы «Рузан» и защищая права писателя-художника, апеллировал к Белинскому, излагая его взгляды на историческую драму и ее задачи.