Сергей Зверев - Дикий опер

• Название: Дикий опер
• Автор: Сергей Зверев
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-74774-0

В столичной гостинице зверски убит губернатор одной из уральских областей. Правоохранительные органы располагают информацией, что убийство совершено представителями этнической преступной группировки при непосредственном участии высших полицейских чинов области. Дело передают в Управление собственной безопасности ГУВД Екатеринбурга, и к расследованию немедленно подключается лучший сотрудник подразделения – капитан Антон Копаев. Он вылетает в область под видом столичного криминального авторитета. В его планах – сблизиться с представителями местного криминалитета и получить от них сведения о заказчике преступления…

---

Копаев-Приколов положил трубку и засмеялся. Так бы и писал! А то – «непосредственно»… Резун пил пиво под креветки, скорее всего, не один, потому что в одиночку мужик будет пить пиво не с деликатесами, а с воблой. Даже губернатор. Креветки – это стиль демонстрации возможностей, и распушать перед самим собой хвост губернатор вряд ли стал бы. Значит, был гость, а поскольку на кухне «Потсдама» уверяют, что ничего, кроме сока, кофе и тостов, Резун в номер не заказывал, угощение принес с собой гость. Вот он-то, скорее всего, Резуна и обидел.

И сразу после появления на свет этого вывода резонно встал вопрос: а почему Резун ел креветки и запивал их «Портером» в чем мать родила? Гостем была женщина, и поздний ужин принесла она, дабы восполнить пробел, как говорит Молибога, «непосредственно» перед этим? Или после этого?

Медик утверждает, что этого не было вовсе. Поели, и Резун умер? Вполне возможно. Однако характер повреждения свидетельствует о том, что резал мужик. На этом настаивает все тот же Столяров. Однако у Майи, например, ножки и ручки, нужно заметить, развитые… В конкурсах красоты рахиты не участвуют.

Приколов, чувствуя, что количество версий увеличивается в прямо пропорциональной зависимости от времени его раздумий, бросил заключение на стол и полез за сигаретами.

В конце концов, могла быть в гостях женщина. Пришла, принесла, поели, попили, сказала: «Я на минутку, милый», – и ушла в ванную. Резун не стал тратить время на лишние хлопоты, принялся раздеваться, и в тот момент, когда стаскивал правый носок, в комнату вошел мужик. «Привет, милый», – поприветствовал, перерезал губернатору горло и накрыл с головой одеялом, чтобы не забрызгаться кровью. Прижал к кровати и держал до тех пор, пока Резун не умер. Потом вместе с женщиной убрали принесенное угощение, затерли все следы и ушли.

Вот и вся история, если подходить к ней не с точки зрения философской конвергенции и попыток найти в действиях преступников ультразамысел, а просто. Как делал бы сам. Антон, попадая впросак, часто начинал думать: будь мне это нужно, что бы делал я, дабы выглядеть тем человеком, который исполняет заранее обдуманный план, но совершает ошибки в силу различных объективных причин?

Так куда могли деться остатки креветочного ужина из номера убиенного Резуна?

Сев в машину Следственного комитета, он велел ехать в «Потсдам».

«Цепь, – думал Антон, разглядывая начавшие проявляться на темных улицах, но еще бледные неоновые огни. – Медик был прав, цепь неординарная. Разовая работа, исполненная из червонного золота. Девятьсот девяносто девятую пробу носят сейчас, наверное, только цыгане. Продажа наркотиков – дело опасное, деньги нужно постоянно укладывать стопкой, но так много не накопишь. Придут борцы с наркотой и все выметут под опись. В земле деньги не сохранишь, да и смысла закапывать нет. Пока выкопаешь, их или деноминируют, или другие нарисуют. С банком цыгану связаться, это все равно, как если в уголовный розыск пойти работать. А последний из цыганских ментов – из «Неуловимых».

Золото. Вот то, что не портится в земле, не занимает много места и при необходимости легко превращается в наличные. Но проба должна быть непременно девятьсот девяносто девятая.

– И вот у нас появился вовсе не цыганский барон, а светский губернатор Резун, на шее которого золотая цепь из червонного золота весом в двести восемьдесят три целых семьдесят три сотых, если верить Молибоге, грамма…

А жена Константина Игоревича, на всякий случай, этой цепи на шее мужа при отъезде его в Москву не помнит. Она ее на шее мужа вообще не помнит. Справедливости ради нужно заметить, что вопрос тот в мертвецкой был задан сразу после опознания.

– Так что это за цепь? – пробормотал Копаев.

* * *

Фойе. Это лицо каждой гостиницы.

Приколов миновал этот мавзолейный участок и остановился у зеркальной перегородки.

– Вам место? – тут же поинтересовался дежурный.

Антон сверкнул удостоверением и справился о помещении для горничных. Его тут же провели, и в глазах портье, назначенным в качестве проводника, опер увидел вопрос о том, нужно ли брать у следователя папку. Решил, что такой багаж мужик в силах донести сам, и повел Копаева по закоулкам коридоров. Первый этаж – административная часть «Потсдама» скрывалась от людского взгляда за мощной дубовой дверью. Комнаты для персонала женского пола, мужского, портье, горничные, уборщики, технички, слесари, повара…

Горничные встретили Антона равнодушно, словно к ним зашел не мужчина в расцвете сил, а портье. Провели по нему взглядом, безошибочно определили статус, финансовое положение и мотивацию поведения. Догадавшись об этом, Копаев отпустил несколько незатертых шуток, во время которых выискивал нужный объект для беседы, выбрал, и, сообщив напоследок, что не видел женщин милее, чем здесь, пригласил будущую собеседницу с собой.

По представлению Антона, это была самая опытная, старослужащая горничная. Во время выбора он колебался между дилеммой: молодая и разговорчивая или взрослая и умеющая держать рот на замке. Последняя, судя по всему, работала в гостинице долго, и это давало основание полагать, что держать на замке рот и быть послушной руководству она умеет. А это предполагало определенные проблемы при общении. Но зато у нее было главное качество, которое перевешивало все остальные. Она знала в этой гостинице всё.

Не успел Копаев распахнуть дверь, как от нее отскочил портье…

Знакомая сценка.

Они вышли, поднялись на третий этаж, причем по пути Антон толковал о чем угодно, только не о деле. И, лишь когда дверь триста семнадцатого номера распахнулась, он вынул из кармана непочатую пачку жвачки, сдернул с нее часть обертки и бросил в урну. И тут же в смущении остановился.

– Что ж я так… Кто-то только что убрал, а я… – и сделал попытку наклониться.

– Ничего страшного, – заметила не имеющая опыта общения с такими монстрами, как Копаев, горничная. – В девять придет девочка и уберет.

– Разве не утром? – удивился Антон.

– Девочка приходит и утром, и вечером, – улыбнулась она, приятно удивленная порядочностью следователя. – И оба раза в девять.

– И с девяти вечера до девяти утра у вас в гостинице лежит мусор и озонирует здание? – он рассмеялся. – До отеля «Виктория», что в Лондоне, нам все-таки далеко. Не успеваем за прогрессом.

Она просто обязана была стать на защиту гостиницы, в которой проработала пять лет. И стала:

– Муниципалитет, – делая ударение на каждом слове, что должно было внушить следователю уверение в том, что «Виктория» по сравнению с «Потсдамом» – забегаловка, – вывозит мусор из нашей гостиницы ровно в половине одиннадцатого вечера ежедневно. Так что ничего в здании не озонирует.

Да, он был прав в своем выборе. Так подробно объяснять дураку-следователю могла только опытная горничная.

Шагнув в прихожую, он резко распахнул дверь и выбросил в коридор руку. Втаскивать удерживаемого за ухо насмерть перепуганного такой атакой портье он не стал и вышел сам.

– Подслушиваем у косяков? Подсматриваем в щели? Принюхиваемся к запахам в женских номерах?

– Я хотел… – морщась от ужаса, пролепетал портье.

– Еще раз увижу – оторву пипетку, – пообещал Антон. – Где у тебя пипетка?

– Вот здесь…

– Я имел в виду нос. Но раз так, то оторву обе пипетки, – оглянувшись, Копаев сделал шаг назад и врезал ногой по тощему заду портье.

Когда он вошел, горничная никак не могла совместить милую улыбку на его лице со звуком, перепутать который с чем-то другим никак невозможно.

– Кто убирал этот номер и в котором часу? – и он подошел к ней вплотную, словно собирался поцеловать.

Женщина испугалась, в ее глазах проскользнул и был замечен Копаевым страх за то, что она сболтнула лишнее.

– Что вы застыли? Я спросил имя горничной, наводившей порядок в этом помещении.

– Таня, – ответила она. – Полчаса назад, – добавила, вспомнив, что вопрос состоял из двух частей.

– Таню, – провозгласил Антон. – Сейчас, – добавил он, не видя в движении горничной стремления к выходу.

Они спустились по лестнице, но Таня уже ушла.

Поднялись на второй этаж. Там Таня в коротеньком белоснежном передничке протирала в номере люкс пыль с телевизора.

Следователь оказался настоящим грубияном. Он взял девушку за руку, вытащил из ее второй руки метелку и бросил на диван. Провел в коридор и завис над ней, как фонарь, зная на предыдущем примере, что на горничных это действует убедительнее всего.

– Тридцать минут назад вы убирали триста семнадцатый номер. Куда вы его снесли? Мусор, я имею в виду, конечно.

Она повела его по катакомбам коридоров в подвал. Подвальное помещение было разделено на две части. Подземная автостоянка и мусорный отсек.

Отправив девушку восвояси, он вошел внутрь и тут же пожалел, что не оставил папку в машине. Мусоросборник напоминал дно большой лифтовой шахты, куда сваливался мусор со всех этажей. Оставлять ее за дверью было глупо, а потому он, зажав ее под мышкой, занялся раскопками. В конце концов, не так уж много в гостинице людей, балующихся креветками. Разыскав среди груды отходов выдернутую из горшка и выброшенную вместе с засохшим фикусом деревянную рейку, которая, по-видимому, этот фикус и поддерживала до самой его смерти, он посмотрел на часы. В его распоряжении был один час и пятьдесят три минуты. Если, конечно, «муниципалитет» пунктуален и приезжает минута в минуту.