» » » » Виталий Федоров - Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969


Авторские права

Виталий Федоров - Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969

Здесь можно купить и скачать "Виталий Федоров - Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969" в формате fb2, epub, txt, doc, pdf. Жанр: Историческая проза, издательство Типография "Белый ветер", год 2015. Так же Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги на сайте LibFox.Ru (ЛибФокс) или прочесть описание и ознакомиться с отзывами.
Виталий Федоров - Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969
Рейтинг:
Название:
Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969
Издательство:
неизвестно
Год:
2015
ISBN:
нет данных
Вы автор?
Книга распространяется на условиях партнёрской программы.
Все авторские права соблюдены. Напишите нам, если Вы не согласны.

Как получить книгу?
Оплатили, но не знаете что делать дальше? Инструкция.

Описание книги "Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969"

Описание и краткое содержание "Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969" читать бесплатно онлайн.



В этой книге автор рассказывает нам историю своей жизни. Он рос босоногим мальчишкой в глухом удмуртском селе, но мечтал водить поезда.

Виталий Hиколаевич Фёдоров бережно сохранил в памяти и перенёс на бумагу общую атмосферу тридцатых-шестидесятых годов двадцатого века, уделяя особое внимание мелочам быта. Описал то, какое влияние на судьбы простых людей оказала война, как в их жизнь вмешивалась большая политика.

В книге использованы фотографии из личного архива автора.


© Автор Виталий Фёдоров

© Редактор Владимир Фёдоров, e-mail: [email protected]

© Корректор Ольга Давыденко






Мы все подняли руки и крикнули:

– Ура-а-а-а!

Назавтра все дружно собрались. Пришли ребята, мои одноклассники с ворончихинской половины деревни. В компании лишь я один Фёдоров оказался. Лида повела нас на мельницу. Там встретилась с отцом, и минуту с ним о чём-то поговорила. Затем мы гурьбой двинулись к мосту через реку Сепыч и успешно её форсировали. За мостом располагалась большая ровная зелёная лужайка, где мы устроили «игру-гадалку». По ней определяли, кто сколько соберёт ягод. Бросали вперёд каждый свою, пока пустую, посуду: стаканы, кружки, чашки, банки – у кого что было, и определяли: посуда лежит вверх дном – будет пустой, на боку – половина, стоит на дне – будет полна.

Дошли до вырубки, и тут уже началось настоящее соревнование – кто больше наберёт. Ягод было много, Лида знала хорошие места. Большинство набрало полные свои посудины. Мы с Геной в том числе, а вот его двоюродный брат Ваня (он отличался раскосыми глазами) набрал меньше всех ягод.

Наша Лида и зимой нам покоя не давала. Находила пьесы и вечерами, в неотапливаемом клубе, при свете коптилки (лампы без стеклянной колбы) разучивала с нами роли. Помню, мне как-то досталась роль пожилой женщины. Лида была режиссёром и постановщиком в одном лице, и роли распределяла тоже она. Девочек нашего возраста было всего двое, и они не были очень активными, поэтому мне пришлось надеть и повязать платок и сыграть женскую роль. В таком виде я и выступал перед публикой, которая приходила посмотреть на наши чудачества.

В школе Лида была отличницей, и, окончив семилетку в 1945 году, она уехала из Кваки учиться дальше.

Глава 8. СНОВА О НАС

Однако шла война, враг рвался к Москве. Стране всё больше нужно было защитников Отечества. Этим же летом 1941 г. призвали моего второго дядю – Ивана. Жил он от нас, по меркам того времени, далеко – 25 км. Отца на проводы с работы не отпустили, так что мы его не провожали. А уже осенью тётя Маруся получила похоронную: «Погиб геройски при защите города Смоленска». Ему в то время было 26 лет. В Балезино у него осталась семья – жена Маруся (украинка по национальности) и двое детей: шестилетний сын Евгений и четырёхлетняя дочь Галина. От него у меня остались подарки: толстая книга с глянцевыми страницами по агрономии, шкатулка с никелированными гирьками весом от одного до 50 граммов, и ещё весы для этих разновесов. Всё это было превращено в игрушки, а гирьки даже использовали иногда для игры в чику.

Нашего отца призвали в конце сентября 1941 года, после окончания уборки урожая. Ему вручили повестку, когда он был в райцентре Красногорье. На прощание с семьёй и дорогу до сборного пункта в г. Глазов (от нас в сорока километрах) ему дали одни сутки. В отсутствие автотранспорта это довольно утомительная и долгая дорога. Так что проводы были в спешке. Собрались родственники, коих было почти полдеревни. Пели прощальные песни, плакали. Отец, по заведённому обычаю, прибил к верхней дверной перекладине монеткой лоскутки новой разноцветной материи. Вот и в нашем доме появилась отметина: ушёл на войну человек. А прожил он в нём, как построил, всего один год… На прощание папа поднял меня, поцеловал и сказал:

– Слушайся маму, помогай ей, учись в школе. Ты теперь в семье за мужчину.

– Буду, буду слушаться и помогать, – пообещал я.

После ухода отца на войну я оказался помощником у мамы. Мы с ней пилили, кололи дрова, ухаживали за домашними животными и птицей. Поили, кормили их. Воду носили из соседского колодца, а в зимнее время, когда вода в колодце замерзала – возили на санках в бочонке из родника.

Мама работала в колхозе. Я ходил в школу, во второй класс. Поэтому всю домашнюю работу приходилось выполнять рано утром и вечером. Большинство моих одноклассников не были обременены домашней работой, поскольку у них имелись старшие братья или сёстры, которые моих сверстников считали малышами. И у них не было причины торопиться домой. По пути из школы дети устраивали игры, борьбу, а иногда и потасовки. А мне играть было некогда. Я выбегал из школы одним из первых и мчался один домой, чтобы засветло сделать необходимую хозяйственную домашнюю работу. А бегал я быстро, и если уж вырвался вперёд, то никто даже не пытался догнать. Правда, иногда меня опережали и ставили «заслон». Если прорваться не удавалось, приходилось принимать условия игры, стараясь при первом же удобном случае исчезнуть. Обычно прибегал я домой почти на час раньше других.

И тут мама оказалась в «интересном положении». 31 декабря 1941 года родила она мне братика, прямо на собственной печке. Лишь успела меня послать за какой-то тёткой, а потом меня они вместе выпроводили из дома. А сёстры Венера и Фаина (пяти и трёх лет) в доме остались. Несмотря на отсутствие врачебного персонала роды прошли успешно.

На каникулах, 5 января мама меня послала в Архангельский сельсовет за свидетельством о рождении. Назвала имя: Евгений. Но в свидетельстве о рождении оказалась запись: Фёдорова Евгения Николаевна, родилась 5 января 1942 года. Кто перепутал? Или я, или секретарь сельсовета. Так Женя и жил с таким свидетельством о рождении. Никто на этот документ внимания тогда не обращал. О том, что он записан девочкой, мы узнали гораздо позже, когда он стал взрослым и ему нужен был паспорт.

* * *

Зимой 1942 года в деревне началась эпидемия заразной болезни. Тиф принесли нищие, которые бродили по деревням, заглядывая во дворы и дома, и просили подаяние. Поздним вечером они просились на ночлег. Люди сами жили впроголодь, а приходилось ещё и с ними делиться последним куском. По ним зачастую ползали паразиты – вши. Обычно их посылали на ночлег к добрякам, которые не могли отказать в приюте. Но нищих становилось всё больше с каждым днём. Многие из них были эвакуированными жителями с занятых немцами территорий. Эти люди пережили больше горя, чем мы: потеряли родных, кров. Иногда в деревне их собиралось до десяти человек. Тогда решили общим собранием, что каждый дом, по порядку, будет дежурным в течение суток. Изготовили плакат из дощечки, прибитой к палке «Дежурный». Плакат устанавливался воткнутым в снег у дома. К этому дому и посылали всех, жаждущих ночлега. На другой день плакат устанавливался у соседского дома. Иногда посетителей было так много, что «дежурному» приходилось ходить по домам и просить пристроить часть «своих подопечных».

Тут и начался в деревне тиф. Были даже летальные исходы. Срочно требовалась медицинская помощь. Привезли врача из села Архангельское в нашу деревню. Тот осмотрел больных, определил диагноз – тиф. Ему нужен был помощник из жителей деревни. Врач поговорил с больными, с некоторыми из жителей деревни, с руководством колхоза и ему порекомендовали нашу маму. Она раньше на добровольных началах кое-кого кое от чего иногда лечила. Врач был русским, и им легче и быстрее было друг друга понимать, что для врача и медсестры, думаю, очень важно. Хотя, замечу, почти все жители деревни неплохо изъяснялись на русском, кроме некоторых стариков. В школе учили только на русском языке, удмуртский язык вообще не изучали.

Врач пришёл к нам домой, поговорил с мамой. Предложил работу медсестрой – она согласилась. Правда, нелегко ей далось это согласие. Она рисковала не только собой, но и четырьмя детьми, коим было от девяти лет до двух месяцев. Может, и хлебные карточки, которые пообещал врач, посодействовали согласию мамы окунуться в самый очаг эпидемии. На иждивенцев, то есть на детей полагалось по сто граммов хлеба в день, а маме аж двести. В пересчёте на всю нашу семью получалось 600 г хлеба в день. Если бы этот хлеб мы могли приобретать каждый день, да хотя бы уж раз в неделю…

В следующий приезд врач привёз нам хлебные карточки. Мы обрадовались, но оказалось, что хлеб-то выдают лишь в Красногорском – там и пекарня, и спецмагазин. Дней через десять мама пешком по санной дороге решилась пойти в Красногорское, оставив малышей на моё попечение.

Получилось с этими карточками так, как в истории с Жаком Паганелем и ослом, на котором ехал верхом. Он взял палку, к которой привязал пучок травы и постоянно держал перед носом осла. Но осёл никак не мог достать аппетитный пучок, и всё шёл, шёл, пытаясь его достать, и так и дошёл до места привала. Зимой день короткий, мама вышла из дома ещё затемно. Дети проснулись и начали у меня просить есть, правда, Женя просил лишь плачем – ему было только 2–3 месяца от роду. Я его носил на руках, пел ему песенки. Даже такую сочинил экспромтом:

У нас дома никого нету,

Кроме мышки-норушки,

Усатого тараканища,

Да вонючего клопа!

Но моё мурлыканье не помогало. Он продолжал плакать и я в отчаянии дал ему пососать нижнюю губу. Он на время замолк, но как только я отрывал его от «соски» (губы), как плач возобновлялся с новой силой. Дома ничего не было съедобного, даже ни кусочка хлеба. А то бы я уж смог сделать соску для Женьки, размочив хлеб и поместив его в марлю.


На Facebook В Твиттере В Instagram В Одноклассниках Мы Вконтакте
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!

Похожие книги на "Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969"

Книги похожие на "Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.


Понравилась книга? Оставьте Ваш комментарий, поделитесь впечатлениями или расскажите друзьям

Все книги автора Виталий Федоров

Виталий Федоров - все книги автора в одном месте на сайте онлайн библиотеки LibFox.

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.

Отзывы о "Виталий Федоров - Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969"

Отзывы читателей о книге "Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969", комментарии и мнения людей о произведении.

А что Вы думаете о книге? Оставьте Ваш отзыв.