Мартина Боргер - Кошачьи язычки

• Название: Кошачьи язычки
• Автор: Мартина Боргер
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-389-00482-5

Три закадычные подружки — Додо, Нора и Клер — знакомы еще со школы, с детства, проведенного в захолустном Пиннеберге. Во взрослой жизни они живут в разных городах, работают в разных сферах, общаются с разными людьми и интересуются совершенно разными вещами. И все же каждый год они встречаются, чтобы вместе отправиться в небольшое путешествие — по родной Германии или за границу. Эти вылазки — своего рода лакомство, подобное знаменитым шоколадным наборам под названием «Кошачьи язычки», которые они дружно обожали, когда были маленькими.

Очередная поездка начинается, как всегда, в радостной суматохе. Ни одна из подруг еще не знает, что привычное развлечение, окрашенное в умильные ностальгические тона, обернется настоящей драмой, когда по стечению обстоятельств печальные и даже преступные тайны выйдут на свет.

---

— Вы что, — сказала я, — есть совсем не хотите?

По-моему, Клер, меня даже не услышала. Высокая и стройная в своем элегантном белом пальто, с коротко стриженными волосами, отливающими в свете фонаря, как мишура, она остановилась на тротуаре в паре метров от нас и оглянулась назад, словно хотела навсегда запечатлеть в памяти влажный блеск булыжника. Додо швырнула окурок на канализационный люк и тоже проигнорировала мой вопрос.

— Слушайте, давайте просто хорошенько отдохнем, — как можно дружелюбнее заговорила я. — Пошли. Выпьем по аперитиву — и настроение сразу поднимется. Говорят, здесь исключительно вкусно готовят утку.

Клер перестала оглядываться по сторонам и с ужасом уставилась на меня. Додо засмеялась, но как-то невесело. — Утка, Клер! — хмыкнула она. — Мне это что-то напоминает. Хенли-на-Темзе, если я ничего не путаю…

— О чем это ты?

— Так, ни о чем, — отрезала Додо. — Маленький секрет. У тебя ведь тоже есть секрет? Может, махнемся? Прямо тут?

Откуда в ней вдруг такая агрессия? Что ее задело? Я решила не реагировать на ее грубость.

— Столик заказан на восемь. Мы и так уже опаздываем. Пошли.

— Ты всегда была законченной трусихой, — подвела итог Додо, прошествовала мимо меня и распахнула дверь ресторана.

Я проглотила возмущение и дождалась Клер. Взяла ее под руку, не обращая внимания на ее попытку вырваться.

— Что это за история с Хенли? — спросила я. — Вы что, ездили туда с Додо?

— Нора, Нора, — ответила она, и в ее голосе зазвучали те же интонации, что у Лотара тогда, в планетарии, — невыносимо доброжелательные и убийственно-снисходительные. — Ну чего тебе в жизни не хватает? Оставь ты ее в покое.

— Слушай, — возмутилась я, понимая, что моему терпению приходит конец. — Она постоянно меня подкалывает, постоянно язвит. У ангела нервы не выдержат! Между прочим, я сильно подозреваю, что она нам морочит голову. Мне кажется, дела у нее идут далеко не так блестяще, как она хочет показать. Я все время за ней наблюдаю и точно тебе говорю: она на грани срыва. Может, опять на работе неприятности, как ты думаешь?

— Сама у нее спроси, — отмахнулась Клер.

Мы вошли в ресторан. Свечи, приглушенные голоса, волнующие запахи, тихое позвякивание приборов, звон бокалов — все здесь дышало наслаждением и умением радоваться жизни. И деньгами. Гардеробщик уже помогал Додо снять куртку.

— Только не сейчас, — прошептала я Клер. — Помоги мне, пожалуйста, еще чуть-чуть подержать ее в узде. Понимаешь, сегодняшний вечер для меня очень важен.

Клер

Нора права, Додо взвинчена до предела, не человек, а мина замедленного действия. Одно неосторожное слово — и взорвется, я ее знаю. Она залпом проглотила свой аперитив, но алкоголь не помог ей расслабиться, а это плохой знак. Лично я из-за «Ленца-9» ограничилась бы водой, тем более что может возникнуть необходимость притормозить Додо, как я делала уже не раз. В каждой нашей поездке именно я обеспечиваю всеобщее благополучие: перебиваю, успокаиваю, подговариваю и перевожу разговор на безопасную тему. Надоело. Когда-нибудь я не выдержу, и весь этот фасад обрушится. Ну и пусть. В конце концов, я уже поняла, что мне нечего надеяться на их поддержку, сочувствие и утешение. С чего я вообще вообразила, что они способны мне помочь?

Конечно, мне следовало предостеречь Додо еще тогда. Еще на выпускном у меня появились сомнения насчет Ахима; я поймала на себе его оценивающий взгляд. Тогда я списала это на присущую мне сверхчувствительность. Через три недели после бала мы с Додо собирались уехать отдыхать. В один из дней я решила после обеда съездить в Гамбург, купить купальный костюм и сандалии. Додо не могла составить мне компанию, она как проклятая вкалывала в кабаке, чтобы заработать на поездку. Мы столкнулись с ним около вокзала, он как раз шел из университета. Он пригласил меня в кафе. Мне не хотелось с ним идти, но он проявил настойчивость.

— Зайдем на полчасика, ты ведь не спешишь, — сказал он, и эта фраза мне не понравилась.

Несмотря на это, я пошла с ним в «Чибо». Ладно, говорила я себе, все равно через пару недель столкнемся с ним в Италии, почему бы не пообщаться, не найти общий язык — ради Додо, которая была от него без ума и считала его мужчиной своей жизни. И верила, что и он любит ее не меньше.

Но о Додо он почти не вспоминал. До меня не сразу дошло, что ему надо, а он уже успел выведать у меня буквально все о Норе — о ее родителях, отцовской конторе, их положении в обществе. Предлогом послужил наш выпускной бал, на котором он танцевал и со мной, и с ней. Он мастерски поддерживал непринужденную беседу, болтал о том о сем, но в конце концов обязательно сводил разговор к Тидьенам. Я заподозрила неладное, когда он спросил, насколько серьезно у Норы с тем нелепым парнем, долговязым и прыщавым. Ему-то что за дело? Ответ явился сам собой: да он просто зондирует новую почву. Очевидно, Нора оказалась самой жирной рыбиной из тех, что проплывали мимо него.

Он, конечно, заметил, что я делаюсь все немногословней, и сменил тактику. Спросил о моих планах на будущее, но таким тоном, который выдавал его с головой: его это совершенно не интересовало, так, small talk. Мне стало противно, и я распрощалась. Он не стал меня задерживать. Я только спросила: «Передать Додо привет?» Он иронически улыбнулся и ответил:

— Не обязательно. Я все равно с ней увижусь сегодня вечером.

Еще одна насторожившая меня фраза. Его «все равно» вовсе не означало «как всегда, слава богу, и я этому рад». Оно значило: «Она крепко сидит у меня на крючке. Она без меня и дня не проживет».

Уже в пути я рассказала Додо об этой встрече. И осторожно дала ей понять, что думаю об Ахиме. Но она только рассмеялась:

— Ты, как всегда, чертовски подозрительна, Клер. Ко всем мужчинам. Ахим меня любит, я это знаю.

Она была так счастлива, так уверена в нем и его чувствах. А он уже открыл охоту на более выгодный объект.

Додо

Она настояла, чтобы мы взяли комплекс, хотя ни мне, ни Клер не нужен пир из шести блюд; в таком шикарном кабаке на него, вероятно, уйдет несколько часов. Но попробуй поспорь, ведь это она нас пригласила! Может, просто испугалась, что жратва a la carte[34] обойдется слишком дорого? В меню ведь проставлены цены, правда, Нора? Уж этому-то твой жадный Папашка тебя точно научил, а может, ты впитала жадность с молоком матери.

Amuse-gueule[35] и суп мы еще кое-как одолели. Нора опять принялась пускать слюни по поводу каких-то забавных случаев из наших прошлых поездок, про которые мы с Клер давно успели позабыть, — была охота помнить всякую фигню. Удивительно, что она еще не начала строить планы на будущее, но это испытание, по всей видимости, ждет нас в последний вечер. Она ни за что на свете не откажется от наших путешествий втроем. Трогательно, не спорю, но, бог ты мой, не помрем же мы, в самом деле, если сделаем маленькую передышку.

Наверняка она задумала нечто особенное, ведь следующая поездка состоится уже в новом тысячелетии, если считать по всеобщему фальшивому календарю. Не знаю, может, во времена далекой молодости это нас действительно воодушевило бы, хотя, если честно, мы тогда вообще не представляли себе, что будем жить в двухтысячном году. Эта дата казалась такой же далекой, как эпоха какого-нибудь Карла Великого. Где мы тогда будем жить и как — счастливо, конечно, как же еще! В детстве никто не думает, что позже все может пойти наперекосяк. Что ты, как говорится, по закону Архимеда, начнешь превращаться в старуху. Спрашивается, не лучше ли помереть молодой? Люди после тридцати постепенно переходят в состояние высохших мумий, в особенности если они ко всему становятся родителями: серьезными, нудными, вечно всем недовольными. Их жизнь прошла. Интересно, моя Булочка тоже так думает?

На закуску у нас — довольно культурная беседа и утиная печень в горшочке. На вкус — нечто тошнотворное, даже не представляю, из чего они это состряпали. Обслуживает нас приторно-слащавый юноша лет двадцати, молоко на губах не обсохло, беспомощный, как щенок, а за ним строго надзирает высокомерный maître с глазами Аргуса. Меняя тарелки, официант уронил мой прибор на пол. Цербер сделал стойку и навострился к нашему столу, но я оказалась шустрее: наклонилась, подняла эту несчастную вилку и с улыбкой протянула мальчонке: «Pas de problème, monsieur».[36] Потому что вспомнила, как однажды нечто подобное случилось со мной. На обеде у Тидьенов, в их священной столовой. Я тогда нырнула под стол, достала упавший нож и как ни в чем не бывало вернулась к еде, но тут на меня напустилась Мамуля: «Этим ножом больше нельзя пользоваться, Доротея! Неужели мать не научила тебя этому?» Я покраснела так, как в жизни не краснела. Маленькая невоспитанная нищенка с дурными манерами.

Наш милый официант тоже покраснел как томат. Обернувшись, я проследила, как он исчез с тарелками на кухне, где его, вероятно, ждет нагоняй. Когда я снова повернулась к столу, Нора смотрела на меня со своей знаменитой покровительственной улыбкой.