Аркадий Жемчугов - «Крот» в окружении Андропова

• Название: «Крот» в окружении Андропова
• Автор: Аркадий Жемчугов
• Издательство: «Епифанов»
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-901587-13-3

«Крот» в окружении Андропова» — это переработанный и дополненный вариант книги «Шпион в окружении Андропова», вызвавшей широкий интерес среди читателей.

В книге рассказывается о советских разведчиках: о талантливых вербовщиках, первоклассных «агентуристах» — специалистах по работе с агентурой, о тех, кто самоотверженно трудился в «наружке» — службе наружного наблюдения, о легендарных «нелегалах», «двойных агентах», офицерах безопасности и прочих «бойцах невидимого фронта». Одни из них хорошо известны широкой общественности, имена и дела других упоминаются впервые. У каждого из персонажей книги своя, отличная от других судьба. По-разному, зачастую непросто, складывалась у них и карьера по службе, и будни, опять же зачастую небезоблачной, личной и семейной жизни.

Затрагивается в книге и тема предательства, без которого не обходится ни одна разведка мира.

---

«Расследование восстановило против меня даже тех, кого я на протяжении последних шестнадцати лет считал своими друзьями, — сокрушался Беннет. — Никто из них не предложил мне совета или утешения. Моя жизнь разрушена. Что им еще от меня нужно? Да простит их Бог!»

Прекрасно понимая, что ни в Канаде, ни в Англии ему не найти никакой, даже самой низкооплачиваемой работы, Джим Беннет уехал в ЮАР и устроился там администратором брокерской фирмы. А  в октябре того же, 1972 года перебрался в Австралию. (Там находилась ушедшая от него жена с двумя дочерьми.)

…«Насколько мне известно, реабилитация застала уже 78-летнего Джима Беннета в Австралии, куда он поспешно перебрался после суда, — завершает свой рассказ отставной полковник В. Меднис. — Если бы мне довелось с ним свидеться, то, думаю, он не был бы на меня в обиде. Ведь на войне, как на войне».

«Крот» в окружении Андропова

— В ближайшем окружении Андропова действует агент одной из разведывательных служб Запада…

Я не верил своим ушам. Как такое возможно? Несколько мгновений мы молча смотрели друг другу в глаза.

— …Это — документальные данные, — чуть приглушенным голосом продолжил мой собеседник. — Никаких сомнений в их достоверности быть не может. Или ты не веришь мне?

— О чем ты?! — единственное, что я смог произнести в ответ.

— Владимир Августович, давайте уточним: когда, где и при каких обстоятельствах состоялся этот разговор? И кто был вашим собеседником?

— Это случилось в последних числах августа 1972 года. Встреча с источником, моим давним другом, проходила в небольшом, но очень уютном ресторанчике, каких сотни в Монреале. Я тогда действительно оцепенел на какие-то мгновения, представив себе, какой урон нашей государственной безопасности наносит этот «крот».

— Разумеется, вы сразу же подумали о том, как побыстрее отправить эту информацию в Москву с пометкой «особой важности»?

— Вы правы, тем более, что для меня это был не такой уж простой вопрос. Как я уже упоминал, прямой связи с Центром у меня в Монреале не было, а отправлять эти действительно «особо важные» сведения через оттавскую резидентуру было слишком рискованно. Оставался один вариант — самому доставить их в Москву. Что я и сделал, получив предварительно разрешение Центра. Взял билет на самолет и рейсом «Аэрофлота» прилетел в Москву.

Ю. В. Андропов

Первым, кому я, соблюдая субординацию, доложил существо дела, был Калугин. Источник информации был известен ему достаточно хорошо. Поэтому я слово в слово пересказал ему агентурные данные: «В ближайшем окружении председателя КГБ Юрия Владимировича Андропова действует агент одной из западных разведок, который располагает возможностями проводить кадровые перестановки в КГБ на довольно высоком уровне. ЦРУ крайне заинтересовано в том, чтобы использовать «крота» для продвижения своей агентуры в подразделениях КГБ на руководящие должности. Этот агент был завербован не

ЦРУ, а разведкой одной из стран НАТО, которая не соглашается передать его американцам, предлагая работать с «кротом» через них. Американцы же, в свою очередь, не намерены раскрывать даже перед союзником по НАТО свою агентуру в КГБ и решительно настаивают на передаче им этого агента. Переговоры по этому вопросу ведутся на межгосударственном уровне». Далее я добавил, что источник готов предпринять усилия к тому, чтобы получить через имеющиеся у него каналы дополнительные данные, которые позволили бы установить и разоблачить этого агента.

Молча выслушав меня, Калугин тотчас же связался по телефону с заместителем начальника внешней разведки, курировавшим работу по Северной Америке, Сергеем Кондрашовым, и отправился к нему на доклад. Минут через 30 — 40 он вернулся, сказав, что руководство ПГУ проявило надлежащий интерес к информации о «кроте» и меня скоро вызовут для подробной беседы.

Она состоялась на следующий день и осталась в моей памяти на всю жизнь. Перво-наперво, я получил от Кондрашова настоящую выволочку за то, что «не сумел наладить деловых отношений с резидентом в Оттаве» и поднял панику по поводу «непроверенных и явно сомнительных сведений» о ситуации в коллективе оттавской резидентуры, полученных от источника, «честность и искренность которого всегда вызывали сомнение». Во-вторых, мне было предложено навсегда забыть о том, что «в ближайшем или отдаленном окружении Юрия Владимировича Андропова может действовать вражеский агент». Прямо так и было сказано: «Ты что-то тут не понял, или вообще это плод чьего-то воображения».

— А действительно, вы не исключаете того, что в вашем, случае была умело подброшена дезинформация о «кроте», а в отношении оттавской резидентуры — целенаправленно сгущены краски, дабы дискредитировать ее?

— Судите сами. После проведенной со мной «воспитательной беседы» я чувствовал себя оплеванным. Иначе не скажешь. Но вот весьма кстати меня попросили в финотделе ПГУ помочь им разобраться с документацией известной фирмы «Тексако», услугами которой пользовалась оттавская резидентура, да и мы в Монреале. Попросту говоря, меня попросили перевести с английского содержание копий квитанций, приложенных к финотчету как подтверждение расходов, произведенных на бензоколонках этой компании. Сотрудники финотдела схватились за головы, когда выяснилось, что перед ними копии квитанций на приобретение чего угодно, но только не бензина или машинного масла. На атташе-кейсы, запчасти к автомашинам советского производства, кино- и фотоаппаратуру, бытовую технику и на многое другое, что резидент переправлял из Оттавы диппочтой или нарочным в Центр, своим покровителям. И все эти отчеты без колебаний утверждались руководителями ПГУ, многие из которых, в отличие от финансистов, владели английским.

Далее. После уже упоминавшегося мной заявления канадского премьера Пьера Трюдо вопрос о разгроме оттавской резидентуры КГБ в 1972 году был снят с повестки дня к явному неудовольствию местной контрразведки и ЦРУ. Но только лишь на время: в начале 1978 года канадцы осуществили захват с поличным одного из сотрудников резидентуры во время его встречи с «подставой». Последовала шумная кампания в прессе с целью подготовки общественного мнения. И наконец — скандальное выдворение нескольких десятков сотрудников советских учреждений, среди которых оказались и те, кто не имел никакого отношения к нашей службе.

— А этих за что? Если, как вы говорите, канадская контрразведка знала поименно весь состав нашей резидентуры, могли бы «чистых» отделить от разведчиков.

— Расчет был простой: вбить клин между КГБ и другими советскими ведомствами, имевшими загранпредставительства. И это в значительной степени удалось. После выдворения сотрудников, в том числе «чистых» мидовцев, внешторговцев и прочих, канадцы ввели строгую квоту, ликвидировав возникшие вакансии. В чью сторону после этого кивали не только высланные, но и их московское начальство? Конечно, в сторону КГБ, отношения с которым и без того были небезоблачными.

И наконец, о «кроте». Перед возвращением в Монреаль у меня был еще один обстоятельный разговор с Калугиным. Я однозначно заявил ему, что не согласен с мнением руководства и считаю необходимым продолжить работу по «кроту». Одновременно высказал ему свою оценку его поведения на беседе у руководства, а также добился согласия на то, что в Оттаву будет дано указание, строжайше запрещающее вскрывать отправляемые мною пакеты, опечатанные моей печатью. Договорились, что я получу от источника письменное подтверждение ранее переданных им сведений о «кроте» и переправлю их в Центр диппочтой.

В Монреале я вызвал агента на внеочередную встречу, во время которой он без колебаний изложил на бумаге все, что прежде говорил мне о «кроте». Более того, он сумел узнать некоторые новые, достаточно интересные детали этого дела. Теперь нужно было переслать написанное им в Центр. Однако прошли все обусловленные с Калугиным сроки, а обещанное указание в оттавскую резидентуру так и не поступило. Без него же отсылать в Центр эту информацию я просто не имел права. Выручило то, что я вновь собирался домой — в очередной отпуск. 17 декабря я вылетел в Москву.

Для спецотряда война продолжалась и после 45-го года (В. Л. Меднис крайний справа)

Там через Калугина передал руководству ПГУ письменную информацию источника о «кроте». Мне было сказано, что каких-либо бесед у руководства не предвидится и я со спокойным сердцем могу отдыхать. А за пару дней до окончания отпуска вдруг вызвали на службу. И начальник внешней контрразведки Виталий Бояров в присутствии Калугина официально объявил мне, что принято решение о моем освобождении от дальнейшей работы в Монреале.