Аркадий Жемчугов - «Крот» в окружении Андропова

• Название: «Крот» в окружении Андропова
• Автор: Аркадий Жемчугов
• Издательство: «Епифанов»
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-901587-13-3

«Крот» в окружении Андропова» — это переработанный и дополненный вариант книги «Шпион в окружении Андропова», вызвавшей широкий интерес среди читателей.

В книге рассказывается о советских разведчиках: о талантливых вербовщиках, первоклассных «агентуристах» — специалистах по работе с агентурой, о тех, кто самоотверженно трудился в «наружке» — службе наружного наблюдения, о легендарных «нелегалах», «двойных агентах», офицерах безопасности и прочих «бойцах невидимого фронта». Одни из них хорошо известны широкой общественности, имена и дела других упоминаются впервые. У каждого из персонажей книги своя, отличная от других судьба. По-разному, зачастую непросто, складывалась у них и карьера по службе, и будни, опять же зачастую небезоблачной, личной и семейной жизни.

Затрагивается в книге и тема предательства, без которого не обходится ни одна разведка мира.

---

Если бы СЕПО, наша полиция безопасности, вмешалась, то, возможно, я бы осмелился продолжать игру в роли своего рода двойного агента и действовал бы под контролем СЕПО. Но в то время СЕПО была в «загоне». Ее деятельность была скована. Поэтому я решился на вынужденную ложь. Я сказал Коротких, что начальник службы безопасности МИДа провел со мной профилактическую беседу о наших контактах и сделал мне предупреждение. Это был чистейший блеф. Но Коротких воспринял это самым серьезным образом. Его словно подменили. Больше мы с ним не встречались.

Я никогда не получал от него денег. А он никогда откровенно не просил меня достать какие-либо закрытые материалы. Коротких никогда не преступал закон. В отличие от меня самого. Я нарушил по многим пунктам служебный «обет молчания». Я передал ему документы, которые в совокупности давали детальное представление о сути и нюансах политики Швеции в отношении стран третьего мира. Я не сообщил своему руководству в МИДе и представителям СЕПО о своих встречах с Коротких. Насколько мне известно, об этом никто до сих пор не знал, так же как и о том, что наши контакты прекратились весной 1979 года. А в феврале 1980 года Коротких после шести лет работы в Швеции выехал на родину».

«ЗОЛОТЫЕ САМОРОДКИ» СТАРАТЕЛЯ КОРОТКИХ

— Николай Георгиевич, у тебя есть что-либо добавить к рассказу шведского дипломата о том, как ты его разрабатывал? Все ли было так, как он поведал Нордблуму?

— За исключением отдельных деталей, не имеющих принципиального значения, он рассказал то, что действительно было между нами.

— А как ты тогда воспринял то, что разработка лопнула, а вместе с ней и надежда на вербовку? Ведь столько усилий, столько времени ты потратил на этого шведа! Не обидно было?

— В разведке работа «в поле» сродни труду старателя, который просеивает породу в надежде обнаружить самородок или хотя бы золотые песчинки. Говорят, что одни старатели удачливые, а другие

— невезучие. По мне же, везет тому, кто пашет «в поле» изо дня в день, с утра до вечера. С этим шведом мне не повезло. Ну и что?! Всяко бывает.

— А сколько <<самородков» или «золотых песчинок» ты намыл за годы своей старательской работы «в поле» в Англии, Германии, Дании и Швеции?

— В общей сложности около десятка.

— Насколько мне известно, если не все, то почти все они по своей значимости тянули скорее на «самородки», нежели на «песчинки»?

— В этом плане мне действительно повезло: среди них были и шифровальщики, и сотрудники НАТО, и высокопоставленные дипломаты. Поступавшая от них информация оценивалась достаточно высоко.

— И часто тебе приходилось вертеть дырки на лацкане пиджака?

— Всего три раза. Первую награду — медаль «За боевые заслуги»

— я получил за офицера НАТО. Затем орден Красной Звезды — за шифровальщика. И второй орден Красной Звезды — за высокопоставленного дипломата.

— А тебя самого не пытались вербовать?

— Было и такое. Помню, в Копенгагене мне удалось выйти на начальника отдела научно-технических разработок НАТО. Все шло как по маслу. Я уже, грешным делом, подумывал о том, что пора завершать дело вербовочной беседой. И вот однажды мой объект назначает мне встречу на 17.00, когда его рабочий день еще не закончился. Меня это несколько удивило, но никаких подозрений не вызвало.

Мало ли как у него сложился рабочий день! По предварительной договоренности, а точнее — по его просьбе, я должен был передать ему десяток блоков его любимых сигарет и радиоприемник понравившейся ему модели фирмы «Филлипс».

В тот день с утра лил дождь. И мне это было на руку. На проверочном маршруте я, к своему удивлению, не обнаружил «наружки», которая регулярно «пасла» меня и от которой с таким трудом приходилось каждый раз отрываться. А тут все чисто! Подумалось, что это как-то связано с дождем. Кому охота мокнуть? О том, что происходит нечто неладное, я понял только тогда, когда, выйдя на точку встречи, увидел не своего объекта, а незнакомого мужчину. Он подошел ко мне и, представившись Ларсеном, сказал: «Нам известно, что вы ждете Лунгстрема, но он больше не придет, он арестован. И я бы хотел переговорить с вами о возможности нашего сотрудничества. Советую не отказываться, чтобы вам не было хуже».

Я стою и соображаю, что мне предпринять в этой ситуации. Ведь у меня на груди закреплена записывающая аппаратура, а лучшей улики в шпионской деятельности не придумаешь! И первое, что я делаю, посылаю его на три буквы. Причем по-русски. Он спрашивает «What does it mean?» — «Что это означает?» Я повторяю хлесткое выражение и говорю: «Запомни эту фразу. Когда вернешься к себе в контору, там тебе переведут ее смысл». Вижу, мужик чуть-чуть растерялся, поворачиваюсь к нему спиной и шагаю прочь, рыская глазами по сторонам в поисках такси. Он за мной. Дождь усиливается. Он раскрывает надо мной свой зонтик и сам пристраивается рядом. Я еще раз повторяю, куда ему нужно идти, и решительно перехожу на противоположную сторону улицы.

Некоторое время мы движемся параллельно, он по одной стороне улицы, я — по другой. И тут мне несказанно везет: из подъезда дома, метрах в пяти передо мной, выскакивает без зонтика мужчина и торопливо открывает дверь стоявшего на обочине такси. Я — к нему: «Умоляю, подвезите до центра города». Он кивает и открывает заднюю дверцу. Уже втиснувшись на заднее сиденье, я чувствую, как кто-то пытается вытянуть меня наружу. Резко поворачиваюсь и наношу удар в грудь. Мой «приятель» Ларсен, раскинув руки, надает в лужу. Удивленный шофер спрашивает: «В чем дело?» «Это — хулиган, грабитель, скорее трогайте машину», — отвечаю я, и он следует моему совету.

— Ты думал о том, как все это могло случиться? Твой объект арестован, к тебе обращаются с вербовочным предложением…

— Думал не только я, но однозначного ответа мы тогда не нашли. Хотя сейчас мне ясно, что здесь приложил руку предатель Гордиевский, который тогда тоже работал в Копенгагене. Он и заложил меня.

— Ты вернулся в Москву в феврале 1980 года с блестящими результатами и практически сразу же перешел из главка с оперативной работы на преподавательскую в Краснознаменный институт. Ты сам этого захотел?

— Небольшое уточнение. Когда я вернулся в главк, то меня назначили начальником направления. Однако через пару-тройку месяцев без объяснения причин перевели на работу в институт. Потом я узнал, что должность начальника направления срочно потребовалась для кого-то еще. Но я особенно не печалился. Мне посчастливилось немало попахать «в поле», и везде я старался работать добросовестно, честно. Я пришел в Краснознаменный институт, что называется, с чистой совестью, с сознанием выполненного служебного долга. И мне нравилось заниматься подготовкой молодых разведчиков, было что им рассказать, чем поделиться…

…Перенести несколько инсультов — дело нешуточное. И он противостоит болезням как может, лишь изредка сетуя на то, что не успел в полной мере передать молодой смене свой уникальный опыт вербовщика.

Из досье шведской полиции безопасности — СЕПО — на Николая Георгиевича Коротких: «Ловкий, энергичный и скромный. Тактичный, компетентный и мягкий. Современный русский офицер разведки. Прекрасно образованный, воспитанный, дипломатичный. От него не услышишь тяжеловесных пропагандистских штампов. Напротив, критически высказывается о застое, старомодности и бюрократических предрассудках. Воплощение «нового мышления» еще до того, как это понятие было введено Михаилом Горбачевым. Завораживающий, как кобра».

Дядя Вася

Тем осенним вечером 1974 года генерал Старцев вернулся со службы домой намного позже обычного — работы было невпроворот. Ужинать не стал. Приняв душ, облачился в пижаму. И отошел было ко сну, как вдруг зазвонил телефон. Что-то стряслось, решил он. Как заместителю начальника разведки по кадрам Старцеву одному из первых докладывали обо всех ЧП, которые время от времени случаются с нашими разведчиками.

Подняв трубку, генерал услышал знакомый голос, но на этот раз почему-то подчеркнуто официальный, сухой: «Вам нет нужды приезжать завтра на службу. Вы уволены. Приказ подписан». В трубке послышались частые гудки.

Почти сорок лет Василий Иосифович Старцев отдал разведке. Можно сказать, всю свою сознательную жизнь. Другой работы у него никогда не было. И вот в один миг путь в ставшее родным Ясенево оказался для него перекрытым. Решительно и жестко. И никаких тебе двух недель на передачу дел. Никаких торжественных проводов с традиционным бокалом шампанского, хвалебными тостами, памятными адресами и сувенирами от руководства, от коллег и друзей. НИЧЕГО!