Павел Комарницкий - Мария, княгиня Ростовская

• Название: Мария, княгиня Ростовская
• Автор: Павел Комарницкий
• Издательство: Ленинградское издательство
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9942-0756-7

Давно и прочно забыты те времена нашествия Батыя на Святую Русь. Какими были они, те люди, скрытые от нас толщей тёмных веков, можно ли увидеть их, понять, прочувствовать? Можно, если вы почитаете увлекательнейший исторический роман Павла Комарницкого!

Мария Ростовская была одной из дочерей черниговского князя Михаила Всеволодовича. В 14 лет вышла она замуж за молодого князя ростовского Василько. Мария любила Ростов и молодого мужа своего без памяти. Родила она ему сыновей. Но пришла беда — орды хана Батыя хлынули на Русь, захватили в плен любимого мужа. «И была зла сеча, и сила одолела силу»…

---

Дмитрий поднял голову, твёрдо выдержал горящий взгляд говорившего.

— Ну не тебя всяко пошлю, Олтуфий.

— Отстань, зверь, не до тебя!

Савватий лихорадочно сворачивал свитки в большие рулоны, по дюжине и больше в каждом, плотно обвязывая их тонким шнуром. Со свитками, положим, было проще — не так много их, и место укромное имеется…А вот с книгами беда. Эх, дурья башка, надобно было заранее попрятать всё…

Таща на спине мешок с книгами, Савватий увидел ключницу Пелагею, идущую навстречу.

— Тётушка Пелагея, сам Бог тебя послал… Куда мне спрятать?

— Книги, что ль? В овощную яму, куда же ещё.

— Да ты что?! — возмутился книжник — Это же сокровища духа! И стоят денег немалых!

Старая ключница усмехнулась.

— Сокровища, говоришь? Это для тебя они сокровища, а для тех, что придут сюда, это просто кожа истёртая, бумага да доски. Так что вали всё в кучу, вперемешку с репой, глядишь, и побрезгуют выбирать.

— Гм… А ведь верно! — посветлел лицом Савватий. — Голова у тебя, тётушка Пелагея!

Ключница, наоборот, посмурнела ещё больше.

— Вроде умный ты мужик, Савватий, однако порой смотришься дурак дураком, ты уж не серчай. О книгах ли нынче забота? О людях думать надо.

— Права ты и не права, Пелагея, — книжник тоже посерьёзнел. — Вот мы помрём, а дела и мысли наши останутся. В книгах в том числе. Так можно ли предать память людскую?

Пелагея криво усмехнулась.

— Не буду я спорить с тобой, Савватий, книжного человека переспорить невозможно. Одно тебе скажу — ты оставь на полках чего не жалко. Чтобы не совсем пусто было. Да, и учти — бумага поганым вряд ли понадобится.

— Это я сам уже понял. Тут, в мешке, токмо пергамент.

— А это что за строение?

— Это ихний храм Успения, о прославленный!

И только уже произнеся слова, бывший князь Глеб поймал себя на этой оговорке: «ихний». Да уж… Скоро он научится называть своих, русских людей «урусами». Хотя, если разобраться, что такое «свои»? Своими будут, когда поставит великий Бату над ними князем…

— Поехали к нему. Нет, сперва я хочу поглядеть на дом коназа Басилко.

Бурундай ехал по улицам города, с любопытством разглядывая дома и заборы. Город будто вымер, ни одного прохожего на улицах, и даже собаки не лаяли, затаились. Монгол усмехнулся. Это первый урусский город, сдавшийся без боя. Похоже, даже до деревянных голов урусов стало доходить, что всякое сопротивление бесполезно. Что же, такое поведение надо поощрять.

— Дэлгэр, Адууч, Булган, Тюрюубэн! Вы отвечаете за спокойствие в городе. Город не жечь, жителей не убивать.

— Будет исполнено, прославленный. Но вот вопрос — что делать с теми, кто будет противиться воле твоих воинов?

— Я говорил о мирных жителях, а не преступниках и бандитах, пренебрегающих законами самого Чингис-хана. С преступниками разговор должен быть один — смерть.

— Всё ясно, Бурундай-багатур! Когда мы начнём изымать принадлежащее нам имущество?

Словно в ответ на его слова раздался пронзительный девичий визг, женские вопли и причитания.

— Похоже, твой вопрос запоздал, Дэлгэр. Изъятие уже началось.

Бурундай пришпорил коня, направляя его к воротам княжьего двора. Надо спешить, иначе всё будет изъято без участия Бурундая. Если говорить откровенно, никакой хан не всесилен. Можно отдать только те приказы, которые будут исполнены — например, не жечь город. Но не трогать в целом городе имущество и девок — такой приказ невыполним, даже если его отдаст сам Бату-хан. Именно потому ни Бату, ни тем более Бурундай не отдают подобных приказов.

— Всё собранное свозите к этому каменному дому! — Бурундай указал нагайкой на храм Успения. — Я и мои люди будем ночевать там!

— А там что?

Бурундай указал рукой на вход в библиотеку. Двое дюжих нукеров, одним ударом распахнув дверь, вошли один за другим, расчищая путь хану. Вряд ли, конечно, кто-то здесь осмелится напасть из-за угла на самого Бурундая, но мало ли…

В книгохранилище пахло пылью, пергаментом и мышами. Маленький смешной человечек с пегой бородой сидел, поглаживая большую белую кошку. Увидев вошедших, кошка зашипела, спрыгнула с колен и исчезла под книжными стеллажами.

— Ты кто?

— Я здешний книжный хранитель, о славный багатур, — неожиданно по-монгольски ответил человечек. Брови Бурундая поползли вверх.

— Ты знаешь язык халха?

— Немного, очень немного.

Монгол хмыкнул.

— Много ещё языков ты знаешь?

— Не очень, великий хан.

Бурундай удовлетворённо поцокал языком.

— Мне нужен такой человек. Будешь служить у меня. Как тебя зовут?

— Моё имя Савватий. Но я служу у князя Василько Константиновича…

Бурундай не дослушал.

— Булган, заберёшь его и всё, что тут найдёшь ценного. И объясните урусу его место.

Монгольский полководец повернулся и вышел. Один из нукеров, ухмыляясь, огрел Савватия нагайкой, от чего тот рухнул на колени. Второй уже надевал ему на шею верёвку.

— Кто тебя спрашивает, урус? Отныне будешь служить славному Бурундаю. А если что не так, удавим, как собаку.

«Вроде умный ты мужик, Савватий, однако порой смотришься дурак дураком», всплыли в голове отче Савватия слова ключницы. Дурак, он дурак и есть, даром что учёный… Ну кто его за язык тянул? Похвастал своей грамотностью — перед кем?!!

Монголы уже вовсю потрошили книги, раздирая переплёты и кинжалами срезая кожу.

— Да брось, Адууч, это свиная кожа. Ни на что не годится, — здоровенный нукер с рожей, которая вряд ли влезла бы в кадушку, пренебрежительно швырнул книгу на пол.

Савватий тоскливо оглядел разоряемую библиотеку, но монгол уже натянул верёвку, увлекая его к выходу.

— Пошли, пошли, урус. У нас хорошо, будешь каждый день есть похлёбку из потрохов!

— Всё это хорошо, женщина, — Бурундай поигрывал плёткой, разглядывая стоявшую перед ним в полный рост ключницу Пелагею. — Всё это очень хорошо, и хлеб нам сейчас очень нужен. Но скажи, где коназ Басилко зарыл серебро и золото?

В глазах тётушки Пелагеи мелькнуло удивление.

— А кто сказал, что князь его зарыл, то злато-серебро? Я не казначей, однако полагаю, что всё с собой увёз Василько Константинович. Золото, оно, чать, не сено, места много не занимает.

Бурундай в задумчивости пожевал губами. В рассуждениях этой женщины, которой доверены все ключи, был немалый резон. Золото и в самом деле удобнее держать под рукой. Однако всё надо проверить.

— Возьмите её. — хан указал нагайкой на Пелагею. — Бейте, пока не скажет, где серебро и золото, Потом пытайте огнём.

— А если она не знает?

— Тем хуже для неё. Или скажет, где, или подохнет. И всё тут обыскать!

— Как называется этот город?

— Это Тувер, о прославленный!

Джебе рассматривал раскинувшийся перед ним городок с привычными уже деревянными стенами и башнями. Ещё один… Это становится даже как-то неинтересно.

— И много ещё у урусов таких городов?

— Достаточно, о прославленный. Но этот вот город — последний во владениях коназа Еруслаба. Дальше идут владения Ноугорода.

Джебе скосил глаза на толмача.

— Запомни, глупый Абыдул — везде и всюду простираются владения Повелителя Вселенной. Все остальные лишь пользуются своими землями.

Толмач, прижав руки к сердцу, почтительно склонил голову.

— Ты как всегда прав, о прославленный Джебе-нойон!

— Ладно… — зевнул Джебе. — Елю Цай, ставь свои машины вон там и там. И с той стороны одну. Начинаем работать… Абыдул, изложи урусам наши обычные условия…

— … Что делать будем, княже?

Ярослав Ярославич, сын князя Ярослава Всеволодовича, кусал губы, наблюдая, как разворачиваются вражеские войска, готовясь к осаде.

— Как думаешь, воевода, сколько времени простоим мы.

Воевода неопределённо повёл плечом.

— Как приступать будут… Может, и до послезавтра продержимся. Но вернее всего, завтра всё разом и кончится, Ярославич. Видишь это вон?

Невдалеке, удобно развернувшись на заснеженном поле, распаханном от стен города до близкого леса, толпа человечков, казавшихся отсюда смешными и маленькими, разгружала повозки и сани, таскала брёвна, какие-то непонятные штуковины…

— Это осадный обоз ихний, княже. Думаю, к вечеру соберут они стенобитные машины. Пристреляются на свету, после можно всю ночь стены ломать и город жечь. А как разрушат стены, так поутру на приступ пойдут. Сила немеряная у них, и хватит нас весьма ненадолго.

Ярослав взглянул в лицо своему воеводе, и старый воин испытал вдруг чувство сожаления. Эх, молодой ведь совсем парнишка…

— Мне отец не раз говорил: сопротивление ворогам напрасным не бывает, — Ярослав решительно тряхнул головой. — Будем биться!

Воевода крякнул.