Александр Башкуев - Убить Архимеда

• Название: Убить Архимеда
• Автор: Александр Башкуев
• Жанр: Русская классическая проза

---

- "Да. Это все. Все - восемнадцать..."

Марцелл покачал головой и задумался. Затем вдруг спросил:

- "Тебе повезло. Всегда забываю спросить, - сколько же тебе лет?"

Я даже растерялся, - представьте себе - никак не мог вспомнить, когда же я появился на свет.

- "Двадцать, Ваша Честь. Целых двадцать".

Марцелл рассмеялся, весело пожал плечами и произнес:

- "Это много. Это очень много. Сегодня у меня полегло много патрициев. Поэтому я назначу тебя центурионом "штурмовой" сотни Авентинской когорты. Вообще-то не принято делать таких назначений для столь молодых, но сдается мне, - ты, Дурак, старше всех прочих! Так что - принимай-ка "Боевого Орла" и набирай новую сотню. Да, и людей своих не забудь. Эй, выдайте этим всем алые плюмажи, плащи, да позолоченные поножи и наручни! С этой минуты все вы - моя личная Гвардия".

Он снова надел на голову шлем, еще раз посмотрел на крохотное пятно на горизонте внизу - Сиракузы - и пошел к свите. А потом они все поехали вниз на восток - к Сиракузам. А я из центурионов ауксиллярии стал командиром преторианской сотни прославленной "Авентинской Когорты". А мои семнадцать бывших рабов - "всадниками" и - почти что патрициями. (Без права передать титул наш по Наследству...)

Нам бы всем плясать, да сходить с ума от радости, а я вместо этого заснул прямо на этом раскаленном солнцем камне, посреди всего этого смрада и вони. Что взять с Дурака?

А через неделю мы вошли в Сиракузы. Нашей когорте была предоставлена честь начать штурм и мы пробили Сиракузы насквозь, - до самого моста на Ортигию, в коей прячется гад - Архимед, и африканцы в прочих частях города оказались отрезаны. Так они спускали на воду все, что плывет, и пытались переплыть на Ортигию. Их шлюшки лезли к ним на лодки, а черномазые выбрасывали их за борт. Вот такая любовь.

А мы выловили всех этих баб из воды и обрили их наголо, а потом отправили в Рим на потеху. Раз уж черномазые побросали здесь своих баб, стало быть - их песенка спета. Вообразите себе, среди этих потаскух попадались даже и италийки! Никогда не мог взять себе в толк, как можно идти в постель с черным? Будь я бабой, я бы уж точно вскрыл себе вены, или горло пред этим. Нет, я понимаю, когда этим занимаются гречанки, но чтоб - наши? Ладно, черт с ними...

В общем, взяли мы Сиракузы в самом начале лета, вычистили всю Сицилию к осени, - наступила зима, а Ортигия - держится. Чертовы греки на каждом углу хвастают, что это держатся Сиракузы, но все это чушь собачья, - где тогда квартируем мы, как не в Сиракузах? А Ортигия - крепкий орешек. Мне мой старикан говорит, что за всю историю Сиракуз еще никто не смог взять Ортигию.

Говорят, в дни Пелопонесской Войны меж афинскими "Академиками", да такими же, как и мы - простыми ребятами Спарты именно об Ортигию обломали зубы свои чертовы "академики"! А наши выиграли. Тем более, что старикашка наш говорит, что афинский флот лежит теперь на дне этой бухты, а кости всяких там "академиков" белеют сзади нас - на Высотах...

Я взобрался на эти Высоты (но я-то - римлянин!), а у греков на это кишка тонка. Тем более - Академиков...

Старикан говорил как-то мне, что этот вот Дионисий, что выстроил Ортигию, да Высоты, начинал, как наемник без роду-племени. Его и прозвали-то - Дионисием за любовь выпить!

Так мы все тут думаем, что Дионисий тот - точно римлянин. Греки хорошего вина и не ведают, - разбавляют водой чуть ли не сок, а тут сразу видно - наш человек!

Греки - мастера на всякие глупости, да безделицы, а Ортигия, да Высоты выстроены - мужиком, - без всяких там выкрутасов!

Возьмем тот же самый театр Дионисия. Казалось бы самая несерьезная вещь - этот театр, а обзор из него - полгорода на ладони! Да и крикнешь, - в домах штукатурка аж сыпется, а на стенах слыхать - будто в ухо кричат!

Так что - вроде театр, а на деле - лучшего командного пункта и не найти. Самый сложный для обороны сектор - под весьма опасной горой, откуда могут бить катапульты - прикрыт всего одним офицером, - разве не гениально?!

А если мир, вместо штаба разверни здесь театр, - на последней скамье со сцены аж шепот слыхать. Да народ сюда валом повалит! Развернул сцену, да греби деньги лопатой! Что ни говори, - мудрый мужик, не то что этот гад Архимед...

Я как будто очнулся. Дождь почти перестал и люди мои развели походный костер, чтоб варить себе чечевицу, да полбу. Греческий старикашка суетился вокруг них, таская для парней какие-то палки, да веточки. Толку от него было чуть, но... Он - невредный. Да и потом - слишком стар, чтобы стать чьим-то рабом, иль горбатиться на осадных работах... Не знаю, - почему - у меня всегда сжимается сердце, когда смотрю на него. У меня в детстве был дедушка. Вот также вот суетился все, да пытался помочь - знал про себя, что стар уже и чересчур слабосилен... И все равно - пытался быть хоть чем-то полезным. Умер он. Перед самой войной.

А я сижу все и думаю, - вот взяли бы черномазые Рим, неужто дед мой вот так же вот - суетился бы вокруг вражьих солдат?

Иной раз, кажется, - нет... А другой... Солдаты - они все одинаковы. Небось большинство этих черных - так же, как мы - не вылазят из бедности. А раз так, - наверно, накормили бы старика - простым солдатским пайком... А может и - нет. Черномазые, они всех нас - римлян, - сразу к ногтю.

Зовут ужинать. Я подсел к моему костру, взял котелок с моей чечевицей, пожевал чуток, а потом, чтоб отвлечь мужиков от грядущего штурма, попросил старика:

- "Ты сказал, - мы не станем смотреть все ваши трагедии, кроме одной... Расскажи-ка о ней. О чем же она?"

Лицо старичка будто бы осветилось. Ему нравится быть в центре внимания и я чувствую - в минуты сии ему верится, что это он нас - Просвещает. Но когда он завел свой рассказ, все как будто бы стихло. Даже дождь совсем перестал...

* * *

Однажды Дионисий был у Оракула и спросил у него, - когда к нему придет Смерть. И пифия изрекла что-то странное, что впоследствии перевели так:

"Тебе суждено Умереть, когда исполнится твое самое Важное из Желаний. Желаешь же ты Признаться в Любви. Когда возлюбленная твоя услышит его, в тот же миг ты умрешь сразу и безболезненно".

Говорят, тиран рассмеялся и поклялся никого не Любить. С той поры он держал много шлюх и чуть ли не каждую ночь спал с двумя, а то и - тремя, приговаривая, что сие - верное средство.

Сиракузы к этой поре стали самым богатым и значительным городом тогдашнего мира, а в союзниках у них числилась тогда еще крохотная "Италийская Лига" (в коей и состоял тогда крохотный Рим), да незнакомая никому - далекая Македония. Дионисий был готов дружить с кем угодно против "демоса" и его "демократов". (Рим, как и Македония были царствами поэтому Дионисий и считал их союзниками. Врагами же его были "демократические" Афины и... Карфаген, ибо черномазые тоже выбирали правителей.)

Но, несмотря на богатство и пышность, Сиракузы казались тогдашним грекам - "захолустьем на краю эйкумены" и Дионисий выстроил свой театр. Самый дорогой, вместительный и красивый театр тогдашнего мира. Но театр невозможен без репертуара, без авторов, а Дионисий казнил всех своих литераторов!

Тогда тиран сам стал писать собственные трагедии. Он нанимал для того лучших учителей, брезгуя использовать чужой труд, но... Увы. Он был солдат и все его трагедии неизменно проваливались.

Прошли годы. Драматург Дионисий проиграл все известные конкурсы, да выступления на Олимпиадах и смирился с тем, что он - не писатель. Вместо пышных трагедий, да пьес, он стал писать в свое удовольствие и сам приохотился играть в своем собственном домашнем театре вещи собственного сочинения.

Однажды одну из его новых пьес увидал величайший актер того времени Мнестер, коий, согласно легенде, пал пред Дионисием ниц со словами:

- "Позвольте, позвольте мне играть эту роль на Состязании в Дельфах! Там судят не только жрецы, но и - простой люд, я обещаю: с этой вещью мы точно выиграем!"

Дионисий не верил уже ни во что, но - ссудил Мнестеру и всей его труппе, купил им лучшие театральные маски и декорации.

В Дельфах же...

Суть трагедии Дионисия сводилась к тому, что на сцене весь спектакль был один актер (Мнестер), исполнявший роль старой женщины.

У женщины этой был сын. Непутевый, пьяница, бабник и озорник. Однажды за какое-то очередное свое безобразие этот малый пошел служить в армию (иначе бы его судили за преступление) и в какой-то нелепой войне непонятно за что - был убит. Убит на глазах у всех - без сомнений. Но вот после боя - тело его не нашли.

И вот теперь старая мать ждет его, веря, что ее озорник лишь прикинулся мертвым, чтобы после войны местные судьи не арестовали, и не засудили его.

Непонятно - сколько прошло лет, в каком это городе, да и вообще правда это все, или - вымысел.

По сцене ходит много народу, - былая подружка озорника, вышедшая уже замуж. Дружки по ребяческим играм, ставшие степенными обывателями. Суровые судейские, говорящие матери, что - все к лучшему, иль ее сын стал бы закоренелым преступником...