Роже Мартен дю Гар - Семья Тибо.Том 1

• Название: Семья Тибо.Том 1
• Автор: Роже Мартен дю Гар
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1972

Роман-эпопея классика французской литературы Роже Мартен дю Гара посвящен эпохе великой смены двух миров, связанной с войнами и революцией (XIX — начало XX века).

На примере судьбы каждого члена семьи Тибо автор вскрывает сущность человека и показывает жизнь в ее наивысшем выражении — жизнь как творчество и человека как творца.

Вступительная статья Е. Гальпериной.

Примечания И. Подгаецкой.

Иллюстрации Б. Заборова.

---

— А как поживает Даниэль? — вдруг спросила она.

— Кто? Даниэль, мой сын? Разве ты его знаешь? — смущенно спросил он.

Ринетта почему-то надеялась, что Даниэль имеет какое-то отношение к приходу Жерома. Она тут же пожалела, что произнесла его имя, и решила больше ничего не говорить. Пусть отец и сын никогда не узнают, какой любовью, какой путаной любовью… И она уклончиво ответила:

— Знаю ли я его? Да его весь Париж знает. И я с ним встречалась.

Жером еще сильнее заволновался. Однако что-то помешало ему спросить: «Здесь?»

— Где же? — выговорил он.

— Да повсюду. Во всех ночных кабачках.

— Так я и думал. Я уже говорил ему, как отношусь к его образу жизни!

Она поспешила добавить:

— О, это было давно… Право, не знаю, бывает ли он еще там. Может быть, остепенился, как и я…

Жером взглянул на нее, но ничего не сказал. С искренним огорчением размышлял он о том, как развращена молодежь, о падении нравов, об этом злачном месте и об этом вот существе, погрязшем в пороке… «Как нелепо устроена жизнь!» — подумал он и вдруг почувствовал какую-то подавленность, угнетение и раскаяние.

Ринетта же, снова увлеченная грезами о будущем, устроить которое она так теперь старалась, уже мечтала вслух, пощелкивая круглой подвязкой.

— Да, теперь-то я уже почти выкарабкалась. Оттого-то больше на вас и не сержусь… Если я и впредь буду рассудительна да старательна, то года через три — прощай Париж! Ваш мерзкий, нищий Париж!

— Почему же через три года?

— А вот почему, считайте-ка: еще и месяца нет, как я сюда определилась, а у меня уже пятьдесят — шестьдесят франков в день чистоганом. Четыреста франков в неделю. Значит, за три года, а может, и поскорее я прикоплю тридцать тысяч франков. И в тот же день — конец Крикри, Ринетте и всему прочему! Хватает Викторина свою кубышку, все свои манатки — и скок на поезд в Ланьон! Прощайте, друзья-приятели!

Она хохотала.

«Нет, все же я не так плох, как мои поступки, — думал Жером с какой-то мрачной убежденностью. — Право, нет, все гораздо сложнее. Я стою большего, чем моя жизнь. Но ведь если б не я, эта девчушка… Если б не я…» Из глубин его памяти снова выплыли пророческие слова: «Горе человеку, из-за которого свершается бесчинство…»

— А родители твои живы? — спросил он.

Одна мысль, пока еще смутная, от которой он даже старался отделаться, медленно зарождалась в его уме.

— В прошлом году, в день святого Йова, умер отец.

Она запнулась, хотела было перекреститься, но раздумала.

— Из всей родни у меня осталась только тетка, живет в собственном домике на площади за церковью. В Перро-Гиреке не бывали? У старушки, значит, одна я наследница. Добра-то у нее никакого нет, зато есть дом. А живет она на ренту в тысячу франков в год. Она долго была в служанках у одних дворян. К тому же сдает напрокат стулья в церкви, а это тоже доход… И вот, — продолжала Ринетта, и лицо ее просветлело, — на тридцать тысяч капитальца, как говорит мадам Жюжю, я могу иметь такую же ренту или около того. Да постараюсь вдобавок и подработать. Будем с ней жить вдвоем. Мы и прежде ладили. А ведь там, — заключила он с глубоким вздохом, пошевеливая ногой и глядя на носок своей атласной туфельки, — там ведь никто обо мне ничего даже и не слышал. Со всем покончу, все и забудется…

Жером встал. Замысел его ширился, захватывал его. Он прошелся взад и вперед по комнате. Проявить великодушие… Искупить…

Он остановился перед Ринеттой:

— Как видно, вы очень любите свою Бретань?

Ее до того удивило обращение на «вы», что она даже не сразу ответила.

— Еще бы! — вымолвила она наконец.

— Ну, раз так, вы туда возвратитесь… Да… Слушайте же.

Он снова начал шагать по комнате. Им овладело нетерпение балованного ребенка… «Если не сделать этого сейчас же, — подумал он, — то я ни за что не ручаюсь…»

— Так выслушайте же меня, — повторил он прерывистым голосом. — Вы туда возвращаетесь. — Глядя ей прямо в глаза, он изрек: — Сегодня же вечером!

Она рассмеялась:

— Я-то?

— Да, вы.

— Сегодня вечером?

— Да.

— В Перро?

— В Перро.

Она больше не смеялась, смотрела на него исподлобья с недобрым выражением. Зачем он сейчас-то над ней насмехается, зачем же он над всем этим шутит?

— Если б вы, как ваша тетка, имели тысячу франков в год… — начал Жером. Он улыбнулся. Улыбка не была злой.

«С чего это он заговорил о тысяче франков?» Она не спеша все подсчитала, разделила на двенадцать.

Он продолжал уже без улыбки.

— Как фамилия нотариуса в ваших краях?

— Нотариуса? Какого? Господина Беника?

Жером приосанился:

— Так вот, Крикри, даю тебе честное слово, что ежегодно первого сентября господин Беник будет вручать тебе тысячу франков — от меня. А за этот год вот, получай, — добавил он, открывая бумажник. — Здесь тысяча франков с гаком для вашего устройства в тамошних краях. Берите.

Она сидела, расширив глаза, кусая губы, не говоря ни слова. Деньги были тут, перед ней, — только руку протяни… В ней еще сохранился такой запас наивности, что она была лишь озабочена, но недоверия не испытывала. Вот она наконец взяла банкноты, которые настойчиво протягивал Жером, сложила их в тугой сверточек, запрятала в чулок и взглянула на Жерома, не зная, что сказать. Ей даже и в голову не пришло поцеловать его. Она совсем забыла, кто она и чем они были друг для друга: снова он стал для нее «господином Жеромом», другом г-жи Пти-Дютрёй, и она снова робела перед ним, как и в первые дни знакомства.

— Ставлю одно условие: отправитесь вы сегодня же вечером, — присовокупил он.

Она пришла в смятение:

— Вечером? Сегодня? Ну нет, сударь. Это невозможно.

Он скорее бы отказался от своего доброго поступка, но исполнение его не отложил бы ни на день.

— Да, нынче же вечерам, малышка, и при мне.

Она сразу поняла, что он не уступит, и вдруг рассердилась. Вечером? Вот бессмыслица! Главное — это самый разгар работы. А все ее вещи в гостинице? А подруга, которая пополам с ней снимает комнату? А мадам Жюжю? Да и белье у прачки. Главное, отсюда ее не выпустят так просто… Она металась, словно птица, попавшая в сети.

— Я схожу за мадам Розой, — выкрикнула она со слезами на глазах, выложив все доводы. — Сами увидите, это просто невозможно. Главное, я не желаю.

— Ступай, ступай скорее.

Жером приготовился к бурному отпору и собирался заговорить в повышенном тоне. Его очень удивила благосклонная улыбка мадам Розы.

— Ну конечно, — сказала она в ответ, тотчас заподозрив полицейскую ловушку, — все наши дамы совершенно свободны, мы их никогда не задерживаем.

Она обернулась к Ринетте и, похлопывая пухлыми ладонями, сказала тоном, не терпящим возражения: — Деточка, идите скорее одеваться, вы же видите, господин ждет.

Ошеломленная Ринетта ломала руки и смотрела то на Жерома, то на хозяйку. Крупные слезы размывали краску на ее лице — множество противоречивых мыслей перепутались в ее мозгу. Она была беспомощна, разъярена, растерянна. Она ненавидела Жерома. Она боялась уйти из комнаты, пока не даст ему понять, чтобы он ни словом не обмолвился о двух банкнотах, которые она спрятала в чулок. Мадам Роза до того рассвирепела, что схватила Ринетту за руку, подтолкнула ее к двери.

«Извольте повиноваться, мадемуазель». («И чтобы ноги твоей здесь не было, полицейская сучка!» — процедила она сквозь зубы.)

Через полчаса такси домчало Жерома и Ринетту в меблированные комнаты, где она жила.

Ринетта больше не плакала. Она уже стала свыкаться с мыслью о своем нежданном-негаданном отъезде, да и ничего другого ей не оставалось делать. И все же время от времени повторяла, словно припев: «Через три года — дело другое.

А вот сейчас… Ну нет…» Жером молча похлопывал ее по руке. Он твердил еле слышно:

— Сегодня вечером, именно сегодня вечером.

Он чувствовал, что в силах преодолеть любое сопротивление, но отлично знал, что силам его скоро наступит предел; нельзя было терять времени.

Он распорядился, чтобы принесли счет за месяц и расписание поездов. Поезд отходил в девятнадцать пятнадцать.

Ринетта попросила его помочь ей, и они вытащили из-под вешалки старый деревянный сундучок, покрашенный в черный цвет, — там хранился сверток с какими-то вещами.

— А это платье, которое я носила в горничных, — сказала она.

И тут Жерому вспомнился гардероб Ноэми, который Николь оставила хозяйке номеров в Амстердаме. Он сел, посадил Ринетту к себе на колени и не спеша, но с жаром, от которого дрожал его голос в конце каждой фразы, принялся убеждать ее, что ей надо бросить все наряды — наряды продажной женщины, что она должна от всего отречься, вся, до конца, возвратиться к простой и чистой — к прежней своей жизни.