Дора Моссанен - Куртизанка

• Название: Куртизанка
• Автор: Дора Моссанен
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-966-343-596-1

Великие парижские куртизанки из клана д'Оноре Франсуаза и мадам Габриэль прочили Симоне блестящее будущее — стать достойной продолжательницей семейного бизнеса. Ведь у девушки было все: ослепительная внешность, острый ум и взрывной характер. Однако Симона нарушает план матери и бабушки, влюбившись в прекрасного ювелира персидского шаха, который должен был стать ее первым мужчиной. Она решает ехать за любимым на край света, в Персию, страну с другой религией, другими обычаями.

---

— Вы являете собой исключительное morceau d'art[53], — говорит он, и ноздри его гневно раздуваются. — Загадочное и возбуждающее одновременно. Сегодня ночью вы должны прийти ко мне.

Ощущая гнев и ярость Кира в комнате, в своей груди, в аромате моих духов, орошающих месье Жан-Поля Дюбуа, я шепчу:

— Я еще не готова, топ cher. Может быть, завтрашней ночью.

Он с трудом отрывается от меня или от моего чувственного запаха зрелой женщины и встряхивает головой, словно заставляя свои мозги вернуться на привычное для них место. Веко, подобно шторе или ставню, закрывает черный провал одного его глаза.

— Да, да, доставьте мне удовольствие. Даже если это не так, я предпочитаю думать, что первым открыл вас, открыл до того, как на вас набросятся охотники за приданым, — чистую, нетронутую, открытую, — совсем как Намакваленд. Можете не спешить. Промедление — вот самый мощный возбудитель.

Глава сорок четвертая

Намибия, слуга Жан-Поля Дюбуа, существо с тихим голосом, глазами испуганного оленя и кожей цвета топленого молока, испытывает передо мной священный ужас Он мямлит что-то себе под нос, одновременно теребя пальцами свой засаленный передник.

— Я прошу позволения спросить у мадам, натурального ли цвета ее волосы.

— Ты думаешь, что я ношу парик?

— Да, мадам. Никто не рождается с волосами такого цвета. Должно быть, он редко покидает поместье или же никогда не видел рыжеволосых женщин. Я наклоняю голову, чтобы он мог потрогать мои локоны.

— Клянусь, я родилась с такими волосами.

Он молча пожимает плечами, смиряясь с тем, что я веду себя не так, как подобает истинной леди. Затем он медленно гладит рукой прядь моих волос.

Спустя мгновение я мягко замечаю ему:

— Я проголодалась.

— Да, мадам Симона, да. Я сейчас же накрою стол.

— В этом нет необходимости. Я сама приду на кухню. Там будет намного теплее, я уверена.

Мы с ним проходим по бесчисленным лестницам и коридорам, мимо гостиных и пахнущих сыростью проходов, которые напоминают подземные ходы. Одна я ни за что не отыскала бы дорогу обратно. Тем не менее я нахожу в себе силы, чтобы остановиться и полюбоваться шедеврами, которые обожает моя бабушка: «Лола из Валенсии» Мане, «Нагая женщина на диване» Делакруа. Вскоре «Женщины Алжира в своих покоях» за десять миллионов франков присоединятся к этой коллекции.

Намибия снимает четыре портрета с крючьев и уносит их в соседнюю комнату.

— Хозяин любит, когда его женщины меняются местами.

По спине у меня ползет холодок. Месье Жан-Поль Дюбуа не просто одержимый. Он — одержимый коллекционер. Отсутствие у него интереса к женщинам, должно быть, объясняется тем, что он не имеет возможности держать их в заточении. Неужели я попала в его дом только для того, чтобы превратиться в очередное objet d'art, произведение искусства, которым он рассчитывает владеть вечно?

— Вы очень яркая, мадам, — говорит Намибия, покончив с перестановкой женщин своего хозяина. — Моим глазам это очень нравится.

— Благодарю тебя, Намибия. Моим ушам очень приятно это слышать.

На кухне жарко. Закопченные каменные стены украшают предметы африканского искусства, на которых изображены женщины, занятые тяжелым трудом на полях, женщины, снующие у очагов, женщины, шинкующие овощи на разделочных досках. На дровяной плите кипит кастрюля, а из-под крышки вырываются струйки ароматного пара. На деревянном столе в центре комнаты разложены специи и приправы — жгучий красный перец, фиолетовый чеснок, черный редис. От бутылочек с уксусом исходит пикантный запах сыра под названием «Святая Алиса Рейнская» или, может быть, запах свернувшегося творога. Намибия приподнимает крышку кастрюли. От резкого запаха меня едва не выворачивает наизнанку.

— Что ты готовишь?

— Бараньи мозги, красную свеклу, крапчатый горох и корень сельдерея под соусом cachat d'entrechaux. He думаю, что это для вас. Хозяину нравится острая пища. Но для вас я приготовлю кое-что, что придется вам по вкусу, мадам. — Он бросает взгляд в мою сторону и шепчет: — Острая пища наверняка изменит цвет ваших волос. — Но потом на лице у него появляется задумчивое выражение, и он добавляет: — Вы очень хрупкая и нежная, мадам. Вам следует быть осторожной. Берегите себя.

— Хорошо, Намибия, обещаю, если ты, в свою очередь, окажешь мне услугу.

— Да, мадам, для вас — что угодно, что только пожелаете, — повторяет он со своим благозвучным африканским акцентом.

— Отведи меня на рудник хозяина.

Он краснеет, отчего его кожа становится еще более темной. Он машет рукой в сторону незнакомой ему вселенной за окнами.

— Я не хочу вести вас туда. И вам не следует туда ходить.

— Мы сохраним это в тайне, которую будем знать только мы вдвоем.

— Нет, нет, даже в этом случае, пожалуйста, нет. Я — честный слуга, а не какой-нибудь похититель бриллиантов. Я уважаю землю, — произносит он с таким видом, словно приносит клятву верности своим предкам.

Металлический лязг, донесшийся от ворот, заставляет его броситься из дома навстречу своему хозяину.

Я тоже покидаю кухню с ее незнакомыми запахами и направляюсь следом за Намибией. Я пересекаю коридор с танцующими женщинами и вхожу в незнакомый холл. На пороге я замираю, оцепенев от страха, неподвижная и онемевшая, как портреты вокруг меня. Я окликаю Намибию.

— Я здесь, мадам Симона, сначала поверните налево, потом сразу же направо, на пол-оборота… — Я хватаюсь за путеводную нить его голоса и иду на источник звука. — Идите быстрее! Прямо к спальне монахинь, а потом прямо по главному вестибюлю. Хозяин ждет.

Нетвердым шагом я пробираюсь в вестибюль и наталкиваюсь на месье Жан-Поля Дюбуа, расширенные зрачки которого заполнили глазницы. Руки у него дрожат, промокшая от пота рубашка прилипла к телу.

Я бегу к нему, встревоженная, но в то же время исполненная какой-то надежды. Я молилась о том, чтобы с ним произошла именно такая перемена — чтобы он дрожал, обливался потом, оказался выбит из колеи и чтобы его страшные глаза не смотрели бы на меня с таким выражением. Взмахом руки он отсылает меня прочь, бормоча что-то о том, что сначала ему нужно принять ванну. Спотыкаясь, он выходит в коридор, чтобы скрыться в salle de bain[54]*.

Намибия снова бросает взгляд в мою сторону.

— Что такое случилось с хозяином, мадам Симона?

— Не знаю, Намибия.

— Симона! Симона! — окликает меня месье Жан-Поль Дюбуа, и голос его резонирует от стен, эхом отражаясь от высоких потолков. — Идите сюда! Быстрее!

Salle de bain — это сплошной камень, пар и стойки из известняка. В самом центре парной на мраморной плите выгравирована крутобедрая горгона Медуза. Под световым окном располагается бассейн, облицованный золотыми пластинами. При моем появлении месье Жан-Поль Дюбуа поднимается из ониксовой ванны, сделанной в форме львиной лапы. Он стряхивает с себя воду, мышцы у него на груди рельефно играют, совсем как у Айгайона, морского бога. Он отшвыривает в сторону полотенце, которое я ему протягиваю. Грудь у него бурно вздымается, подрагивают напряженные руки и ноги, и он подхватывает меня и усаживает на каменный выступ. На полукруглом потолке собираются капельки пара и срываются вниз, нам на плечи. В наступившей тишине плеск воды в унисон вторит шуму крови у меня в ушах. Я ощущаю спиной его мощную эрекцию, он крепко держит меня руками за талию, но всемогущий месье Жан-Поль Дюбуа сейчас находится в самом уязвимом положении. Я поворачиваюсь к нему лицом и обхватываю его ногами. Я выпускаю на волю свои духи. Их запах наполняет насыщенный влагой воздух. Пусть они утолят жажду в его пересохших зрачках, напоят его обезвоженные клетки. Мой палец начинает движение от его затылка, касается жилки вожделения, спускается вниз по его позвоночнику, ласкает лесенку из чувствительных узелков, достигая его достоинства — свидетельства его мужественности, которого не касалась еще ни одна женщина. Крохотные пульверизаторы на кончиках моих пальцев опьяняют и возбуждают его, мои пурпурные духи отправляют в плавание туда, где я потребую от него ответа. Наслаждаясь ароматом собственных духов, не сдерживая более свои неутолимые пальцы, я ускользаю в другой мир, к другому мужчине, в восхитительное забытье, пропитанное дразнящими запахами кардамона и мускатного ореха, и оказываюсь посреди персидских гор, повисших между небом и землей, где больше нет никого, кроме нас двоих.

Месье Жан-Поль Дюбуа шепчет мне на ухо нечто неразборчивое, и стук его сердца так близко от моего кажется мне оскорбительным. Его зрачки теряют свой стальной блеск, и белки заставляют его глаза казаться добрее.

Глава сорок пятая

Внезапно месье Жан-Поль Дюбуа допускает оплошности, совершенно невозможные ранее. Он не обращает внимания на дятла, усердно долбящего дерево за окном, забывает проверить, заперты ли двери, перед тем как лечь спать прошлой ночью. Создается впечатление, что он утратил некую часть своей навязчивой педантичности. В восемь часов утра он все еще спит рядом со мной, опаздывая на работу.