Шерли Грэхем - Фредерик Дуглас

• Название: Фредерик Дуглас
• Автор: Шерли Грэхем
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1959

Книга современной американской писательницы и прогрессивной общественной деятельницы Шерли Грэхем рассказывает о героической жизни великого сына негритянского народа, выдающегося борца за освобождение негров Фредерика Дугласа.

Фредерик Дуглас родился в рабстве в штате Мэриленд. Двадцати лет он бежал из неволи на Север и стал активным участником, а затем и одним из вождей движения за освобождение рабов.

Писательница развертывает перед читателем широкую картину одного из самых важных и интересных периодов американской истории, создает образы таких выдающихся деятелей, как Джон Браун, Авраам Линкольн, Уильям Ллойд Гаррисон и др.

Увлекательно показан в книге путь вольнолюбивого негритянского юноши-самоучки, который, пройдя через жестокие испытания и опасности, становится замечательным публицистом, подлинно народным трибуном, героем всей демократической Америки.

---

Он вспомнил: чернокожие, такие, как Сэнди, идут куда хотят! Надо это узнать. Фредерик взглянул на Сэнди.

— Когда… когда я спал… ты говорил…

Сэнди хранил молчание. Фредерик потер лоб тыльной стороной ладони. Он вдруг почувствовал себя неловко. Просто приснился глупый сон… Однако что-то толкнуло его на вопрос.

— Ты говорил это для меня?

— Да.

Простой ответ заставил Фредерика недоуменно нахмуриться.

— Но… я не понимаю. Что ты мне рассказывал? Я ведь спал.

Какое-то выражение промелькнуло на бесстрастном лице Сэнди. Когда он заговорил, голос его прозвучал мягче:

— Тело спит, больное тело спит. Оно спит, и раны залечиваются. Но сам ты, — Сэнди нагнулся и своим длинным указательным пальцем легонько дотронулся до груди Фредерика, — сам ты не спишь!

— А… как это может быть?

Под твердым взглядом этих спокойных глаз Фредерик покорился. Понять он не понял, но запомнил. Помолчав, он спросил просто:

— Куда мне теперь идти?

Так вот оно что! Сэнди решил помочь ему бежать. Ну что же, он попробует. Он ничего не боится. Свобода пела в его крови. И потому ответ Сэнди пошатнул его, как удар.

— Обратно. Обратно к Коуви.

— Нет! Нет!

Весь ужас последних шести месяцев был вложен в этот вопль; дрожа, Фредерик закрыл лицо ладонями.

Рука Сэнди твердо опустилась на плечо юноши и вернула его к действительности. Страх постепенно отступал, какое-то новое чувство подняло его словно на крыльях. Он не мог бы объяснить, что произошло, но знал одно: теперь он не боится. И все-таки жить ему хотелось. Жить во что бы то ни стало. Он взглянул на Сэнди.

— Коуви убьет меня, засечет до смерти. — В голосе Фредерика не было прежнего страха — он просто объяснял.

Фредерик очистил миску до дна. Похлебка была вкусная. Потом он запил водой, которую Сэнди налил ему из ведра, она была свежая и холодная. Фредерику хотелось узнать, куда делась женщина. Ведь надо поблагодарить ее. Поблагодарить перед тем, как отправиться в обратный путь.

Сэнди пошарил у себя на груди под грубой рубахой и вытащил что-то завязанное в лоскуток материи.

— Слушай меня хорошенько!

Фредерик опустил миску на пол.

— Сейчас тебе не уйти. Мудрый встречает все, что ему суждено. Сильные деревья гнутся на ветру, но не ломаются. Сейчас не время. Потом уйдешь. Ты уйдешь далеко.

Фредерик склонил голову. Он верил словам Сэнди, но, как ни радужны были эти надежды, при одной лишь мысли о биче Коуви вся плоть его содрогнулась. Сэнди протянул ему мешочек.

— Коуви больше тебя не тронет. Носи это на груди все время. Ни один человек больше не тронет тебя.

Сердце Фредерика упало. Он не сделал движения, чтобы взять мешочек. Голос его прозвучал неуверенно:

— Но… Сэнди, это же колдовство. Я не верю в талисманы. Я… я христианин.

Сэнди стоял неподвижно. Он пристально вглядывался в изможденное лицо юноши, видел окровавленную повязку на его голове; видел тень недоверия в широко раскрытых, ясных глазах; вспомнил его иссеченную спину и сломанное ребро, и взгляд его вдруг потеплел.

— Молодой ты еще, — мягко сказал Сэнди. Потом развязал мешочек и бережно высыпал себе на ладонь его содержимое: горстку земли, тонкой, как порошок, какие-то иссушенные травинки и несколько гладких, круглых камешков.

Он поднес ладонь к глазам Фредерика.

— Вот гляди, — сказал он, — африканская земля, ее привезли из-за моря; мать держала это на своей груди.

Затаив дыхание Фредерик склонил голову. Словно большая рука легла ему на сердце.

— А вот, — длинные пальцы Сэнди прикоснулись к сухому стебельку, — морская водоросль, росла она в больших морях, далеких морях, возле далеких стран.

Прах тысячи лет в одной руке! Прах людей, что давно ушли; они жили, чтобы дать тебе жизнь. Это твое, спрячь!

Он протянул Фредерику пустой мешочек. И Фредерик взял его, исполненный благоговения. С величайшей осторожностью, чтобы ни одна песчинка не упала на пол, высыпал он обратно в мешочек землю со своей ладони. Потом, туго обвязав мешочек, надежно запрятал его под своим тряпьем и встал на ноги. Голова была ясной. И Сэнди опять подумал: «Из него выйдет толк!»

Юноша не мог найти нужных слов. Ему многое хотелось сказать, многое пообещать. Этот день, это лучезарное утро, эта хижина — все показалось ему по-особенному значительным. Чужой человек спас ему жизнь, и Фредерик внезапно понял, что жизнь его кому-то нужна. Он положил руку на плечо негра и молвил;

— Я не забуду.

Вместе они вышли из хижины и, глядя на залив, вдыхая утреннюю свежесть, постояли с минуту на холме. Затем Фредерик повернулся и зашагал к лесу. Приостановившись у опушки, он помахал рукой на прощанье и скрылся на глухой тропинке.

ГЛАВА 2 ДОРОГА ВЕДЕТ ВДОЛЬ ЧЕСАПИКСКОГО ЗАЛИВА

Кровля некрашеного дома нуждалась в починке. Провисая внутрь, листы железа придавали диковинный вид скошенному потолку чердачной комнатки. В дождь, который обычно начинался ночью, здесь текло, и Эмилии приходилось вытаскивать свою кровать на середину комнаты. Кровать была железная и узенькая, не так уж трудно, казалось, передвинуть ее. Эмилия не жаловалась. Она была признательна мужу своей сестры и за этот кров над головой.

Эдуарда Коуви все считали злым человеком. Соседям Эмилии с трудом удалось скрыть сострадание, когда она объявила о своем решении поселиться у сестры. «Неужели у той самой, что вышла за Эда Коуви?»

И они принимались сконфуженно покашливать, жалея, что задали этот вопрос. В самом деле, куда прикажете деваться бедняжке — вдове Тома Кемпа? Лем Дрейк долго и безмолвно жевал табак, услышав от жены эту новость. Потом сплюнул.

— Эмилия никому зла не делала, — заметил он.

— Старый черт!

Лем знал, что жена имеет в виду Эдуарда Коуви. Иначе он сделал бы ей замечание: женщине такие слова произносить не подобает.

И вот Эмилия Кемп приехала к Чесапикскому заливу и поселилась в доме Эдуарда Коуви. До сих пор Эмилия не могла по-настоящему прийти в себя. Оказалось, что в тридцать лет жизнь ее окончена. Наверно, не следовало ей так близко принимать к сердцу смерть Тома. Она ведь знала, что муж скоро умрет, это знали все. Но Том все долбил и долбил свою землю, там, наверху, на горном склоне. Умер его отец, умерла мать, не стало и брата. А теперь и он сам — все они умерли, безнадежно долбя свою землю.

Эдуард Коуви был совсем иным. Он, как говорили кругом, «преуспевал». Сестра Люси не уставала подчеркивать эту разницу с первого же момента приезда Эмилии. Но что совсем потрясло вдову, так это вид Люси. Она бы ее просто не узнала. Правда, сестры уже много лет не виделись и обе стали постарше. Эмилия знала, что в горных краях женщина в тридцать четыре года нередко увядает. Но Люси-то жила не в горах, а похожа она была на старую ведьму. Эмилия даже испугалась собственных мыслей.

— Мистер Коуви — человек богобоязненный!

Это были чуть ли не первые слова старшей сестры, и Эмилия поглядела на нее довольно тупо. Все мысли вдовы неизменно возвращались к покойному мужу. Эмилия была уверена, что Люси вовсе не хотела попрекнуть этими словами ее Тома, хотя, по правде говоря, она немножко и сомневалась. Она никогда не слыхала, чтобы Том заявлял о своей богобоязненности. Он вообще не имел обыкновения болтать на религиозные темы.

Эмилия быстро оценила преимущества отведенной ей спальни на чердаке. В первые вечера, взбираясь наверх по узкой лесенке, она недоумевала, для чего предназначены несколько комнат на втором этаже. По всей видимости, они пустовали. Но вскоре она уже благословляла свою судьбу, и ей не понадобилось много времени, чтобы понять, кто придумал там ее поместить: мысль эта принадлежала ее сестре, а не Коуви.

Только надежно закрыв за собой дверь на чердак, могла она избавиться от присутствия этого человека. Только тогда не видела она его жестких зеленых глаз; не ощущала, как он крадется за ее спиной, не слышала его голоса. Голос его — вот от чего ей особенно хотелось закрыться на все замки. Этот голос выходил из уголка рта и так удивительно соответствовал коротким волосатым рукам Коуви. При воспоминании о страшных делах, которые проделывали при ней эти руки, мороз пробегал по коже Эмилии. Люси вышла замуж за Коуви в городе, куда она приехала, чтобы поступить на работу. Он не ездил к ним в горы знакомиться с родными жены. Поэтому Эмилия ничего не знала об «укрощении рабов». Увидев в поместье Коуви много невольников, она решила, что зять ее гораздо богаче, нежели ей казалось, и в первый же вечер никак не могла понять, почему у Люси такой изнуренный вид.

«Образование» Эмилии началось в первое же утро, когда ее позвали вниз еще до рассвета. Ей-то не привыкать, но ведь люди, имеющие рабов, могли бы разрешить себе понежиться в постели и чуть подольше! Так думала Эмилия, но все же торопливо оделась и поспешила вниз, где ей сразу дали понять, что все собравшиеся в большой комнате только ее и ждут. Тяжелый запах немытых тел ударил Эмилии в нос на пороге.