Дж. м. Ледгард - Погружение

• Название: Погружение
• Автор: Дж. м. Ледгард
• Жанр: Современная проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-088425-4

Роман «Погружение», написанный известным военным и политическим обозревателем Дж. М. Ледгардом, буквально взорвал американскую прессу и признан лучшей книгой 2013 года сразу несколькими изданиями, включая The New York Times. В темнице на побережье Африки Джеймса Мора держат в плену боевики джихада. Выдающий себя за эксперта по воде, он на самом деле сотрудник британской разведки. Все что его ожидает – это жажда, побои и, возможно, казнь. А за тысячи миль от Сомали в Гренландском море Даниэль Флайндерс готовится к погружению в батискафе на океанское дно. Она биоматематик и помешана на жизни, что множится в глубинах океана. Запертые сейчас в ограниченном пространстве, они переносятся в прошлогоднее Рождество, во французский отель на Атлантическом побережье, где они встретились и полюбили друг друга. «Погружение» – это история о любви и размышление о смерти и о глубинах нашей планеты.

---

Они ели равиоли и пили виски. Он дал понять, будто он – нанятый частным образом инженер-гидротехник, который вынужден по работе отправиться в портовый город Кисмайо, чтобы добиться надежного финансирования проекта. К концу ужина они договорились об уплате филантропу щедрого гонорара за консультацию в обмен на безопасность его визита.

Стоило ему приземлиться в Кисмайо, его отвели в сарай, служивший представительским лаунджем, и сообщили, что главу района, к которому он приехал, утром казнили, поскольку заподозрили в симпатиях к христианству. На языке джихадистов это означало, что он шпионил на Эфиопию. Он вежливо выразил сожаление и попросил, чтобы его отправили обратно тем же самолетом. Вместо этого его избили и бросили в темноту. Он сам был виноват. Он встречался со своим агентом из ЦРУ на фуд-корте торгового центра «Вилладж Маркет» в Найроби, недалеко от посольства США. Их суждения показались ему бессмысленными, резкими и не предлагающими никакого решения. Агент рассказал заодно, что они нашли в Могадишо руку подорвавшего себя террориста. «Мы ведь считаем, что это араб, правда?»

Он пошел на такой риск, потому что знал одного бизнесмена, имевшего связи с Аль-Каидой в Сомали. Тот согласился поставлять информацию об иностранных солдатах в обмен на британское гражданство. О паспорте речи не шло, только о виде на жительство и деньгах.

Ставки были высоки: в найробийском квартале Истли работала фабрика по производству бомб. Взрыв в международном аэропорту имени Джомо Кениаты или офисе ООН оставался только вопросом времени. Еще большей проблемой были «чистые» сомалийцы – молодые люди, в биографии которых ничто не могло вызвать подозрений. Они уезжали в Европу и устраивали террористические акты уже там. В конфиденциальном сообщении в министерство внутренних дел он оценил такую вероятность как «высокую или очень высокую».

Он сидел на корточках над ямой и вспоминал последнюю поездку в Аддис-Абебу. Эфиопские разведчики предостерегали его от поездки в Сомали. Они говорили, что не знают, кто сейчас у власти в Кисмайо. Что там слишком опасно. Почему он не обратил внимания на их слова?

Он вспомнил, как встречался с информатором у бассейна в отеле «Хилтон». Они договорились об условиях сотрудничества и о способе передачи информации. Пожали друг другу руки. Он вызвал лифт и поехал на свой этаж, где размещались исключительно представительские номера. Из окон во всю стену виднелись трущобы на склоне холма и офисные здания на Йосип-Тито-роуд. На вершине холма прятался за эвкалиптами старый дворец. Он встал за занавеской и навел бинокль на бассейн, выстроенный в форме эфиопского креста. Утонченные жены самых могущественных мужчин в Эфиопии плавали по кресту в манере, сразу выдающей выпускниц Французского лицея Аддис-Абебы: локти выставлены, руки сжаты в кулаки, маленькая грудь скрыта от посторонних взглядов. Семьи беженцев наслаждались вечерним мороженым в баре. Там были итальянцы, американцы и северные корейцы. Информатор все еще сидел у бассейна. Никто к нему не подходил. Сгущались тучи, и становилось темнее. Поднялся шквальный ветер, и в воде остался только русский механик, обслуживавший МиГи для ВВС Эфиопии. Еще двое русских прятались в домике на берегу. На одном был спортивный костюм винного цвета, на другом – белая футболка и шорты, позволявшие всем окружающим любоваться его накачанными бедрами. Что еще?

Он стоял в недоделанной ванной комнате. Он прекратил думать об Аддис-Абебе. Не было там ничего. Ни улик, ни тайны, ни шпионской истории. Все закончилось двумя русскими, которые никакого отношения не имели ни к нему, ни к Сомали. Просто еще парочка славянских головорезов, пробиравшихся в Африку. Но они все равно его преследовали. Ширококостные, с бритыми черепами и зажатыми в зубах сигаретами – такие продадутся любой разведке. Так почему бы их не купить? Почему не дать им национальных и религиозных символов, святой воды и не отпустить на волю? Почему не сделать их казаками неоконсерватизма и не прибегать к их услугам, как только что-то пойдет не так? Он не сомневался, что они убьют юного джихадиста и размажут его лицо по ветровому стеклу.

Он понимал, что шансы на побег невелики. Сомали – это не Афганистан, где можно прикинуться местным, отрастив бороду, напялив абайю и выучив пару слов на дари. Здесь вам не Киплинг. Белую кожу не сделать черной. Он не сможет сымитировать вялую походку сомалийца. Хоть он и говорит на их языке, он не знает историй кланов, войн за воду и способов дрессировки верблюдов – всего того, что позволяет одному сомалийцу проверить другого парой простых вопросов. Ему повезло только в том, что он сумел себя не выдать: его по-прежнему считают инженером-гидротехником.

Его отчеты не читали в министерстве. Даунинг-стрит интересовали только пираты – их нельзя было убедить в том, что пираты – ерунда. Половина Сомали умрет от голода без помощи извне. Четыреста десять тысяч человек вывезли из города и разместили в импровизированных жилищах вдоль дороги на Афгойе. Сомали нуждается в помощи. Если будет принято решение уйти отсюда и изолировать угрозу, все остальные африканские страны тоже будут брошены. Сомали – это будущее. Эта канарейка поет для всего мира, но мир не слушает.

* * *

Че Гевара в юности говорил, что его главная мечта – играть в регби за Аргентину. Даже когда он стал героем революции, и его самолет из Гаваны в Москву сел в Шанноне на дозаправку, Че настоял на том, чтобы посмотреть игру в Лимерике и напиться с фанатами. Если бы он носил сине-голубую форму полузащитника аргентинских «Пум», он никогда бы не сделался революционером, а на футболках изображали бы другое лицо.

Когда смотришь регби, видишь движение, столкновения, удачные и неудачные моменты. Но если пытаешься его вспомнить, в памяти всплывает только взаимодействие цветов. Красный против синего, зеленый против белого. Довольно живописно.

* * *

Под дверью он видел отблеск телевизора, работающего в темной комнате. Как росчерк губной помады. Он подумал про Усаму бен Ладена, смотрящего новости в пещере. В пещере где-нибудь высоко в горах, где даже летом лежит снег. Усама поясняет своей свите основные события дня, подняв палец, иногда улыбаясь, но никогда не шутя, и он, конечно, не способен досидеть до конца спортивную трансляцию, не потянувшись за пультом.

* * *

Она любила бегать в Гайд-парке перед работой. Весной воздух был сладким, осенью – насыщенным чистой влагой упавших листьев. А вокруг ездили верхом женщины, подскакивая в седле.

Она готовила себе на большой кухне и слушала концерты или юмористические шоу по радио во время еды. Работала допоздна. Выпивала во время работы стакан австралийского вина – всегда австралийского, в честь отца. Курила, держа сигарету на французский манер, как будто та была сделана из свинца.

Потолки в квартире были высокие, двери тяжелые, с оригинальной резьбой. Это была ее жизнь, устоявшаяся и надежная. И только если открыть окно и посмотреть на тихий-тихий Южный Кенсингтон ночью, можно было поверить в то, что там действительно живет Питер Пэн.

У нее в кабинете стоял стеллаж, который она оборудовала подсветкой и поставила туда пару шумерских древностей: кольцо с печатью, глиняную табличку и горшочек, в котором носили воду из колодца. Изредка она вынимала кольцо из стеклянной коробочки и примеряла.

Ее зачаровывали шумеры, потому что шумеров зачаровывал океан. Они изобрели государство, представительное правительство и письменность (потому что глашатаи у них были косноязычные). Греческое и римское право берет начало в шумерских законах. Именно в шумерской религии впервые появился бог, который сказал, и стало так. Почему эти земледельцы плодородной и изолированной от мира долины между Евфратом и Тигром так много думали об океане? Почему первая городская цивилизация, научившаяся возделывать землю, пахать и строить, смотрела в пучину вод.

* * *

Шесть тысяч лет назад бог воздуха Энлиль и бог вод Энки утвердились в пантеоне шумерских богов. Шумеры верили, что мир похож на снежный шарик. Энлиль удерживал воздух в мире, и его ветер, лиль, заодно давал свет солнцу и звездам, закрепленным на внутренней поверхности шарика. За небесным сводом бушевало глубокое море, и дом Энки, называемый Апсу, стоял на морском дне. Эта обитель была сделана из цветов, которые нельзя увидеть, из плиток лазурита, из драгоценных камней, прежде всего рубинов и сердолика, которые не разрушаются на такой глубине.

Изогнутые кедровые двери были обиты золотом, которое не тронет никакая соль. В этом доме Энки создал человека. Он замешал глину над вулканом, придал ей форму потоком воды и выпустил в мир. Он вдохнул в свое создание воздух. Этот человек погиб, потому что был слаб телом и духом. Перевод Самюэля Крамера из Пенсильванского университета гласит, что человеку протянули хлеб: «Он не взял его. Он не мог стоять, не мог сидеть, не мог преклонить колени».