Лайза Дженова - Навеки Элис

• Название: Навеки Элис
• Автор: Лайза Дженова
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современная проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-64215-1

Роман о битве, которую ведет женщина с тяжелой болезнью, — битве за память, мысли, воспоминания, за своих любимых и близких. Но это внешняя сторона книги. Внутренний смысл романа в том, как, несмотря на сложные обстоятельства, оставаться верным себе, понимать, что каждый прожитый день несет с собой новые возможности для жизни и для любви. Главное достоинство романа Лайзы Дженовы — он написан не с позиций стороннего наблюдателя, это взгляд изнутри проблемы, что нечасто встретишь в современной литературе. И как подтверждение — высшие ступени рейтинга New York Times и премия Шарлотты Бронте.

---

— Ты дома. Это твой дом для отпуска. Сюда мы приезжаем, чтобы отдохнуть и снять напряжение.

Это место не выглядело как ее дом, и звуки здесь были не такие, как дома, и она не чувствовала себя на отдыхе. Мужчина, который читал и пил в большом белом кресле, сам не знал, что говорит. Вероятно, он был пьян.

Мужчина сопел, читал и пил, а часы тикали. Элис сидела в большом белом кресле, слушала, как уходит время, и мечтала о том, чтобы кто-нибудь забрал ее домой.

Она сидела в одном из белых деревянных кресел на веранде, пила холодный чай и слушала отрывистые крики невидимых лягушек и трескотню ночных букашек.

— Эй, Элис, я нашел твое колье с бабочкой, — сказал мужчина, которому принадлежал дом.

У него в руках была бабочка на серебряной цепочке. Он покачивал ее перед Элис.

— Это не мое, это мамино колье. И оно особенное, лучше положи его на место, нам нельзя с ним играть.

— Я разговаривал с твоей мамой, она сказала, что ты можешь взять его себе. Она его тебе подарила.

Она смотрела ему в глаза, наблюдала, как движутся губы, изучала язык тела и пыталась понять, что им движет. Но послушание отступило перед красотой, и сверкающая голубая бабочка соблазнила ее до того, как она успела убедиться в искренности мужчины.

— Она сказала, что я могу взять ее себе?

— Угу.

Он перегнулся через нее и застегнул колье на ее шее. Она пробежала пальцами по драгоценным камням на крыльях бабочки, по серебряному тельцу, коснулась бриллиантов на кончиках усиков. Радостная дрожь пробежала по всему ее телу.

«Энн умрет от зависти».

Она сидела на полу в спальне, где ее укладывали спать, и разглядывала свое отражение в высоком, от пола до потолка, зеркале. У девочки в зеркале были темные круги под запавшими глазами, кожа на лице обвисла и была вся в пятнах, в уголках глаз и поперек лба — морщины. Широкие неаккуратные брови надо было подщипать. Густые волнистые волосы были черными, но и седина бросалась в глаза. Девочка в зеркале была страшной и старой.

Она пробежала пальцами по щекам, по лбу, ощупывая пальцами лицо и лицом — кончики пальцев.

«Это не могу быть я. Что случилось с моим лицом?»

Она отыскала ванную комнату и щелкнула выключателем. В зеркале над раковиной она увидела тот же образ. Ее золотисто-коричневые глаза, ее строгий нос, ее губы сердечком, но вот все остальное было гротескно и неправильно. Она провела пальцами по гладкой холодной поверхности зеркала.

«Что случилось с этими зеркалами?»

Запах в ванной тоже был неправильным. У нее за спиной на застеленном газетами полу стояли стремянка и ведерко с кистью. Она села на корточки и принюхалась. Потом сняла крышку с ведерка, обмакнула туда кисть и смотрела, как густая белая краска капает со щетины.

Она начала с тех, которые, как она уже убедилась, были дефектными. Одно — в ванной комнате, второе — в спальне, где она спала. Закончила она, только когда нашла еще четыре и закрасила их все белой краской.

Она сидела в большом белом кресле, а мужчина, которому принадлежал дом, сидел в другом таком же. Он читал книгу и пил напиток. Книга была толстая, а напиток — золотисто-коричневого цвета со льдом.

Она взяла с кофейного столика книгу, которая была даже толще, чем та, которую читал мужчина, и начала ее листать. Ее глаза останавливались на схемах из слов и букв, которые стрелками, пунктирами и маленькими предупреждающими знаками были связаны с другими словами и буквами. Она листала страницу за страницей и проговаривала отдельные слова — растормаживание, фосфорилирование, гены, ацетилхолин, первичный, быстротечность, морфемы, фонологический.

— Кажется, я уже читала эту книгу раньше, — сказала Элис.

Мужчина взглянул на книгу, которую она держала в руках, потом на нее.

— Ты не только ее читала. Ты ее написала. Ты и я, мы вместе написали эту книгу.

Она не знала, верить ли ему на слово, поэтому закрыла книгу и посмотрела на блестящую синюю обложку. «От молекул к разуму». Джон Хауленд, Элис Хауленд. Она посмотрела на мужчину в кресле.

«Джон».

Она открыла первую страницу. «Оглавление: Настроение и эмоции; Мотивация; Возбуждение и внимание; Память; Язык». Язык.

Она открыла книгу на последних страницах. «Бесконечные возможности речевых оборотов; инстинктивное заучивание; семасиология; ролевая грамматика; неправильные глаголы; легкость и автоматизм; универсальный». Слова, которые она читала, проталкивались сквозь сорняки и грязь, засорившие ее мозг, туда, где еще осталось чистое, нетронутое пространство.

— Джон, — сказала она.

— Да.

Он отложил свою книгу и передвинулся на краешек кресла.

— Я написала эту книгу вместе с тобой, — сказала она.

— Да.

— Я помню. Я помню тебя. Я помню, что была очень умной.

— Да, ты была самым умным человеком из всех, кого я встречал в своей жизни.

Эта толстая книга в блестящей синей обложке свидетельствовала о том, какой она когда-то была.

«Я знала, как разум работает с речью, я могла выразить то, что знаю. Я была тем, кто много знает. Больше никого не интересует мое мнение, никто не спрашивает у меня совета. У меня этого нет. Я была любознательной, независимой и уверенной в себе. Я больше ни в чем не уверена. Нельзя обрести покой, когда постоянно испытываешь неуверенность во всем. Мне не хватает легкости в поступках. Я больше не участвую в том, что происходит вокруг. Я больше не чувствую, что нужна кому-то. Я потеряла свою жизнь и свою семью. Я любила свою жизнь и свою семью».

Она хотела рассказать ему все, о чем вспомнила, о чем подумала. Но все эти воспоминания и мысли состояли из такого большого количества слов, фраз и предложений, а сорняки и мусор в ее мозгу не давали выразить их вслух. Она сжала их до минимума и приложила все свои силы, чтобы высказать то, что было самым важным. Остальное будет храниться в нетронутой части ее сознания.

— Я скучаю по себе.

— Я тоже скучаю по тебе, Эли, очень скучаю.

— Я никогда не думала, что стану такой.

— Я знаю.

Сентябрь 2005 года

Джон сидел в конце длинного стола и маленькими глотками пил черный кофе. Кофе был очень крепкий и очень горький, но его это не волновало. Он пил его не ради вкуса. Если бы мог, он выпил бы его быстрее, но кофе был обжигающе горячий. Для того чтобы окончательно взбодриться и прийти в себя, ему потребуется еще две или три большие чашки.

Большинство тех, кто заходил сюда за порцией кофеина, покупали кофе и сразу шли дальше. У Джона ближайший час в лаборатории был свободен, и в офисе в начале дня тоже не было никаких срочных дел. Он никуда не торопился, с удовольствием ел кекс с корицей, пил кофе и читал «Нью-Йорк таймс».

Первым делом он открыл раздел «Здоровье». Уже больше года он начинал читать газеты именно с этого раздела, и если вначале им двигала надежда, то теперь это превратилось в привычку. Он прочитал первую статью и, не скрывая слез, плакал над чашкой остывшего кофе.

«АМИЛИКС НЕ ПРОШЕЛ ИСПЫТАНИЯ

По результатам исследований, у пациентов с болезнью Альцгеймера от начальной до средней стадии, которые в течение пятнадцати месяцев принимали амиликс, не наблюдается стабилизации симптомов в сравнении с группой плацебо.

Амиликс — снижающий бета-амилоиды селективный агент. Путем связывания растворимого бета-амилоида-42 этот экспериментальный препарат разработан для того, чтобы остановить прогресс заболевания, в то время как доступные в данный момент препараты в лучшем случае могут лишь отсрочить неминуемый финал.

Препарат оказался хорошо переносимым и прошел через первые две фазы испытаний, оправдывая ожидания как клиницистов, так и финансистов. Но после пятнадцати месяцев приема препарата даже в увеличенных дозах у пациентов не было замечено улучшения или стабилизации, их показатели по шкале „Alzheimer’s Disease Assessment“ и по проставленным баллам в анкетах ежедневной активности оказались ниже ожидаемых».

Эпилог

Элис сидела на скамейке вместе с женщиной и наблюдала за проходящими мимо детьми. Это были не совсем дети. Они не были теми детьми, которые живут дома вместе с мамами. Какими они были? Средними детьми размера «М».

Средние дети проходили мимо, а она изучала их лица. Серьезные, озабоченные. Большеголовые. Они все куда-то шли. Рядом стояли еще скамейки, но никто из средних детей не остановился и не присел. Они все шли куда-то, сосредоточенно и целеустремленно.

Ей не надо было никуда идти. И это ее очень даже радовало. Она и женщина сидели на скамейке и слушали, как девушка с очень длинными волосами играет музыку и поет. У девушки был очень красивый голос, большие счастливые глаза. Ее длиннющая юбка вся была усыпана цветами. Элис любовалась этими цветами, они вызывали у нее восторг.