Виталий Гладкий - Жестокая охота

• Название: Жестокая охота
• Автор: Виталий Гладкий
• Издательство: Малое изд. предприятие “Отечество”
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1993
• ISBN: 5-7707-3618-6

В книге Виталий Гладкий представляет читателю остросюжетные повести и цикл северных рассказов, собранных под общим названием "Колымская быль".

"Крутой детектив", приключения, картины дикой северной природы и перипетии жестокой борьбы за жизнь — все это можно найти на страницах сборника.

---

Когда из-за угла вынырнула темная фигура, и нож прошел в каких-то сантиметрах от левого плеча, капитан не удивился и не растерялся: он ждал нечто подобное, и интуиция, обостренная многочасовым нервным напряжением, не подвела оперативника. Молниеносный нырок в сторону, короткий резкий удар ребром ладони по толстому загривку — и бандит, не удержавшись на ногах, ткнулся лицом в брусчатку. Второго, который с хриплым “Ха!” попытался ударить сбоку, он резко бросил через себя головой о стену. Перехватить удар третьего Бикезин не успел, только попытался развернуться боком, что и спасло ему жизнь — нож с хрустом пропорол костюм капитана, скользнул по ребру и вонзился в тело. Боль на какой-то миг обожгла сознание Бикезина, горячей волной разлилась по мышцам и тут же растаяла в страшном напряжении душевных и физических сил, которые появляются в человеке в минуты смертельной опасности. Второй удар бандит нанести не успел: Бикезин, который завалился было на мостовую, сделал зацеп левой ногой за голеностоп противника и сильно ударил правой чуть ниже колена. Дикий вопль заметался по осклизлым стенам домов, рассыпаясь дробным эхом в подворотнях, — бандит грохнулся на камни мостовой и, обхватив руками ногу, со стоном завертелся юлой возле капитана, который тем временем вскочил на ноги и приготовился отбить очередную атаку. Две массивные фигуры медленно приближались к нему, поблескивая холодной сталью клинков…

19

В кабинет Кравчука вошел розовощекий лейтенант Лукьянов из ОБХСС, которого в управлении окрестили Бутоном.

— Здорово, старина!

— Привет, Бутончик! Все цветешь?

— Костя, вызову на дуэль, предупреждаю.

— Ладно, договорились. Но учти, оружие выбираю я. Заходи сегодня вечером в гости, жена как раз собралась котлеты жарить. Вот и устроим дуэль — на мясорубках.

— Э-э, нет уж, уволь. Женюсь, потренируюсь, вот тогда и сразимся.

— Идет… С какими новостями пожаловали, дорогой коллега?

— Мы тут типчика прихватили, провизора. Обслюнявил весь кабинет. История в общем-то обычная — хапнул лишку, деньжата человеку для шикарной жизни понадобились, а теперь слезами полы моет. “Дети, семья, не знал, виноват…” — короче, знакомые вариации о заблудшей овце. Так вот, на одном из допросов он упомянул некоего Ковальчука. Насколько я знаю, он по вашему ведомству сейчас проходит.

— Лукьянов, ты гений! Он сейчас где?

— В кабинете. Нутром чуял, что он тебе срочно понадобится. Дело-то серьезное, сам увидишь…

Провизор Головинский, заплывший жиром человек с красными, словно у ангорского кролика, глазками, сидел на стуле и поминутно сморкался в огромный носовой платок, то и дело вытирая им обильные слезы.

— …Он пригрозил мне, что пойдет к вам и все расскажет. Я боялся… Я не хотел, честное слово!

— Честное слово здесь ни при чем, Головинский, — сказал Кравчук и, чуть помедлив, спросил: — Откуда Ковальчук узнал о ваших махинациях с дефицитными лекарствами?

— Не знаю, не знаю, гражданин следователь! Однажды он зашел ко мне, принес Уголовный кодекс и прочитал статью… И сказал, что мне не отвертеться, потому что у него есть свидетели.

— Кто?

— Он не указал, кто конкретно, но рассказал мне кое-что такое… Я поверил…

— И что дальше?

— Ковальчук пообещал, что никто об этом не будет знать, и даже предложил свои услуги.

— А именно?

— Ему нужны были наркотики. Он мне тут же, в кабинете, вручил крупную сумму денег.

— Какие наркотики?

— В основном морфий.

— Что еще он просил у вас?

— Кое-какие дефицитные лекарства в небольших количествах. Я точно не помню.

— Придется вспомнить, Головинский. Время у вас ДЛЯ этого будет…

Утром Кравчуку принесли пакет спецпочты — данные по Капустяку. Он несколько раз перечитал скупые строчки документов, но выудить оттуда что-либо полезное для следствия ему так и не удалось:

“…Капустяк Иван Матвеевич, украинец, 1926 года рождения. В 1942 году был вывезен гитлеровцами в Германию. Работал сельскохозяйственным рабочим у бюргера в Саксонии. В 1945 году женился на польке Анне Кубельчик, от которой родился сын. В 1947 году Капустяк уехал в Австралию, затем в Канаду. С женой развелся. В Канаде работал автослесарем на механосборочном заводе Форда. Там женился второй раз на дочери мелкого предпринимателя Барбаре Эванс. От второго брака детей нет. В настоящее время работает управляющим в одном из филиалов фирмы по изготовлению пишущих, машинок, которая принадлежит его тестю Джону Эвансу… Советский Союз посетил второй раз; первый — три года назад как турист…”

И никакого намека на связь с Ковальчуком и тем более с Гайвороном-Баняком. Украл у Ковальчука иконы, чтобы сбыть их за границей? Иконы не иголка, от таможенников не утаишь. Вариант этот, конечно, не исключен… Да только поди докажи его сейчас. Эксперты до сих пор работают с черепом Ковальчука (а может, кого другого, ясности пока никакой, одни предположения), пытаются изготовить фоторобот. Работа трудоемкая, почти ювелирная, стопроцентной гарантии тождества с живым человеком эксперты не дадут, не первый раз. Вот если бы в Москву… Но у них там работы хоть отбавляй, а ждать очереди обстоятельства не позволяют.

Кравчук нахмурился, вспомнив вчерашнюю оперативку.

— …И последнее, товарищ полковник, — адвокат Михайлишин. Вот данные оперативной группы наблюдения.

— Что там у них? — Шумко снял очки и, близоруко щурясь, посмотрел на него исподлобья.

— Ситуация довольно сложная. Михайлишин уже третий день сидит взаперти.

— Почему?

— Взял больничный лист.

— При его годах и здоровье ничего необычного…

— В том-то и дело, что он в данный момент практически здоров. Нам удалось установить, что адвокат воспользовался знакомством с лечащим врачом. Вернее, просто обманул его. Тот не нашел каких-то особых признаков болезни, но поверил Михайлишину на слово — до этого случая у него не было повода не верить адвокату. Тем более что тот действительно до лечения в клинике профессора Иванова был болен.

— Вот это уже по-настоящему интересный факт. Притом труднообъяснимый… Чем он занимается в квартире?

— Михайлишин запасся продуктами и спиртными напитками (чего раньше не наблюдалось) в больших количествах. Посмотрите, там написано, сколько и чего… Чем занимается — трудно сказать, окна зашторены. Даже технические средства наблюдения мало проясняют общую картину. В основном ходит по комнатам, курит, что тоже довольно необычно: курить Ми-хайлишин бросил давно. Спит очень мало.

— Телефон?

— Отключил.

— Попытки вступить в контакт со стороны опергруппы были?

— Да. Пришлось на некоторое время для этого обесточить дом. Под видом электриков…

— Ну и что?

— Долго не откликался на стук, но затем все-таки открыл дверь. В квартире давно не убиралось, везде окурки, пепел. Небритый, хмурый и на хорошем подпитии…

— Так. Понятного мало… Что ты можешь предложить?

— Пока ничего, товарищ полковник. Разве что сюда его, к нам…

— На каком основании? И куда? У нас тут не дом отдыха.

— Тогда, может, к нему кого-нибудь из ребят…

— В квартиранты? Бикезин уже был на полном пансионе у Лубенца. Тогда это было хоть в какой-то мере оправдано. А сейчас? В личную жизнь человека, пусть даже в таких, прямо скажем, сложных ситуациях, никто не разрешал нам совать свой нос.

— Так что же делать, товарищ полковник?

— Только одно — наблюдать и еще раз наблюдать. Притом квалифицированно, без сучка-задоринки. В контакт с ним больше не вступать: это может его насторожить. Будем ждать.

20

— Болит? — спросил подполковник Бойчук, бережно пожимая руку капитану Бикезину.

— Есть немного… До свадьбы заживет.

— Счастливчик ты, капитан. Считай, что одним глазом ей, костлявой, подмигнул…

— Не будь ваших ребят, туговато бы пришлось.

— О них другой разговор. Я им тут сегодня кое-что высказал, долго будут затылки чесать. Вот уж поистине — промедление смерти подобно.

— Каким образом они там очутились?

— Недооцениваешь, дорогой, Львовский уголовный розыск, — рассмеялся Бойчук. — Ты что же думаешь, разработали операцию, пихнули тебя в “малину” папы Стаха, и там отдувайся сам как можешь? А где наше хваленое украинское гостеприимство? То-то же… Был грех, каюсь, не предупредил тебя о прикрытии. И знаешь почему? Чтобы ты надеялся только на себя — своего рода допинг. И если честно, полной гарантии на благополучный исход мы никак не могли тебе предоставить. Сам видел обстановочку…

— Я ведь знал, на что иду.

— Оно, конечно, верно. Да только ты ведь еще не знаешь всех обстоятельств дела. Мы тут, пока на тебе медицина тренировалась, кое-кого из твоих “крестников” поспрашивали — время-то не ждет. И знаешь, что выяснилось? Вовремя ты ушел тогда от Адвоката.