Максим Кантор - Империя наизнанку. Когда закончится путинская Россия

• Название: Империя наизнанку. Когда закончится путинская Россия
• Автор: Максим Кантор
• Жанр: Политика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4438-0972-4

«Как долго может продолжаться то безвременье, в котором мы сейчас живем? Путин не вечен, но не все это понимают. Хотя, вроде бы очевидно, все люди смертны. А вот Россия будет существовать и без Путина. Но как существовать? Что это будет с Россией и Украиной? Времени осталось мало. Скоро нам придется привыкать к совсем новой стране. Новой и непривычной.» (М.Кантор)

Автор этой книги известный художник, писатель и публицист Максим Кантор — человек неординарный. Вчера он поссорился с либералами, а сегодня нарывается на скандал с «верными путинцами». И все из-за Украины.

«Если все то, что происходит со страной, а именно: ссора с внешним миром; потеря авторитета в международном сообществе; обвал в экономике, построенной на спекуляциях ресурсами; потеря капиталов; инфляция; изъятие пенсий; общественная истерия; принятие полицейских мер; убийство граждан на бессмысленной войне; установка на войну как единственную меру восстановления жизни — если все эти мероприятия проводят ради того, чтобы забрать Крым у Украины и дать ограбленному населению видимость жизненной цели — если все это и впрямь так, то авторы этого замысла — дураки». (М.Кантор).

---

Вирус фашизма приспособился к той демократии, которая имела место, вирус фашизма побеждает рыночную демократию легко.

Нам некого винить, кроме наших ленивых мозгов и наших мелких идеалов.

Для того, чтобы успешно противостоять новому изданию фашизма — требуется антибиотик нового поколения; а такого лекарства — чистого антибиотика демократии — пока нет. Требуется демократическая идея, очищенная от рынка и спекуляций, но таковой сегодня не существует.

До того, как народ стали строить в шеренги и хоронить убитых солдат без имен на могилах, прошел процесс мутации собственно демократического строя.

Современный фашизм лишь на словах противостоит нео-либеральной идее и рынку. На самом деле, приобретения либералов режимом присваиваются, и в собственность народа не перейдут никогда. Чекист-миллиардер — не находится в оппозиции к рынку, и ни на миллиметр не ближе к народу, нежели владелец корпорации. Не либерализм отвергает фашизм, но вышедшую из употребления демократию.

Сегодняшний строй является мафиократией; в этом социальном образовании действуют не законы, но понятия. Мафиократия преображается в фашизм легко; но при этом демократическая идея фашизму нового типа не оппозиционна — демократия съела себя сама. И даже хуже: рыночная демократия как бы имплантирована внутрь нового фашизма.

Чтобы победить фашизм нового типа нам прежде всего потребуется заново переосмыслить демократические идеалы и институты.

Нам некого винить, кроме наших ленивых мозгов и наших мелких идеалов.

Все, что случилось с нами и с либерализмом, случилось потому, что мы не заслужили ничего лучшего; мы своими руками вылепили сегодняшнего Франкенштейна».

Мийе: Фальшивая реальность

Ришар Мийе, французский писатель и издатель, великолепный стилист, автор многочисленных романов, эссе и, конечно же, скандальной книги «Литературная похвала Андерсу Брейвику» прислал такой вот ответ, положивший начало этой переписке.

Уважаемый Максим. В целом я с вами согласен — в России появляется тенденция к тоталитаризму, появились ферменты тоталитаризма; я предпочитаю пользоваться именно этим словом, так как фашизм, на мой взгляд, находится внутри специфической исторической коннотации.

В Западной Европе, в Европейском союзе ситуация, между прочим, сходная, хотя очевидно и менее кровавая. Европейский тоталитаризм — мягкий, гибкий, лицемерный инструментарий, при помощи которого управляют сознанием масс.

Россия все еще империя, и консервировать ее в качестве империи возможно, на мой взгляд. Франция или Британия уже давно не империи, этот этап пройден; эти страны потеряли свое былое влияние в мире, растворились в этом гигантском холдинге — под названием Евросоюз.

Вы, русские, еще находитесь в Истории, а мы уже вне ее. Мы уже — ничто. Жить в империи, быть имперским художником, даже если эта судьба влечет за собой определенные трудности — особенно для писателя, для художника это возможно и непросто — это все же дает творцу уникальный шанс, на мой взгляд.

Разве включение Украины в Евросоюз — хорошая идея? Разве это то, чего реально хотят рядовые украинцы? Что вообще означает этот украинский кризис? Неужели Украина реально хочет быть государством — сателлитом Америки, как стала таковым Польша, Британия или, например, Нидерланды?

Европейцы живут в «добровольном рабстве».

Европейский фашизм (в моем словаре, по крайней мере) есть нечто над-культурное: культура — фасад либерализма; культура сегодня — это украшение храма либерализма, сооружения с двумя основными колоннами — Рынком и Законом.

Новая западная религия была создана из демократии, прав человека, анти-расизма, отрицания полового детерминизма, гомосексуальных богов…

Культура сегодня, говоря по правде, — это отрицание самих себя, отрицание вековой традиции, это страх быть собой, страх и стыд за былые экспансии.

Почему мы принуждены стесняться себя? Мы приучены каяться за былые ошибки (колониализм или режим Виши); нам приходится постоянно опровергать свою историю, это нечто обратное тому, в чем я был воспитан как христианин и наследник универсальной культуры Духа.

Либерализм (о, я встречал либералов: англо-саксонских протестантов, одновременно и лицемерных, и наполненных чувством морального превосходства) не желает более представлять тысячелетнюю традицию культуры. Новый тоталитаризм — он в гигантских западных супермаркетах и в театре, лишенном античных пьес. Нам сказали, что надо ненавидеть шовинизм и что даже не надо быть нацией. Мы пропали, мы в отчаянии, мы — слабые люди Европы! Европейцы живут в «добровольном рабстве», пользуясь выражением Этьена Ла Боэсси.

Мы живем в фальшивой реальности, в фантомном мире. В некотором смысле, мы мертвы.

Кантор: Две Европы

Украина рушится, точнее сказать, страну уничтожает Россия — в наказание за высказанное намерение войти в Европу.

Ришар, если бы дать возможность Украине самой решить, где быть и жить: в Европе или вне Европы — то, на основании результатов, мы бы сделали вывод: был ли выбор ошибкой. Шанса Украине не дали — само намерение сочли криминальным.

Мало этого. Что значит — «присоединиться к Европе»? Европа сама знает, как она хочет развиваться: есть ли у Европы силы на то, чтобы стать федеральной (хотя бы для того, чтобы преодолеть экономический кризис). Европа гвельфов или Европа гибеллинов?

Вы мечтаете о возврате Европы вспять, говорите, что Европа мертва — а у меня чувство, что Европа еще не сделала самый важный шаг. Согласитесь, что со времен Боэсси прошло четыреста лет, и эти века не назовешь рабскими — то было время постепенного освобождения, постоянного нравственного усилия. Возможно, главный шаг Европы впереди. Европа всегда движется вперед ценой потерь: это сложный организм.

И без федеральной Европы дел довольно: выработать единые правила — ну, скажем, единой системы налогообложения. Пока этого нет, расширение Европейского союза — вопрос, скорее, условных преференций. Трудно определить сегодня, в чем заключается «европейская идея», и существует ли такая. Думаю, говорить о падении Европы — некорректно; идею Европы заслонило нечто иное.

Если считать «идеей Европы» рациональное христианство, веру поверенную разумом, — если идти вслед за Августином, Фомой, Кантом — то эта идея была искажена этатизмом, и вовсе извращена во время тираний ХХ века — уже Шпенглер в 1918 году писал о закате цивилизации, суть которой ускользала от его формулировок: как вы помните, он даже не смог включить в анализ европейской цивилизации феномен христианства.

Как выглядит сегодня европейская свобода, за которую боролись три века подряд? Верим ли в знаменитое «свобода-равенство-братство»? Воплощает ли понятие современной демократии то, ради чего шли на баррикады в 1848 — или раньше, на штурм Бастилии? Болезненный вопрос: как изменилась идея демократии в эпоху финансового капитализма?

Украина решила уйти к другому жениху — ревнивая Россия не отпустила.

До того, как упрекнуть Украину в метаниях, отметим, что сама Европа — противоречивое создание, многое обещающая — но не всегда способная обещание выполнить. И, тем не менее, я настаиваю на том, что Европа жива — а что до времени, то мы с вами знаем, как долго строят соборы. Возможно, строительство очередного собора только начато — а строят соборы по восемьсот лет. Возможно, перманентное нездоровье Европы — это особый тип ее здоровья? Добавлю к этому, что агрессия националистической России способна оказать огромную услугу самосознанию Европы.

Интересно иное: в какую именно из Европ хотела войти Украина? В культурную Европу или потребительскую? Вопросы запоздали: Украина рушится, точнее сказать, страну уничтожает Россия — в наказание за высказанное намерение войти в Европу. И знаете: не существует лучшего доказательства того, что Европа жива: будь Европа мертва — Украине разрешили бы к ней присоединиться.

О, нет, эта война свидетельствует о том, что жизнь вернулась к сонной Европе супермаркетов; Украина решила уйти к другому жениху — ревнивая Россия не отпустила.

Украина — эпицентр пожара, символ европейской беды — только Европе надо это осознать. В лице Украины — Россия бьет по Европе; и надо Европе это понять и обороняться. Опасно везде, но в европейском мире — пожар Украины высветил многие противоречия.

Было бы здраво начать наш разговор с детерминирования европейской культуры — (или правильнее сказать» культуры христианской цивилизации»?).

Нам придется согласиться, что так называемая европейская цивилизация существует сегодня помимо христианской веры и даже с языческими ценностями. Этот существенный для культуры поворот: доминант языческих ценностей над христианскими — был произведен в прошлом веке, тирании ХХ века постулировали его; сегодняшняя Россия во многом повторила общий путь.