Дмитрий Колесов - Однажды в СССР. Повесть первая: «Как молоды мы были...»

• Название: Однажды в СССР. Повесть первая: «Как молоды мы были...»
• Автор: Дмитрий Колесов
• Жанр: Научная Фантастика

Молодые ребята школьники, шестидесятых годов, «желают быть съеденными…», а если проще, что-то решать по-взрослому. Авантюристы-малолетки, одним словом. И приведет их это, нет, не в места столь отдаленные, а еще дальше… в миры ЕВЫ, но только в третьей повести. По плану. Хотя… я «могу ускориться». Прода от 13.03.15 Глава 7 и эпилог. Окончание повести первой.

---

Жизнь продолжалась… до страшной ночи 6 — го октября 1948 года. До ужасающего, девятибалльного ашхабадского землетрясения. Отец был на ночной смене в аэропорту и примчался домой за рулем служебной легковушки, уже через несколько часов после землетрясения. Он выкопал нас из под обломков, нашего, полностью разрушенного дома старой постройки. Его Галочка, имея опыт фронтовых бомбежек, не растерялась и смогла затолкать свекровь с сыном под кровать, а сама… не успела.

Отец вряд ли был бы героем войны поступи иначе, чем поступил. Он оставил погибшую жену и двухлетнего сына на попечение пришедшей в сознание бабушки и бросился помогать соседям выкапывающим своих родных из под развалин. Я выжил, бабушка выжила — отец нет. Он погиб в ту же ночь, защищая район от убийц, после того, как расстрелял в обезумевшую толпу мародеров три обоймы из наградного ТТ. После чего, был буквально разорван взбесившейся толпой. Очевидцы рассказывали, что когда толпа его накрыла он продолжал стрелять до последнего патрона. А потом подоспели жители нашего махалля, вооружившиеся подручными средствами и уже они рвали мародеров на части. Так, что мои родители жили недолго, счастливо и умерли в бою…в один день. Как подобает фронтовикам.

Я пролежал в коме почти два месяца, бабушка от меня не отходила ни днем, ни ночью. Даже ночевала в госпитале, на полу у моей кровати. Всю заботу о похоронах папы с мамой и нашем с бабулей пропитании, лекарствах и всем остальным, взяли на себя наши соседи. Они же строили нам новый дом. Из кирпича. Но мы не долго оставались в Ашхабаде, бабушка стала плохо себя чувствовать. Кашляла кровью, у нее часто болела грудь. И по рекомендации врачей, мы уехали из Туркменистана в Ялту. К родне бабушки.

Я не разговаривал и не играл в обычные детские игры до пяти лет. А листал книги, любые и так же облазил, в одиночку, все деревья в окрестности километра от нашего дома. Вот такие появились у меня привычки, как определили врачи — в следствии перенесенной контузии. Но они ошибались, я мог разговаривать с папой и мамой, что и делал, когда они во сне приходили ко мне. Моя хитренькая бабуля усердно подсовывала мне учебники младших классов — так как мне было все равно, что листать. Но когда я в пять лет сказал, что читать «Родную речь» не интересно и считать, мне тоже скучно. Она долго молчала и только плакала. А затем сказала, что я редкостный ленивец, совсем ее не люблю и она мне этого не забудет никогда. Вот так.

Тем не менее, я наблюдался врачами до семи лет, хотя в школу пошел в шесть лет и сразу во второй класс. Однако учиться мне не нравилось — скучно. У меня сформировалась исключительная память, образовался очень приличный словарный запас и проявились неординарные аналитические способности. И самое главное — я заполучил огромное шило в заднице, по определению деда Вани, главы нашей семьи. Он работал водителем дежурного автобуса курортной автобазы Ялты и был неординарным человеком с очень сложной судьбой. В кругу друзей, он себя называл — трижды врагом народа. Первая его жена, начальник Ялтинского главпочтамта, была реабилитирована на третий день после расстрела в 1937 году. Раз враг. Сам он, начальник автопредприятия Иван Буримский, бросил в горкоме партбилет со словами: «Родина у нас одна, гражданин начальник, но вот партии я не нужен. Теперешний.» И как-то не нашлось товарисча, который бы донес эти слова, бывшего члена партии, бывшего немалого начальника местного уровня и депутата горсовета, до соответствующих инстанций. Провинция. Это было два.

Истины ради, нужно отметить, что эта часть биография помогла ему стать надежным связным Ялтинского партизанского отряда в период оккупации. И после всего этого, он проработал шофером до конца своей жизни и это бывший водитель бронеавтомобиля самого товарища Фрунзе. И третье — его вторая жена, как и первая была урожденной Колесовой. Родные сестры с моей бабулей Клавдией. Однако в своем первом браке, бабушка Лизавета была замужем за главным технологом уральского завода и ее фамилия была Шехтер. А ее муж, так же расстрелянный враг народа, был немцем по национальности. Вот так и было — трижды враг народа и почетный гражданин города Ялты. С которым здоровкался, каждый второй взрослый житель города и поэтому ходить с дедом — было мучением для моего склада характера.

Был у дедули и существенный недостаток, он очень любил расписать пульку и только ее. Хотя виртуозно играл во все карточные игры — от бриджа до трыньки. А так как, даже с постоянными партнерами серьезная запись занимает минимум часов пять, практически каждую субботу у него была всенощная. В основном, приятели играли в санатории, в «дежурном» номере люкс. Так как один из троих заядлых любителей преферанса был, по совместительству так сказать, заведующим санатория.

Как ни странно, всегда находился четвертый, из отдыхающих в санатории, которому коллектив литераторов доверял сыграть с высшей любительской лигой Большой Ялты. И литераторы регулярно оплачивали проигрыш своего коллеги-выдвиженца. Вскладчину. Силу троицы знали многие, так как в санаторий приезжали практически одни и те же лица из Союза писателей СССР. Стоит ли говорить, что друзья всегда хотели выиграть именно друг у друга. И того, кто оставался в минусе, они потом подначивали всю неделю. Правда это бывало крайне редко.

Однажды против них выставили серьезного профессионала, который проигрывая, стал мухлевать и был избит…нет не канделябрами, а кулаками рабочего класса, в лице Иван Михайловича Буримского. Урожденного одессита, большого любителя в молодости помахать и кулаками, и ногами. Главное, не разучившегося это делать даже в зрелом возрасте. Школа жизни одесской портовой шпаны, это вам не хухры-мухры. К вящему недовольству бабушек он и меня научил играть в карты и даже часто разыгрывал со мной варианты из толстой книги дореволюционного издания. Бабульки негодовали, ведь нахальный дед отрывал внука от его святой обязанности, играть с женским коллективом в лото. В дурачка со мной играть было не интересно, я с шести лет, постоянно у них выигрывал и мне было скучно.

В школе у меня не задалось, шлейф бывшего постоянного пациента врачей психиатров городской дурки, обеспечил мне кличку Псих. А мой младший возраст в классе, гарантировал столько драк с моим участием, сколько было перемен на уроках. Поэтому дедуля, заметив постоянные синяки на моей физиономии, серьезно взялся за мое физико-психологическое воспитание и к концу учебного года украшения на моем лице стали редкостью. Ну… разок в неделю бланш — было вполне нормально для босоногого детства. А вот кличка Псих закрепилась. Дед убедил мене, что побеждает не тот, кто физически сильнее, а кто готов идти до конца и применить любые, пусть самые грязные приемы уличной драки. Не страшась последствий. Старшеклассники в этом быстро убедились и отстали от меня — Псих, что с него взять.

Однако друзья у меня были, с нашего двора. Уважение к деду коснулось и меня, его внука. Поэтому я органично влился в дворовую уличную шайку и обрел двух закадычных друзей одногодков. А так как я был старше Валеры и Сани по классам и выше в дворовой иерархии, то стал им непререкаемым авторитетом и вожаком. Да и выглядел я старше своих лет — уже через пару годков перегнал ростом и силой большинство одноклассников, старших меня на два года.

Вот, в возрасте девяти лет, нас и заметил Мануэль Игнасио Агирре, во время драки с кодлой дарсанских пацанов. Мы втроем стояли спиной к спине и успешно отбивали атаки превосходящих, более чем вдвое, сил противника.

Пацаны прихватили нас на экзотической шелковице. На огромном дереве которой росли плоды размером с большой палец, на прочной ножке. Их приходилось состригать прихваченными из дома маникюрными ножницами, так как ягоды невозможно было оторвать от ветки не раздавив. А сок, попавший на одежду, не отстирывался и оставлял на одежде синие пятна не хуже чернильных. Даже пальцы рук отмывались неделю. Дерево было спорное, оно находилось за дорогой, а значит в дарсанской зоне влияние. Но в то же время, где их дома, а наш вот он — в пяти, семи метрах. По здравому смыслу, это было дерево общего пользования, но пацанам хотелось нас отлупить. Тем более их было больше и от подмоги со двора они нас отрезали. Нам пришлось слезть с дерева, иначе в ход пошли бы камни. На честное пацанское предложение, один на один и до первой кровянки, они не согласились. Тем более, что Харитона, их предводителя, я хорошо отбуцал неделю назад в школе. В общем понеслась… и в процессе драки наша троица потихоньку стала смещаться через дорогу к спасительной лестнице ведущей в наш двор. Мы успешно отбивались и планировали вскоре сделать ноги, а дарсанские оставляли за собой попытку — пустить в дело палки и камни. Однако Маркиз сказал брэк и драка закончилась ничьей в нашу пользу.

Как, много позже, рассказывал тренер, его впечатлила наша командная работа в стрессовой ситуации, при избытке адреналина в крови. Мы не потеряли, в сутолоки драки, способности рассчитывать свои действия. А это являлось необходимым качеством бойца, которое дается ему только природой, так считал бывший боксер профи Мануэль Игнасио Агирре, по прозвищу Маркиз.