Родион Малиновский - Солдаты России

• Название: Солдаты России
• Автор: Родион Малиновский
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1969

«Солдаты России» — литературно-художественное произведение, над которым Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский работал в последние годы своей жизни. Рассказывая о судьбе простого паренька из народа Ивана Гринько, автор дает запоминающуюся, полную неповторимых деталей картину событий, развернувшихся в России накануне и в годы первой мировой войны 1914–1918 гг. Большое впечатление производят главы книги, в которых Р. Я. Малиновский с прекрасным знанием окопного быта и солдатской жизни повествует о боях в Восточной Пруссии, в Августовских лесах и в районе Мазурских озер, показывает косность и бездарность высшего русского командования, нарастание революционных настроений в рядах царской армии, появление первых солдатских комитетов и т. д. Огромный, в значительной мере малоизвестный материал приводится Р. Я. Малиновским при описании трагической истории русских солдат, направленных в ходе империалистической войны в союзную Францию.

---

С утра немцы пошли в наступление. Елисаветградцы, выполняя свою задачу, стали скачками, поротно, отходить. Больше всего доставалось пулеметчикам (немцы всячески старались уничтожить «ужасные русские пулеметы», как они их называли). Ванюша с Генрихом совсем измотались, им трудно было тащить за собой на лямках тяжелый «максим». Особенно жутко стало, когда немцы выпустили для преследования свою кавалерию. Разве от нее уйдешь! Как ни спешили пулеметчики, а гусары в своих высоких черных шапках все же их настигали.

Бежать дальше не было сил, а до леса еще больше версты. Пришлось остановиться и изготовить пулемет для стрельбы. Вот уже до скачущих немцев шагов триста; видно, как в лучах заходящего солнца сверкают их клинки. Восьмая рота во главе с командиром (теперь уже подпоручиком) Васильевым тоже остановилась для залпового огня. Ванюша резанул длинной очередью по кавалерии. Кони стали валиться, кувыркаясь, падали на землю всадники. Раздались частые залпы восьмой роты. Часть гусаров бросилась назад. Воспользовавшись этим, Ванюша с Генрихом подхватили на лямки свой пулемет и пустились бегом к лесу, чтобы уйти подальше, пока враг опомнится и опять пустится в преследование. А пулемет переворачивается на неровностях и задерживает, не дает быстро бежать...

— Ваше благородие, прикажите стрелкам помочь нам, мы из сил выбились, — взмолился Ванюша, обратившись к подпоручику Васильеву.

Подпоручик улыбнулся Ванюше — видно, все еще помнил недавний бой, Ванюшину помощь — и крикнул солдатам:

— Братцы! Надо помочь пулеметчикам.

Стрелки подхватили пулемет. Ванюше стало совсем легко. Ему показалось, что он теперь добежит до леса не останавливаясь, а там... Там не страшно, в лесу кавалерия ничего не сделает, а пехота не догонит. Но кавалеристы перестроились и снова быстро приближались к елисаветградцам. Опять пришлось остановиться, повернуть и установить пулемет. Патронов — всего одна лента, подносчики с остальными двумя коробками куда-то запропастились. А тут еще Генрих подал ленту в приемник неправильно и произошел перекос патрона. Пока Ванюша трясущимися руками устранял перекос, немецкие кавалеристы очутились совсем рядом — вот-вот налетят на пулеметчиков и изрубят в куски. Кое-где они уже настигли пехоту и заработали клинками.

Ванюша наконец устранил задержку и зарядил пулемет. Немецкие кавалеристы были в какой-нибудь сотне шагов. Слышался натужный храп коней. И тут застучал пулемет. Немцы бросились врассыпную, оставив на месте немало убитых. Ванюша перенес огонь на отступающих.

Но лента кончилась. Патронов больше не было. Ванюша и Генрих впять пустились во весь дух к лесу. Пулемет кувыркался, переворачивался, не давая быстро бежать. До леса уже рукой подать, так и манит его темная стена, а тут неизвестно откуда взявшийся гусар уже настигает Ванюшу и заносит саблю над его головой. Но что это? Сухой треск револьверного выстрела — и всадник падает с седла. Только теперь Ванюша увидел рядом с собой подпоручика Васильева с наганом в руке. Вот кто его спаситель! Волна еще более теплого чувства охватила Ванюшу. Но он только и смог сказать:

— Ваше благородие, спасибо. Вы спасли меня от смерти.

— Э-э, братец, ты меня первым спас. Да не только меня, всю батарею. — И, будто спохватившись, добавил: — Ну, а теперь быстрей в лес.

Только пулеметчики вбежали на опушку, глядь, а у пня весь в крови лежит подносчик патронов с двумя полными коробками. Ванюша опять к подпоручику:

— У нас подносчика убило... А без патронов мы как без рук!

Васильев схватил сам эти две коробки и побежал вместе с Ванюшей и Генрихом в глубь леса.

— Спасены! — произнес он, когда стрельба сзади стала утихать. Густые сумерки ложились на лес. Вокруг своего командира стали собираться стрелки восьмой роты. Их набралось до полусотни. Все чувствовали неимоверную усталость. Насквозь промокшие гимнастерки прилипали к спинам, скатки казались чугунными, и требовалось большое усилие воли, чтобы их не бросить. А надо было идти дальше.

Подошли к железнодорожной будке. Тут должен был ждать пулеметчиков Аким Кагла со своими двуколками, но его не оказалось на месте.

Все остановились, еле переводя дух. Подошли пятая рота и четвертый пулемет вместе с Митрофаном Ивановичем. Через некоторое время показались и остальные роты второго батальона с командиром капитаном Шеловиным. Собрав солдат, он приказал отходить по полотну железной дороги, соблюдая тишину.

Очень неудобно идти впотьмах по шпалам. Балласт между ними не насыпан, дорога, видно, проложена только для вывозки леса. Но вправо или влево не сойдешь — насыпь идет по болоту. Пришлось пулемет разобрать для переноски на руках. Ванюша взял на плечо тело пулемета, а Шимановский — станок и щит (тоже нелегко!). Митрофан Иванович, хотя больше внимания уделял четвертому пулемету (там наводчик был из молодых), все же нес тело пулемета попеременно с Ванюшей. Так и шли в темноте, ежеминутно спотыкаясь о шпалы.

Пулеметчики были злы на ездовых двуколок, особенно на Акима Каглу, он был за старшего над двуколками второго взвода. Наверное, драпанул с перепугу.

— А может быть, и указание получили от фельдфебеля команды, — проговорил как бы про себя Митрофан Иванович.

Шли так всю ночь, наверное, добрых двадцать с лишним верст. Наконец на рассвете выбрались из болот. Теперь можно было идти по проселочной дороге рядом с железнодорожным полотном. Как сразу всем стало легче! Но не надолго, опять проклятый приемник «максима» резал плечо и шею Ванюше, а рассчитывать на помощь Шаповалова теперь не приходилось, он и так нес тело пулемета большую часть пути.

Показался разъезд. Там пулеметчики увидели кухни и двуколки пулеметной команды во главе с фельдфебелем. Как и предполагал взводный, ездовые были отведены от железнодорожной будки по команде фельдфебеля, и теперь у разъезда собрался весь обоз первого разряда полка. Дойдя до разъезда, пулеметчики буквально попадали на землю от усталости. Ведь им не то что пехотинцам! Те идут с одними винтовками да с вещевыми мешками, а пулеметчик тащит на себе пулемет или станок со щитом. Шимановский совсем изнемог и прямо упал на землю возле двуколки. Понятное дело: совершить такой бросок — это не в полковничьей пролетке ездить в гимназию!

Ездовые, как бы чувствуя свою вину за то, что не дождались пулеметчиков в условленном месте, ухаживали за ними, как няньки за детьми: принесли воды для умывания, расставили котелки, наполненные горячей, дымящейся вермишелью с консервами, нарезали хлеб и разложили на чистом полотенце. «Прямо садись и ешь вволю, как господа офицеры», — подумал Ванюша, поглядывая на Акима Каглу уже без всякой обиды. Сытно поели, всех разморило и потянуло ко сну. Сразу и заснули. Дежурство несли ездовые и фельдфебель. Расхаживая между двуколками, он инструктировал артельщика, поваров и писаря.

Лошади, как и люди, были измотаны и тоже свалились около коновязи. Стояли только офицерские верховые и пара Акима Каглы. Он им не давал покоя, переходил от одной к другой, растирал соломенными жгутами и чистил щетками. «Скотина, она тоже любит чистоту», — как бы оправдываясь, бормотал себе под нос Аким. Потом он старательно почистил станок к пулемету, а седьмой номер Мешков, который виноват был больше всех, вымыл щит. Действительно, мог же Мешков остаться у железнодорожной будки с верховыми лошадьми под вьюк пулемета! Тогда бы никто и в ус не дул, шли бы себе пулеметчики возле вьюков легко и свободно.

Мешков даже портянки постирал для Ванюши, Шимановского, Митрофана Ивановича и повесил сушить на солнышке — все легче в походе будет. «Это все-таки наши «старики», они с самого начала войны маются, — рассуждал про себя Мешков, — а остальные из пополнения, пускай сами стирают. Правда, Генрих тоже из пополнения, но он «башковитый», «грамотей». Так здорово и так складно обо всем рассказывает, что потом сам начинаешь над многим задумываться». Поэтому Мешков решил, что и Шимановскому будет не грех пособить в походе. Ведь как хорошо завернуть ногу в чистую свежую портянку! Тогда солдат не идет, а прямо-таки летит на своих двоих.

Вечером, после ужина, полк продолжал отступление. «Солдатский вестник» утверждал, что надо за ночь верст сорок отмахать, а то немец отрежет. Вон уже и крепость Ковно он взял, не удержали наши. Говорили, что генерал Ренненкампф нарочно оставил крепость без снарядов и гарнизона, вот и поминай как звать ее. «Солдатский вестник» всегда правду говорит. Что бы там начальство ни придумывало для оправдания, а солдат свое мнение имеет.

Выбиваясь из сил, за ночь прошли сорок верст. Но положение не изменилось. Солдаты поговаривали, что немцы продолжают обходить наши войска. Мы, мол, по фронту идем, а они наперерез. И правда, артиллерийская канонада гремела в той стороне, куда отходил полк.