Михаил Климов - Старый дом

• Название: Старый дом
• Автор: Михаил Климов
• Жанр: Современная проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-91763-197-4

Приключенческая мелодрама – так, наверное, можно определить жанр нового романа Михаила Климова, автора популярной книги «Записки антикварного дилера». Старая и новая Москва, любовь и ненависть, революционное подполье и торговля старыми книгами сплелись здесь в единый и причудливый орнамент.

---

Парень преследовать его не стал, только заржал, глядя на то, как «папаша» трусил к грязному подъезду. Сел и уехал, но наш герой этого уже не видел, он стоял, прижавшись изнутри к своей двери, и пытался восстановить дыхание.

А заодно думал…

Тут сбившееся дыхание и бешено колотящееся сердце совершенно не мешали процессу…

Нужно или не нужно проверять дверь?

Вполне возможно, что если ее совсем отклеить от обоев и как-то заглянуть за нее, там обнаружится просто каменная кладка. И можно будет успокоиться за чужие «богатства»…

Скорее всего, так и будет…

Так что можно и не начинать…

Но, немного зная себя, Слава понимал, что будет изводиться, пока не проверит. Нудный характер, привычка все доводить до конца, зачастую ненужного, давно уже взяли в нем верх над детской безалаберностью и разгильдяйством юности. В науке это, кажется, называется ананкаст. Хорошая тема для размышления – когда и как пацан, которого мама всегда снимала то с забора, то с дерева, превратился в зануду.

Но это – потом, сейчас надо было понять – трогать дверь или звать Равиля с обоями?

Он, наконец, отклеился от входа и решил сделать то, что всегда, правда, непонятно для чего, в подобных обстоятельствах делают люди – простучать странную стенку костяшками пальцев.

Зачем? Бог весть…

Что он поймет, если звук будет глухим?

А если гулким?

А звонким?

Но Прохоров уже решительно стоял у стены и решительно колотил в нее рукой.

Интересно, какой это звук?

А это?

Он подошел к не проявленной до конца двери, отодвинул коробки и стукнул костяшками и по ней.

И видимо, в азарте передвигания коробок, довольно сильно. Или до этого она не смогла пережить Славину тушку или сейчас испугалась точного удара, только дверь вдруг заскрипела обиженно и… рухнула.

Без особого шума и грохота, да и пыли особенной не было, вроде, как лист фанеры шлепнулся на землю, даже не на пол.

Чего быть не могло по условию, потому что от двери до внешнего края стены, как он установил экспериментально, глядя с улицы, было максимум сантиметров тридцать, а упала эта сволочь плашмя.

Словно там была целая комната…

Что там в реале, Прохоров видеть не мог, потому что дверь, падая, за собой остатки обоев не потащила, они так и висели теперь, на манер разноцветной и грязной занавески, заслоняя от нашего героя новый мир.

Зато и выбора у него не осталось: живет там кто-нибудь или нет, было там, куда падать двери или это у него бред такой – теперь не имело значения. Тронул – ходи, соблазнил – женись, уронил – подними…

И вот наш герой решительно обеими руками ухватил, используя рваные края, «занавеску» и рванул на себя.

Открылась комната.

Не входя, он стал осматривать ее.

Примерно такого же размера, как Славина.

Только поуютней: занавески на окнах, горшок с цветами, правда, подзасохшими, стол с настоящей скатертью, в отличие от его с бумажной. Даже какой-то лохматый половик…

И что-то странное в ней было, в этой комнате, хотя, что именно, он не мог пока поймать.

Ни «платяного шкафа», приспособленного под душевую, ни раковины, ни холодильника, ни плиты… Однако на столе стоял примус… Или керосинка…

Слава в детстве в коммуналке еще застал такое или подобное сооружение, но чем одно отличается от другого, не знал.

Что же все-таки тут не так?

На гвозде возле выходной двери (а я не сказал, что там была еще одна дверь, прямо напротив только что открытой?) висел какой-то зипун не зипун, армяк не армяк – что-то зимнее и, по определению Прохорова, «деревенское».

«Жарко ведь в таком сейчас…» – всплыло в голове.

Однако кому жарко, в голову не приходило.

Так в чем же дело, что его так тревожит в этой комнате?

Он покрутил головой, пытаясь понять, что именно его настораживает, и вдруг понял, что тревога к видимому никакого отношения не имеет…

Скорее к слышимому…

Потому что в комнате этой новой было до удивления тихо.

Да, форточка в ней была закрыта, но Слава отлично знал, как сквозь закрытое окно лезут в квартиру звуки улицы, спал-то он здесь не одну ночь.

А здесь никакого рева машин слышно не было вообще, только за спиной из его комнаты…

Он прислушался и вдруг услышал, как где-то далеко пропел петух…

3

И этот крик петуха, как положено в романах про вампиров, пробудил Прохорова от некоего подобия сна. Он еще успел подумать: «…петух на Остоженке… – это что-то из серии «Конь в сенате», как мысли приняли совершенно другое направление:

А что делать-то?

Комната, которой быть никак не могло, однако, была и притом обитаемая. Похоже, хозяин куда-то отъехал (подсохшие цветы и пыль на полу, которую вдруг усмотрели привыкшие к свету глаза), но тут живут.

И он влез в чужую квартиру.

Которой не было, потому что быть не могло…

Но она была…

И никаким Равилем тут уже не отделаешься…

Вроде бы можно просто поднять дверь, непонятным образом закрепить ее и оклеить обоями.

Но это с его, Славиной, стороны.

А с той?

Там-то вернувшийся хозяин моментально обнаружит, что кто-то в комнату вторгался, да еще и путь вторжения точно обозначен, ведь не может же Равиль и с той стороны поклеить обои. То есть может, конечно, но ведь видно будет, обои какие-то непривычные, сейчас таких и не делают, наверное.

Прохорову надоело стоять столбом, он решительно прошел в чужую комнату и сел на колченогий стул.

Все равно придется вопрос решать, когда хозяин вернется. Давать деньги за беспокойство, оплачивать ремонт, договариваться, чтобы хозяин не ментов звал, а решили они все полюбовно и мирно. Доказывать, если мирно и полюбовно не получится, что все произошло случайно и он, Слава, здесь ничего не украл.

Может быть, сфотографировать, все, как он здесь застал? Будет это подтверждением того, что ничего он тут не трогал?

Или наоборот, хозяин решит, что он все сфотал, чтобы точно восстановить после того, как обчистит квартиру?

Хотя, что тут брать?

За долгие годы своего антикварного дилерства Прохоров был, наверное, в паре сотен случайных квартир разного уровня благосостояния и привык, выработалось какое-то шестое чувство, понимать, куда он попал. Эта хата была странная (где телевизор с холодильником?), но явно не богатая.

Может, в углу где-нибудь и лежит первое издание Достоевского, как было однажды, но это один раз на сто. А тут можно предположить в лучшем случае Марксовское собрание какой-нибудь классики в приличном виде. Или Синодальное издание Библии с Доре, но это только если в роду были священники.

Однако книг ни одной Слава здесь не видел, да и не в этом дело, конечно. Это он понимает, что брать тут нечего, у хозяина может быть совсем другое мнение…

Глаза перебегали с одного предмета на другой, мысли метались из стороны в сторону и в одной стороне дометались до того, что он понял, почему дверь упала, а не открылась, как положено.

Потому, что это была никакая не дверь…

Может, когда-то и была в этом месте таковая, но сейчас на полу лежал совершенно плоский прямоугольник, нужного размера, только не деревянный, а…

Как же называется вот эта тонкая деревянная щепочка, торчащая из прямоугольника по всему периметру? Прохоров это название знал, совершенно точно, потому что еще в стройотряде они обивали какую-то стенку, обивали этой дрянью, чтобы потом на нее уложить штукатурку…

И слово «дрянь» потащило за собой – «дранку».

Вот как называется эта щепа.

Точно – дранка…

Кто-то ее драл…

Почему-то это открытие его развеселило.

Хотя радоваться было совершенно нечему.

Как он теперь хорошо видел, вся стена между их комнатами и была сделана вот из такого материала – дранка оштукатуренная, а сверху обои. Слава помнил, что они-то эту щепу набивали на бревенчатую стену, а потом клали штукатурку, но здесь была какая-то другая технология: никакой основы, на которую крепилась дранка, видно не было.

То есть вся стена состояла из щепы, покрытой штукатуркой, толщина сантиметра полтора, а сверху обои.

То есть стены, как таковой и не было – тонкая перегородка, которая стояла на чьем-то честном слове. Ткни, и развалится…

Только отсутствие хозяина квартиры могло привести к тому, что Прохоров его ни разу не слышал, через такую тонкую стенку звуки должны проходить даже лучше, чем через панели хрущевок.

Он оглянулся на входную дверь – эта-то хоть настоящая? Выглядела – натурально, но ничему удивляться тут не приходилось. В стене толщиной, по прикидке, сантиметров тридцать помещалась комната шириной метра в три. И из нее в глухую стену выходила дверь, которой с другой стороны вообще не было.

Слава встал, подошел поближе: дверь и дверь. Подергал ручку – заперто. Конечно, было бы странно, если бы эта дверь оказалась открытой: заходи, кто желает, и бери, что хочешь…

Тьфу ты… что делать-то?

Взгляд скользнул по «армяку», который вблизи оказался совсем не армяком. Скорее женское пальто довольно странного вида. Если бы наш герой занимался не книгами, а костюмами, он, наверное, что-то смог бы сказать о таком крое, но сейчас, единственное, что приходило в голову – модерн, начало двадцатого века.