Михаил Климов - Старый дом

• Название: Старый дом
• Автор: Михаил Климов
• Жанр: Современная проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-91763-197-4

Приключенческая мелодрама – так, наверное, можно определить жанр нового романа Михаила Климова, автора популярной книги «Записки антикварного дилера». Старая и новая Москва, любовь и ненависть, революционное подполье и торговля старыми книгами сплелись здесь в единый и причудливый орнамент.

---

Тьфу ты… что делать-то?

Взгляд скользнул по «армяку», который вблизи оказался совсем не армяком. Скорее женское пальто довольно странного вида. Если бы наш герой занимался не книгами, а костюмами, он, наверное, что-то смог бы сказать о таком крое, но сейчас, единственное, что приходило в голову – модерн, начало двадцатого века.

Однако сегодня, в начале двадцать первого, крой ни о чем не говорил. Слава вспомнил рассказ одной знакомой актрисы, как ей сшили для съемок платье как раз в таком стиле, а она просто ходила в нем по улицам, и все восхищались, какая модная и классная у нее шмотка.

Какая-то линия в голове начинала выстраиваться, но он отмахивался от нее, как от пьяного гостя, который раз за разом зовет в три часа ночи сходить на Чистые пруды половить морских черепах.

Прохоров еще раз обежал глазами комнату и тут, наконец, заметил нечто привычное и родное: на подоконнике все-таки лежали несколько книг. Он рванул к ним, как к старым знакомым, случайно встреченным заблудившимся туристом в чужом городе.

Приставил стул, с трудом взгромоздился на шаткое основание.

И порадовался своей интуиции: сверху лежал томик Тургенева, как раз издания Маркса, внизу виднелись несколько номеров «Нивы», а вот в середине все оказалось не совсем правильно. Степняк-Кравчинский «Подпольная Россия» и брошюра Лассаля «Принципы труда в современном обществе»…

Мдя…

Просто макулатура…

Кто же здесь живет?

Коллекционер революционной литературы?

А книги в таком прекрасном состоянии, как будто не прошло ста лет. Славу это как-то давило, он не мог понять, что происходит. Мухи за эти годы на них садились? Солнце их палило? Кефир на них проливался?

А они – как новенькие… Читанные, конечно, но от времени они деформируются по-другому, чем от чтения.

И тут за окном послышался скрип, Слава поднял глаза и увидел, как мимо проехала карета…

4

«Снимают кино… – сказал он себе, стараясь быть максимально убедительным. – Точно, гадом буду, кино снимают…»

Хотя, если честно, то верил он этим словам, пусть и собственным – мало. Слишком много всего уже было, что настораживало: ни одного предмета в комнате, сделанного хотя бы пятьдесят лет назад, пальто в модерне, книги в идеальной сохранности, крик петуха, наконец…

Завести себе сегодня любое животное – не вопрос, но вот как его услышать в беспрерывном грохоте московского центра?

А тут тишина…

И вот в этой тишине – карета…

Чего-то подобного он уже ждал. Ну, все же видели кучу фильмов с таким сюжетом: есть дверь, иногда окно, а на том конце альфа Центавра, преисподняя, Париж, наконец.

Но это кино…

Кино…

Это может быть только в кино…

Раз за разом повторял он эти фразы, сидя прямо на столе, куда опустился, когда увидел карету. Щипал себя за щеку, пробовал даже ударить по скуле, прокусил губу. Щека, скула и губа болели…

Но пальто было на месте, книжки лежали аккуратной стопочкой, и холодильник из стены не выступил.

А вот карета еще одна проскрипела за стеной…

Да и та была не первая, звуки он, сейчас вспомнилось, слышал уже несколько раз, пока бродил по комнате, да только значения им не придавал.

Прохоров даже вставать не стал, чтобы посмотреть на диво-дивное – что, он карет в своей жизни не видал? Все последние полчаса думал, как проверить то, что постепенно приходило в голову.

И придумал…

Только не хотел этот свой тест применять, потому что все остальное с трудом, но как-то на реальность походило, и даже три кареты и ни одного авто за полчаса. Но если и эта проверка туда же, тогда – шардык, тогда все, жизнь дала трещину и надо ее всю переделывать и передумывать…

Он по привычке сунул руку в карман, достал телефон.

Набрал номер дочери…

Надо же было с кем-то посоветоваться… И Володя ее человек неглупый…

Но посредине процесса ткнул в кнопку «Отбой» – она же на концерте и наверняка отключила трубу.

Автоматически глянул на экран – «Поиск Сети».

Понятно…

«Ищи, ищи… – почему-то съехидничал он. – А как найдешь – телеграфируй на домашний адрес…»

Можно, конечно, было пойти и проверить в своей квартире, но почему-то он был уверен, что там с Сетью все в порядке.

Положил телефон на стол – потому что и это не доказательство. Мало что ли мест в Москве, где он Сеть ищет, но не находит.

«Ладно, лезь на стул…» – скомандовал он себе, но опять не полез.

Может, все еще образуется?

Трудно и как-то глупо начинать жизнь сначала. Все уже как-то устоялось: круги друзей определены, пряники любимые выбраны, десять или пятнадцать «твоих» книг аккуратно поставлены на полку.

А тут…

Ладно, выбора-то нет: он взял себя за шиворот и заставил подняться, чтобы посмотреть на Храм Христа Спасителя.

Только глаза не открывал…

Потом на секунду открыл, глянул, сел и… заплакал.

Когда-то давным-давно лет тридцать, а то и больше назад была у нашего героя реставраторша по бумаге, которая работала в Донском монастыре. Раз в месяц приезжал он к ней, привозил заказ, забирал сделанное и каждый раз удивлялся, глядя на огромные мраморные горельефы числом не то пять, не то восемь, стоящие у внутренней стены монастыря. Удивлялся гигантскому размеру, красоте композиции и великолепному качеству отделки.

И как-то раз не забыл спросить: что это?

– Так это барельефы с Храма Христа Спасителя… – удивилась реставраторша. – Все, что сохранилось…

Потом, когда Храм начали восстанавливать, Слава решил, что вот эти кусочки (по сравнению с самим собором – просто крохи) подлинного точно используют. И страшно удивился, когда увидел, что вся скульптура была бронзовой и работы не то самого, не то его мастерских, короче, ваятеля по кличке Ркацители.

И когда он открывал на мгновенье глаза, ах, как он надеялся увидеть знакомое бронзовое поблескивание…

Но не увидел…

Скульптуры были величественными и прекрасными.

Но – белыми, мраморными…

А это значит, что сомнений уже не осталось – он нашел дверь в какое-то другое время минимум до 1931 года, когда Храм взорвали.

Никто и никогда, Прохоров это прекрасно понимал, не будет белить бронзу под мрамор, не на Украине же все это обретается.

Кино снимают?

Бред, невозможно…

Даже если бы кино снимал сам великий Никита Первый, которому позволено, кажется, всё, то и тогда, ясное дело, сняли как есть, а потом просто перекрасили бы горельефы на компе, если кому-то вообще пришла бы в голову идея заморачиваться такой ерундой.

Так что последние сомнения исчезли…

– Ну и с чего тут мучиться, чего переживать? – спросит любой нормальный человек. – Выпала такая уникальная удача, так лови ее за хвост…

Но здесь мы возразить не можем, а можем только пересказать ту бурю мыслей, которая бушевала в Славином мозгу по этому поводу.

А думал он вот о чем.

5

Из ситуации сложившейся видно было выхода три и все они на некоей оценочной линейке располагались между отвратительным и омерзительным.

Первый самый реальный, но и самый невероятный: заклеить проем, забрать вещички и сбежать.

Плюсы – ничего тебя не касается, пусть тут и по ту и по эту сторону двери все будет как будет, я – не я и корова – не моя.

Минусы – могут все-таки на него, Славу, выйти. Те, кто с этой стороны, конечно. Гороха вполне могла заинтересовать та поспешность, с которой Прохоров бежал из старого дома.

И уж точно заинтересует Вадика. Конечно, он идиот и обыграть такого не проблема. Вряд ли он помнит, какие на той стене были обои. Подобрать похожие по тону, Равиля не звать, обойтись своими силами – Марина, Володя и он сам – авось, когда придет проверять причину бегства, Вадик ничего не заметит. Пожмет плечами, сплюнет на пол и уйдет.

А если в момент обхода квартиры ему придет в голову прислониться к стене в ненужном месте?

А если решит, как Слава полчаса назад, простучать стены, интересуясь, что напугало «книжака» (таким странным именем он звал Прохорова)?

А если в момент его возни там за перегородкой вернется хозяин и поинтересуется, что за странная дыра в стене, то есть, стена, вроде есть, но обои другие и все такое… И толкнется в этом месте?

Будет интересная встреча.

Даже чересчур интересная с кровью и жертвами…

Да и кроме всего был в этом варианте гигантский минус: при всем при том, что Слава с возрастом успокоился и любопытство его почти умерло, все-таки пройти мимо такой возможности, завязав себе глаза, он не сможет. Даже если все сделает по первоначальному плану, то есть замажет, заклеит и сбежит, и дальше все пойдет гладко, все равно не успокоится. Будет таскаться сюда, ходить вокруг дома, сердце будет ныть, и чем все это кончится – неизвестно…

Второй вариант – романтический.

Ситуация складывалась так, что вполне можно попробовать в лучших голливудских традициях спасти мир.

В самом деле: за окном, скорее все-таки дореволюционная Москва, чем тридцатые годы. Крой пальто, отличное состояние книжек и ни одной среди них послереволюционной, да и карета вместе с полным отсутствием автомобилей – все это наталкивало на мысль, что на дворе какие-то десятые годы, а отнюдь не тридцатые и даже не двадцатые.