Дмитрий Михаловский - Поэты 1880–1890-х годов

• Название: Поэты 1880–1890-х годов
• Автор: Дмитрий Михаловский
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Поэзия
• Год: 1972

Настоящий сборник объединяет ряд малоизученных поэтических имен конца XIX века. В их числе: А. Голенищев-Кутузов, С. Андреевский, Д. Цертелев, К. Льдов, М. Лохвицкая, Н. Минский, Д. Шестаков, А. Коринфский, П. Бутурлин, А. Будищев и др. Их произведения не собирались воедино и не входили в отдельные книги Большой серии. Между тем без творчества этих писателей невозможно представить один из наиболее сложных периодов в истории русской поэзии.

Вступительная статья к сборнику и биографические справки, предпосланные подборкам произведений каждого поэта, дают широкое представление о литературных течениях последней трети XIX века и о разнообразных литературных судьбах русских поэтов того времени.

---

411. «Ни звезд, ни луны. Небеса в облаках…»

Ни звезд, ни луны. Небеса в облаках.
         Ветер замер. В лесу тишина.
Не дрогнет ни единый листок на ветвях.
         Эта ночь тайной неги полна!

Ни слез, ни борьбы, позабыт мир земной,
         И одна лишь в душе земной благодать.
В упоеньи так сладостно с нежной тоской
         Этой ночи безмолвно внимать!

Она овладела таинственно мной…
         Ожидая чего-то, стою…
Полновластная ночь, я один пред тобой!
         О, поведай мне тайну свою!

2 октября 1889 Близ станции Белой

412. У ОЗЕРА

М. Д. Давыдову

Усталый сын земли, в дни суетных забот,
Средь мелочных обид и светского волненья,
У озера в лесу ищу уединенья.
Не налюбуешься прозрачной гладью вод:
В ней словно тайная есть сила притяженья.
Не оттого ль меня так к озеру влечет,
Что отражается в струях его порою
Вся глубина небес нетленною красою —
И звезд полуночных лучистый хоровод,
И утро ясное румяною зарею,
И светлых облаков воздушная семья?
Не оттого ль, что здесь, хоть и пленен землею,
К далеким небесам как будто ближе я?

5 октября 1889 Близ станции Белой

413. ПРЕД УВОЛЬНЕНИЕМ

В его глазах прочел я скорбь немую,
Лишь он предстал впервые предо мной:
Семью, и дом, и сторону родную
Покинул он для жизни боевой.

Прошли года. Всю силу молодую,
Весь рьяный пыл он в долг влагает свой.
Усердие и простоту святую —
Как не любить в солдате всей душой?

И я люблю с отеческой заботой;
Но сжиться он едва успеет с ротой,
Как подойдет срок выслуженных лет.

Я с ним делил и радости и горе,
А он печаль в моем прочтет ли взоре,
Которым я взгляну ему вослед?

26 июля 1890 Красное Село

414. «Не вчера ли, о море, вечерней порой…»

Не вчера ли, о море, вечерней порой
К берегам ты ласкалось лукавой волной?
         В алом блеске зари не вчера ли
         Небеса голубые сияли?

А сегодня косматой грядою валы,
В грозном беге крутясь у прибрежной скалы,
         Бурно рвутся на приступ могучий,
         Обгоняя свинцовые тучи.

В битве жизни не так ли и ты, человек,
Терпишь зол и гонений мятежный набег?
         Но не вечны страданья и беды:
         Ты дождешься над ними победы.

Верь, улягутся волны и завтра опять
Будут берег любовно и нежно ласкать,
         Просветлеют небесные дали,
         И рассеются сердца печали.

28 августа 1890 Вайвара

415. ЗИМОЙ

                  О, тишина
Глуши безмолвной, безмятежной!
                  О, белизна
Лугов под пеленою снежной!

                  О, чистота
Прозрачных струй обледенелых!
                  О, красота
Рощ и лесов заиндевелых!

                  Как хороша
Зимы чарующая греза!
                  Усни, душа,
Как спят сугробы, пруд, береза…

                  Сумей понять
Природы строгое бесстрастье:
                  В нем — благодать,
Земное истинное счастье.

                  Светлей снегов
Твои да будут сновиденья
                  И чище льдов
Порывы сердца и стремленья.

                  У ней учись,
У зимней скудости прелестной,
                  И облекись
Красою духа бестелесной.

18 марта 1906 Павловск

416–417. НА ИМАТРЕ

1. Ревет и клокочет стремнина седая

Ревет и клокочет стремнина седая
         И хлещет о звонкий гранит,
И влагу мятежную, в бездны свергая,
         Алмазною пылью дробит.

На берег скалистый влечет меня снова,
         И любо, и страшно зараз:
Душа замирает, не вымолвить слова,
         Не свесть очарованных глаз.

И блеск, и шипенье, и брызги, и грохот,
         Иная краса каждый миг,
И бешеный вопль, и неистовый хохот
         В победный сливаются клик.

Весь ужаса полный, внимая, гляжу я, —
         И манит, и тянет к себе
Пучина, где воды, свирепо бушуя,
         Кипят в вековечной борьбе.

10 мая 1890

2. «Над пенистой, бурной пучиной…»

Над пенистой, бурной пучиной
Стою на крутом берегу,
Мятежной любуюсь стремниной
И глаз оторвать не могу.

Нависшими стиснут скалами,
Клокочет поток и бурлит;
Сшибаются волны с волнами,
Дробясь о недвижный гранит.

И рвутся, и мечутся воды
Из камня гнетущих оков,
И молит немолчно свободы
Их вечный неистовый рев.

О, если б занять этой силы
И твердости здесь почерпнуть,
Чтоб смело свершать до могилы
Неведомый жизненный путь;

Чтоб с совестью чистой и ясной,
С открытым и честным челом
Пробиться до цели прекрасной
В бореньи с неправдой и злом.

5 августа 1907 Иматра

П. Д. БУТУРЛИН

Судьба Петра Дмитриевича Бутурлина необычна как для эпохи, в которую он жил, так и для поэтической среды того времени. Потомок старинного графского рода, он родился во Флоренции 17 марта 1859 года. Детство свое провел в Италии, и итальянский язык был первым языком, на котором он начал говорить.

Его прадед, Дмитрий Петрович Бутурлин, вельможа екатерининских и александровских времен, камергер и сенатор, переселился в Италию в 1817 году. Он имел дом во Флоренции, который перешел по наследству к его внуку. В этом доме и родился будущий поэт.

Пятнадцать лет провел Бутурлин за границей, не видя России и не зная ее. Одиннадцати лет его отвезли в Англию, где он был помещен в колледж в Оскоте, близ Бирмингема (увлечение Англией и всем английским было в семье Бутурлиных традиционным.) Неудивительно, что первые свои стихи поэт начал писать по-английски. Когда ему исполнилось девятнадцать лет, он издал их во Флоренции отдельным сборником.

По окончании колледжа Бутурлин попадает наконец в Россию. Произошло это в 1874 году. Он был начитан, владел языками, интересовался европейским искусством. Отца в живых уже не было. Бутурлин поселился в своем родовом имении — селе Таганча Киевской губернии, которое славилось живописным расположением (некогда оно принадлежало семейству польских магнатов Понятовских, но в начале XIX века отошло по наследству к Бутурлиным).

В Киеве поэт окончил гимназию, самостоятельно пополняя свое русское образование. В нем проснулась страсть ко всему русскому — истории, культуре, быту, языку. Он продолжает писать стихи, но теперь пишет их только по-русски. Он решает стать русским поэтом. Особенно его привлекает форма сонета, которую Бутурлин всячески культивирует, желая привить сонет русской поэзии.

В 1880 году Бутурлин покидает Киев и приезжает в Петербург. Он сдал здесь установленный экзамен и поступил на службу в министерство иностранных дел. Через три года он снова в Италии, которую покинул десять лет назад. Но теперь он уже приехал сюда в качестве советника русского посольства. Несколько лет он проводит в Риме, а затем получает назначение в Париж. До 1892 года Париж становится основным местопребыванием Бутурлина. Службой он себя обременяет не слишком, но зато много пишет и пристально изучает историю и литературу. Он сомневался в том, что усилия его, направленные на создание в русской поэзии сонета, увенчаются успехом. Но дело он не бросает и пишет сонеты в таком количестве, в каком никто из русских поэтов до него не писал.

В 1892 году Бутурлин вступил в брак с дочерью русского посла в Париже Я. А. Моренгейм, покинул столицу Франции и прочно поселился в Таганче. Он целиком посвящает себя поэзии. Осуществиться этому в полной мере было не суждено: ровно через год он забелел туберкулезом легких и еще через два года (24 июля 1895 года) умер в своем поместье и там же похоронен.