Евгения Марлитт - Дама с рубинами. Совиный дом (сборник)

• Название: Дама с рубинами. Совиный дом (сборник)
• Автор: Евгения Марлитт
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-966-14-4364-7

В книгу вошли два романа – «Дама с рубинами» и «Совиный дом».

Дама с рубинами. На смертном одре супруга Лампрехта взяла с него клятву не жениться вновь. Нарушив ее, он жестоко поплатился, и теперь призрак дамы с рубинами преследует его потомков…

Совиный дом. Разорившиеся дворяне Иоахим и его сестра Клодина вынуждены переселиться в скромную усадьбу из роскошного замка, в котором теперь властвует воспылавший к девушке страстью герцог…

---

– Ты горячишься понапрасну, мой милый, – холодно перебила советница, заставив его замолчать движением руки. – В сущности же ты отстаиваешь так упорно только свой каприз, потом тебе будет совершенно все равно, где и как живет живописец Ленц с семейством. Я тебя хорошо знаю. Но, как бы то ни было, я уступаю. Конечно, у меня не будет с этих пор ни минуты покоя, я всегда буду настороже.

– Вы найдете во мне самого верного союзника, будьте покойны, матушка, – сказал он с сардонической улыбкой. – Даю вам слово, что не будет больше ни ночных прогулок, ни высокопарных сонетов. Я как полицейский буду следовать по пятам за влюбленным юношей, положитесь на меня.

Дверь в галерею чуть слышно отворилась, в зале раздались быстрые, вприпрыжку, шаги.

– Можно войти, папа? – послышался голосок Маргариты, и пальчики ее что есть силы застучали в дверь.

Лампрехт отворил и впустил обоих детей.

– Дитендорфское печенье вы съели еще вчера, лакомки этакие, а теперь не осталось никаких сладостей.

– Нам ничего и не надо, папа. У нас внизу есть сладкий пирог, – сказала девочка. – Тетя Софи просит дать ей ключ от комнаты в конце коридора, которая всегда заперта.

– Оттуда только что смотрела во двор женщина из красной гостиной, – добавил Рейнгольд.

– Что за бессмыслица, и что должен значить этот вздор о женщине из красной гостиной? – сердито спросил Лампрехт, не сумев, однако, скрыть напряженного ожидания ответа.

– Это только рассказывает глупая Бэрбэ, папа! Она страшно суеверна, – ответила Маргарита и поведала о том, что видела, как в окне появился большой просвет посредине спущенных гардин и в образовавшейся широкой темной щели показались белые пальцы и голова со светлыми волосами. Тетя Софи уверяет, что это был отблеск солнца, но она, Маргарита, этому не верит.

Господин Лампрехт отвернулся во время рассказа и опять взял отброшенный было миниатюрный томик, чтобы поставить его на книжную полку.

– Конечно, это было солнце, глупышка, тетя Софи совершенно права, – сказал он и, поставив наконец с необыкновенной аккуратностью книгу на место, повернулся к девочке. – Рассуди сама хорошенько, дитя мое, – продолжил он и постучал, улыбаясь, пальцем по ее лбу. – Ты приходишь ко мне за ключом от запертой комнаты, и он действительно у меня, висит вон в том шкафу вместе с другими ключами. Как же могло попасть туда какое-нибудь существо, ведь не через дверную же щель?

Девочка стояла молча и задумчиво смотрела прямо перед собой. Видно было, что она не убеждена, на ее круглом упрямом личике было ясно написано: «Что ни говори, я это видела собственными глазами!»

Советница многозначительно покачала головой, бросив выразительный взгляд на зятя, и прижала руки к груди.

– Только бы за всем этим не скрывалось чего-нибудь между Гербертом и теми людьми! Одна мысль об этом приводит меня в бешенство.

– Черт возьми! Неужели вы думаете, что такое возможно? – сказал Лампрехт, поглаживая бороду. – Тут действительно понадобятся глаза и уши Аргуса. Вечные россказни нашей прислуги мне и так надоели до тошноты. О доме пойдет дурная слава. Я нахожу, что сделали большую ошибку, оставив флигель пустующим, из-за этого с годами и укреплялись бабьи слухи. Но я положу этому конец. Можно было бы поселить там сейчас же несколько рабочих с фарфорового завода, но им придется ходить по галерее мимо моих дверей, а я не выношу шума. Однако, чтобы скорее покончить с этим, я сам поселюсь на некоторое время в комнатах госпожи Доротеи.

– Это, конечно, было бы радикальным средством, – заметила, улыбаясь, советница.

– Надо сделать еще запирающуюся дверь, которая отделила бы коридор от галереи, тогда эти трусы, приходя наверх, не будут коситься за угол и выдумывать какие-то видения. Я этим обязательно займусь.

Лампрехт взял бонбоньерку с письменного стола.

– Ну, вот вам, все-таки вы получили конфеты, – сказал он, высыпая их в руки детям. – А теперь идите вниз. Папе надо много писать.

– А ключ, папа? Разве ты забыл? – спросила маленькая Маргарита. – Тетя Софи хочет там открыть окна. Она говорит, что дождя не будет, так пусть ночью хорошенько проветрится, а завтра будут мыть полы в комнатах и в коридоре.

Лампрехт покраснел от досады.

– Это вечное мытье становится просто невыносимым! – воскликнул он, нервно проводя рукой по густым волосам. – Недавно в галерее было настоящее наводнение, у меня еще и сейчас шумит в ушах, так там скребли мочалками. К чему все это? Пойди вниз, Гретхен, и скажи тете, что это еще успеется, я сам поговорю с ней.

Дети убежали, и советница натянула пелерину, намереваясь уйти. Она довольно холодно простилась с зятем – мучившая ее забота не исчезла, живописец тверже, чем когда-либо, сидел в пакгаузе, а всегда рыцарски вежливый зять оказался несносно упрямым. Вот и теперь, несмотря на почтительный поклон при прощании, в глазах его не было и тени раскаяния или сознания своей вины – они выражали только нетерпеливое желание поскорее остаться одному. Она вышла, шурша платьем, видимо рассерженная.

Лампрехт неподвижно стоял посреди комнаты, ожидая, когда хлопнет дверь галереи и маленькие ноги в золотистых башмаках протопают по ступеням. Когда наконец замер последний звук на лестнице, он одним прыжком очутился возле письменного стола, схватил миниатюру, прижал ее к груди, потом к губам, провел ладонью несколько раз по рисунку, словно хотел стереть с нее взгляд старой дамы, и запер в ящик стола. Все это было делом нескольких секунд, затем комната опустела, розовый свет погас, и она стала мало-помалу наполняться легкими вечерними тенями.

Глава 4

В общей комнате[3] тетя Софи привольно расположилась у окошка и занялась починкой поврежденной скатерти «Брак в Кане». Ей нелегко было привести в первоначальный вид черты лица распорядителя пира, чтобы не было заметно штопки. Рядом, с домашними уроками устроились Маргарита и Рейнгольд.

Под окном со стороны рынка подрались две маленькие нищенки. Маргарита достала из кармана полученные от отца конфеты, наклонилась через подоконник и высыпала их в подставленные фартучки нищенок.

– Умница, Гретель! – сказала тетя Софи. – Вы в последнее время и так слишком много едите сладкого, а для бедных детей это большая редкость.

Относительно того, что дети ели в последнее время слишком много лакомств, тетя была совершенно права. Им даже опротивели сладости.

Как переменился папа! Раньше они проводили целые часы у него наверху; он катал их на спине, показывал и объяснял картинки, рассказывал сказки, делал бумажные кораблики, а теперь? Теперь, когда они приходили, он все бегал взад-вперед по комнате, часто смотрел на них сердито, говорил, что они ему мешают, и отправлял вниз. Иногда он забывал о присутствии детей, хватался за голову, топал ногами, потом, опомнившись, совал им в руки и карманы сладости и приказывал уходить, так как ему надо писать, много писать. Глупое писание, уже от этого одного оно всякому опротивеет!

Вследствие неприятных мыслей и особенно полного ненависти заключения перо было глубоко всажено в чернильницу, и на бумаге появилась громадная клякса.

– Ах ты, несчастная! – побранила ее, поспешно подходя, тетя Софи.

Промокательная бумага была под рукой, но, когда стали искать перочинный ножик, прежде чем тетя Софи успела что-либо сообразить, девочка уже выбежала из комнаты, чтобы попросить у папы его ножик.

Через несколько мгновений она стояла в сильном смущении наверху, около его комнаты.

Дверь была заперта, ключ вынут, и через замочную скважину девочка могла видеть, что никто не сидел на стуле за письменным столом. Что же это такое? Значит, папа сказал неправду, что ему надо много писать? Он вовсе не писал, его даже не было дома!

Девочка осмотрелась в обширной галерее: она была ей хорошо знакома, но в эту минуту показалась какой-то новой, другой. Она часто бегала и играла тут с Рейнгольдом, но никогда не бывала здесь одна.

Теперь же Маргарита оказалась в одиночестве, около нее не было маленького брата, который оттаскивал бы ее назад за юбку или испуганно кричал, чтобы она вернулась.

Она шла все дальше по коридору и только хотела остановиться перед одним из шкафов, как вдруг явственно услышала, будто кто-то поворачивает дверную ручку совсем рядом с ней. Малютка прислушалась, с радостным удивлением приподняла плечи, тихонько рассмеялась и скользнула в темное место между двумя шкафами, откуда наискосок была видна дверь в противоположной стене. Интересно будет посмотреть, какие глаза сделает тетя Софи, когда она ей расскажет, что это было вовсе не солнце. Тогда наконец она поверит Гретель, что то была Эмма, – как она ни притворяется, что боится, а все ж таки это она была там, в комнате. Ее надо напугать, да хорошенько, ей будет поделом.

В эту минуту дверь неслышно отворилась и с ее высокого порога на пол коридора ступила маленькая ножка, потом кто-то весь в белом скользнул в узкую щель приоткрытой двери.