Лина ТриЭС - Третья истина

• Название: Третья истина
• Автор: Лина ТриЭС
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-1484903971

Роман «Третья Истина» написан 40 лет назад, в СССР, но в силу ряда обстоятельств опубликован недавно, и не в СНГ, а в США. Там он нашел своего читателя в среде русскоязычных американцев. На территории бывшего СССР круг лиц, знакомых с романом, по понятным причинам ограничен. Однако их реакция на роман, их отзывы дают основания полагать, что роман оказался бы здесь востребованным. В связи с этим автор принял решение «вернуть роман на историческую родину» и дать возможность широкому читателю с ним ознакомиться. Итак, перед вами две книги романа «Третья Истина». Вымышленные персонажи помещены в прописанную до деталей историческую мизансцену: война, революция. Но рассказанная история, конечно, в первую очередь — о любви. События встречают нас в Раздольном — фамильном поместье знатного и богатого рода, придерживающегося традиционных устоев. Неудивительно, что вся надежда на будущее возлагается на сыновей, а дочь, шаловливый ребенок с чудесным именем Александрин, оказывается не нужна ни русскому отцу-полковнику, ни матери-француженке, подспудно ревнующей к ее юности и очарованию. Братья и вовсе относятся к малышке с нескрываемым презрением, и состояние холодной войны между отпрысками семейства Курнаковых перерастает в активные боевые действия. Драки и скандалы сотрясают дом. Безрадостная жизнь Лулу (таково ее детское прозвище) начинает меняться, когда однажды она в буквальном смысле сталкивается на лестнице с загадочным незнакомцем, который в импровизированном театральном диалоге представляется «Виконтом». Лулу захватывает атмосфера таинственности и дух приключений, окружающие этого человека, а он… что же такого он увидел в этом ребенке, что не сразу, неохотно, урывками, но все же берется за воспитание заброшенной Александры? Год четырнадцатый, год пятнадцатый… Сквозь призму восприятия взрослеющей героини перед нами проходят события того неспокойного времени: начало войны, неудачи российской армии, смута в народе, зарождение революции. Саше хотелось бы видеть все это как бы из-за спины «Виконта», чей образ и слова вне зависимости от физического присутствия в поместье, затмевают все остальные события. Нечастые теперь встречи становятся праздниками, самыми яркими и «настоящими» в меняющемся мире. Революция приходит и в поместье Курнаковых, затягивая в свое жерло Александру и усугубляя ее положение изгоя в семье. Ей приходится покинуть отчий, впрочем, никогда не бывший родным, дом. И снова единственным её покровителем и попутчиком на жизненном пути оказывается «Виконт». Так начинается их большое путешествие в Петербург, город, любовью героев и писателя превращенный в полноценного персонажа «Третьей истины». Все атрибуты времени выписаны досконально. Цены, погода, исторические личности — подлинные. Так же подлинно и пространство: города и дороги, каждый километр которых описан сочно, достоверно и увлекательно… Вместе с Сашенькой вам предстоит постепенно узнать человека, чьи принципы, понимание мира, убеждения и формируют «Третью Истину», истину «Виконта», истину Поля Шаховского. Но сможет ли он сохранить свою истину в стремительно меняющемся, разламывающемся мире? Сможет ли выжить и быть рядом со своей маленькой девочкой? «Конец второй книги» …Но кто сказал, что это конец пути? Может только полдороги?

---

Тот засмеялся вполне откровенно, а Лулу, сделав независимое лицо, повернула назад.

— Мадемуазель, вы сбились с курса, — прозвучал выразительный голос.

Лулу развернулась. Виконт посторонился, давая ей дорогу. И когда она покорно последовала по указанному пути, незнакомец принял прежнюю позу. С высоко поднятой головой Александрин степенно повернула на узкую лестницу наверх, чувствуя, что он так и не ушел.

Наверху ее поджидала раздраженная maman:

— Слушай, Александрин! Если я из-за тебя опоздаю к обеду … то, — угрожающе начала она и зачем-то перешла на русский, — дрьянь девчьенка, сотнью разов ти биль звана, а пользешь, как сваренни….

В глазах молоденькой горничной мелькнула смешинка, и Лулу покраснела, как всегда, когда ей бывало стыдно за мать. За месяц она не могла привыкнуть к maman, с ее неловкостями и бесцеремонностью. Лулу рассеянно дала себя одеть, даже не порывшись в гардеробе, хоть это всегда было одним из ее любимых занятий. Мысли вертелись вокруг странного человека, встреченного на лестнице. Это событие оказалось, чуть ли не самым значительным со времени ее приезда в Раздольное. Размышления были прерваны матерью, которая, окончательно потеряв терпение, потащила ее в столовую.

Лулу и без стращаний maman знала, что опоздание к обеду, a тем более с гостями, для ее нервного отца — вопиющее преступление, но, тем не менее, мадам Доминик всю дорогу выкрикивала мрачные пророчества об их прибытии. В момент, когда она с Лулу на буксире влетела в столовую, говорил гость — господин Петров:

— Ну, дамочкам всегда позволено подзадержаться. Всякие там кокеты, туалеты…

— Я неоднократно говорил, — тут же загремел отец, — с девчонкой порядка в доме не будет! Превратили дом в шантан!!

— А! Так это ваша парижская мамзель… — протянул гость.

Устроившаяся на своем месте Лулу почувствовала себя под взглядами присутствующих весьма неуютно и не поднимала глаз. Она уже готовилась к резкому ответу отца, когда заметила, что внимание сидящих за столом переключилось. Причиной был бесшумно вошедший в боковую дверь… давешний виконт!

— Я, кажется, опоздал? — с любезной улыбкой осведомился он.

Отец ответил ему своей суховатой улыбкой, и, жестом пригласив к столу, объяснил гостю:

— Господин Шаховской только сегодня утром вернулся из Петербурга.

Вытирая салфеткой расшлепанные мокрые губы, гость поинтересовался:

— И за каким предметом ездить изволили, сударь?

— Пустячки, как всегда, — охотно ответил виконт.

Так это какой-то Шаховской, и отец его знает. Лулу была страшно разочарована и перестала прислушиваться к разговору.

Над самым ее ухом раздался знакомый хриплый голос:

— Quelle gamine vilaine![2]

Это могло относиться только к ней, но в данное мгновение Лулу не чувствовала за собой прегрешения. Оказалось, поправляя волосы, maman обнаружила, что в заботах о своевременной доставке дочери к обеду, забыла соорудить парадную прическу, и срывала досаду на виновнице.

— Ви билль свершено прави, Victor, дочь ведьет себья свершено pas comme il faut[3],— обратилась она через стол к мужу, возвращаясь к такой неприятной для Лулу теме.

— Да, — поддержал отец, — когда я, господин Петров, настоял, чтобы этого ребенка оставили у деда во Франции, я был трижды прав. В нашем доме — и вдруг девчонка! Шантан какой-то.

— Да что поделаешь! Покойник-то дедушка души в ней не чаял, как было не оставить ему, — приложила к глазам платочек Евдокия Васильевна. — Бедная девочка!

Лулу с интересом взглянула на тетку: оказывается, изредка навещавший ее в пансионе высокий старик — grand-père[4] Антуан очень любил ее? На минутку они пожалела, что жизнь ее так изменилась, и она потеряла его, не поняв этого.

А здесь все так плохо относятся к ней! Ее приезду никто не рад. Отец с матерью всегда, как будто нарочно, унижают ее в присутствии чужих… Лулу, задумавшись, машинально вертела в руках тяжелую серебряную вилку.

— Arrête![5] — дернула ее за руку Доминик.

Лучше бы Лулу не поднимать голову. Взгляд голубых глаз Шаховского, безразличный и, как ей показалось, иронический был направлен в ее сторону. Хорошо еще, что он и вправду не заезжий виконт, хотя до конца уверенной быть нельзя. Она уже уловила из разговора, что этот человек как бы подчиняется отцу. Но теперь и братья будут презирать ее! Противная девчонка, жалкая Лулу — кто же после этого захочет общаться с нею? Ну, раз так, терять нечего! С грохотом отодвинув стул и демонстративно прихватив со своей тарелки куриную ногу, кусая ее на ходу, Лулу вышла из столовой. Оторопевших отца и мать она не удостоила взглядом.

ГЛАВА 2. ОТКУДА БЕРУТСЯ ВИКОНТЫ В РАЗДОЛЬНОМ?

В комнате становилось все светлее. Солнечный луч настойчиво щекотал лицо Лулу, над ухом что-то противно жужжало. Глаза разлепились с трудом. Какой беспорядок вокруг! Опрокинутая этажерка… разбитые статуэтки. Здорово все-таки Лулу вчера боролась за свободу. Силы, в конце концов, оказались неравными, а Лулу — под замком.

Она вспомнила визг матери: «Дрянь! Как ты смела в присутствии отца! Что подумал господин Петров? Из-за тебя я должна позориться! Отец был вне себя. Скажи спасибо, что он не пришел сам учить тебя уму-разуму!».

Теперь в памяти отчетливо вставало каждое слово, но вчера, в пылу борьбы, Лулу различала только отдельные взвизги. Она поднялась с креслица, на котором вчера незаметно уснула, устав от сопротивления, обдумывания планов мести и слез… Оправила платье, отыскала под кроватью туфельку. Пора переходить к действию. Александрин влезла на высокий подоконник и глянула вниз. Ого! Выше, чем казалось вчера, в темноте. Но что решено — решено. Надо дотянуться до ближайшей надежной ветки, а уж лазить по деревьям она умеет отлично!

Ключ с неприятным скрежетом повернулся в замке. Доминик возникла в дверях в платье цвета яичницы с помидорами. Близоруко вглядываясь в ералаш, царивший в комнате, она, наконец, обнаружила дочь, стоящую коленками на подоконнике.

— Это что еще такое? Вместо того чтобы просить прощения, она продолжает безобразничать! Что за ребенок! Слезай сию же секунду!

Лулу угрюмо подчинилась.

— Не стоило выпускать тебя так скоро, но мы с отцом должны сделать визит и потому… выходи. Но на глаза, ни мне, ни ему не попадайся! Скажи прислуге, что я позволила дать тебе завтрак, — бросила Доминик уже из коридора.

Лулу прислушалась к быстро затихающим шагам матери. Она ощущала почти разочарование. Вместо героического побега, бесславное освобождение! С сожалением поглядев на заманчиво блестевшую за окном реку в ярко-зеленой оправе луга, Лулу со вздохом поплелась в коридор. Не придется ей, замирая от страха, красться по саду к пологому берегу, не придется переплывать реку в одежде и бежать в дикие леса…

После завтрака Лулу ощутила прилив бодрости. Родители уезжают — maman сама сказала — и остается только тетя, но она почти не обращает внимания на недавно обретенную племянницу. Значит — свобода! А тогда с побегом можно и повременить. Сейчас ей захотелось облазить хорошенько весь дом. По длинному, темному коридору можно вволю попрыгать, никто не услышит. Но Лулу более интересует длительный поход с какой-нибудь важной целью. О, она сообразительный человек и за месяц жизни в этом доме кое в чем разобралась. Но настоящая масса дел: игры, ссоры, драки, примирения, тайники, секреты, приключения еще не завязалась, не заварилась — и это плохо.

Темный тут не только коридор, а весь дом. С одной стороны тоже плохо — не видишь, куда прискачешь, но с другой — хорошо, в темных замках есть свои тайны и привидения… Однако всему свое время, пока не налажены контакты с партнерами по приключениям. Да! Здесь не товарищи, не партнеры. Здесь — братья! Уже открыто, что не только отец — военный, но и братья будут военными. И за это отец их заранее любит. Лулу бы это тоже нравилось, но от этого самого отца получено распоряжение, — и это не догадка, а сообщено maman, — что Лулу предписано быть всегда при женщинах и не действовать на его военные нервы. Чем, спрашивается? Очевидно, своим невоенным видом. Это потому, что Лулу еще не смогла себя показать во всей красе и, откровенно говоря, отец, да и братья, к этому не слишком располагают. Она видит их только за обедом, а обеды здесь — противное дело. Сплошное молчание вперемешку с надсадными гыками отца на братьев. Может, это русские военные команды? Но почему за супом? Еще хныканье одного малыша, младшего брата. Если нет отца, то разговоры матери с теткой о вещах, мебели, соседях… Как вчера, но еще длиннее и неинтереснее… Все это скучно и другой человек, не Лулу, рыдал бы по всем прелестям милого Рамбуйе. Но это другой. А Лулу не склонна падать духом. Вперед, к братьям!

О! Еще удача. В высокую прорезь окна — наверное, именно такое называется бойницей — она увидела у крыльца всех трех братьев. Что тут важно? Найти подход. Это вам не девчонки, нужно показать, какая она красивая, изящная, остроумная и, в то же время смелая. Нет, так думать слишком нахально, но кому же не лестно иметь такую сестру? Только дураку… Надо выбрать момент. Даже самый приятный человек противен, если вляпается не вовремя. Что они там делают? Странно, но ничего. Старший, вон он, Виктор, следит за попытками мухи выбраться из его зажатого кулака. Для мальчишек вообще другие мерки. Если бы на его месте была светловолосая коренастая девица в мешковатом костюме и вытворяла такое с мухой, было бы отвратительно. А для него это не жестокость и не гадость, а …просто мальчишки не брезгливые и любознательные. Выйти и сказать что-нибудь, например, о той фуражке, которая лежит на бревне. Военная! Можно спросить, что это на ней за герб? Приятно, когда спрашивают то, на что знаешь ответ. Только к кому обратиться? Ну, конечно, не к малышу Коко. Он и сидит в отдалении. Лулу понимающе улыбнулась себе под нос. Даже в ничегонеделании сохраняется субординация. Остается выбирать между Виктором и средним — гибким, черноглазым, смуглым Дмитрием. На этом костюм сидит ладно. Его, кажется, любит тетка и, возможно, ему не понравится, как Лулу говорит на русском. Лучше — к Виктору. Вперед! Довольно раздумий! Все подготовленное выходит хуже.