Мэри Кларк - Ты меня заворожил

• Название: Ты меня заворожил
• Автор: Мэри Кларк
• Жанр: Детектив
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-78798-2

Впервые на русском языке – новый бестселлер от королевы зарубежного детектива! Двадцать лет назад в поместье миллионера Роберта Пауэлла проходило шумное празднество по случаю выпускного вечера его падчерицы и трех ее подруг. Многие запомнили эту знаменитую вечеринку – но далеко не только из-за ее размаха и роскоши. Ведь именно в ту ночь у себя в спальне была задушена жена миллионера Бетси. Полиция так и не нашла преступника, решив, что в дом в тот вечер прокрался случайный грабитель. Однако все вокруг судачили о том, что убийца – кто-то из выпускниц. Ведь на самом деле у каждой из четырех девушек был свой мотив… И вот, спустя двадцать лет, известная журналистка задумала снять телешоу, пригласив в дом Пауэлла всех участниц того выпускного вечера. А сам миллионер дал согласие на реконструкцию тех давних событий, поскольку твердо решил выяснить, кто же убил его любимую…

---

Тогда Элисон взяла новую ссуду и вернулась к учебе, чтобы стать фармацевтом. Первая работа ей подвернулась благодаря тому, что ее престарелый бездетный кузен пригласил ее работать в его аптеке в Кливленде. «Род, там и тебе найдется дело, – сказал он. – Моя ассистентка увольняется. Она занимается тем, что заказывает все товары, кроме лекарств, и сидит на кассе».

Оба они были рады убраться подальше от Нью-Йорка, где им, похоже, было никогда не отделаться от слухов по поводу смерти Бетси. Через несколько лет после их переезда в Кливленд кузен ушел на пенсию, а аптека досталась им. Теперь у них было довольно много приятелей, и никто никогда не спрашивал ни Рода, ни Элисон об убийстве на «Выпускном празднике».

Прозвище «Род» прилипло к нему после того, как однажды во время футбольного матча, еще в колледже, комментатор охарактеризовал его так: «Этот паренек шустрый и прыгучий, как лошадь на родео». После несчастного случая Томас Кимболл по прозвищу Род сохранил за собою это имя – в знак некой горькой иронии.

Утро было достаточно спокойным, но после обеда посетители пошли валом. У Рода и Элисон было два помощника, работавших часть дня: старый фармацевт и служащий, который раскладывал товар по полкам и помогал в расчетах. Но даже несмотря на их помощь, день выдался трудным, и к восьми часам вечера, когда аптека закрылась, Род и Элисон страшно устали.

На улице шел холодный проливной дождь. Элисон настояла на том, чтобы к машине Род добрался на инвалидном кресле.

– Если ты попытаешься воспользоваться костылями, мы оба утонем, – пояснила она строгим тоном.

За эти годы он много раз пытался собраться с духом и сказать ей, чтобы она бросила его, нашла себе еще кого-нибудь и жила нормальной жизнью. Но так и не смог заставить себя произнести эти слова. Он не мог представить жизнь без нее, так же, как не мог вообразить этого за всю свою жизнь, с момента их знакомства.

Иногда он вспоминал замечание, брошенное когда-то его бабушкой: «В большинстве браков кто-то один любит больше, чем другой, и лучше, если это будет мужчина. Тогда у брака больше шансов сохраниться до конца жизни».

Роду не нужно было объяснять, что он любит Элисон сильнее, чем она его. Он был почти уверен, что она не приняла бы его предложение, если бы он не пообещал оплатить ее образование в мединституте. А затем, после катастрофы, она оказалась слишком благородной, чтобы уйти от него.

Род нечасто позволял себе пускаться в подобные размышления, но сегодняшнее письмо всколыхнуло слишком много воспоминаний – «Выпускной праздник», фотографии четырех девушек во всех газетах, цирк, который СМИ устроили из их свадьбы…

Когда они добрались до машины, Элисон сказала:

– Род, давай, я сяду за руль. Я знаю, что тебе нездоровится.

Держа над ним зонт, она открыла дверцу, и он без возражений перебрался на пассажирское сиденье. Одновременно складывать инвалидное кресло и прикрываться зонтиком было невозможно. Когда Элисон наконец села в машину, Род с грустью посмотрел на крупные капли дождя на ее лице и в волосах. Затем она повернулась к нему и заявила:

– Я намерена это сделать.

Тон ее был вызывающим, как будто она ожидала, что Род будет с нею спорить. Когда он ничего не сказал, Элисон выждала несколько долгих секунд, потом завела двигатель.

– Комментариев не будет?

Теперь он уловил в ее голосе легкую дрожь.

Род не собирался высказывать ей то, о чем подумал: что намокшие от дождя длинные каштановые волосы, разметавшиеся по плечам, делают ее такой молодой и уязвимой с виду. Род знал, что она боится. «Нет, – возразил он сам себе. – Она в ужасе».

– Если остальные согласятся принять участие в программе, а ты – нет, это будет нехорошо, – негромко произнес он. – Думаю, тебе следует поехать… нам следует поехать, – быстро поправился мужчина.

– В прошлый раз мне повезло. В этот раз может повезти меньше.

Остальную часть пути оба молчали. Их дом, выстроенный в стиле ранчо и переделанный так, чтобы Роду с его увечьем было удобнее, располагался в двадцати минутах езды от аптеки. Под дождь больше вылезать не пришлось – дверь гаража открывалась прямо в кухню. Зайдя в дом и сбросив мокрый плащ, Элисон опустилась в кресло и спрятала лицо в ладонях.

– Род, я ужасно боюсь. Я тебе не говорила, но в ту ночь, когда мы все отправились спать, я думала только о том, как сильно ненавижу Бетси и Роба Пауэлл. – Она помедлила, потом с запинкой выговорила: – Я подумала… что в ту ночь могла ходить во сне… и забрести в спальню Бетси.

– Ты думаешь, что была в спальне Бетси в ту ночь?! – Род бросил костыли, придвинул кресло ближе к Элисон и уселся в него. – По-твоему, есть хоть какая-то вероятность, что тебя кто-то видел?

– Не знаю.

Элисон высвободилась из его объятий и повернулась к нему лицом. Ее светло-карие глаза были настолько большими и выразительными, что затмевали остальные черты этого тонкого лица. А теперь, когда из этих глаз струились слезы, они казались особенно испуганными и беззащитными. А затем Род услышал вопрос, который никак не ожидал услыхать из уст своей жены:

– Род, ведь ты всегда считал, что это я убила Бетси Пауэлл, разве не так?

– Ты с ума сошла? – спросил он. – Совсем рехнулась?

Но он и сам понимал, что этот его протест звучит лживо и неубедительно.

7

– Ну, ты уже решила, едешь или нет?

Нина Крэйг услышала этот вопрос, едва открыв дверь своей квартиры в Западном Голливуде. «О боже, она опять в одном из этих настроений», – подумала Нина, прикусив губу, чтобы удержаться от резкого ответа на вопрос своей шестидесятидвухлетней матери. Было половина шестого, и Нина сразу поняла, что Мюриэль Крэйг начала свою личную «вечеринку с коктейлями», не дожидаясь обычных пяти часов, и начала с кувшина яблочного мартини или бутылки вина.

Мюриэль все еще была одета в ночную рубашку и халат, и это означало, что когда бы она ни проснулась, с самого пробуждения она пребывала в депрессии, как это часто с нею бывало. «Это будет долгий вечер», – горько подумала Нина.

– Ты, лауреатка «Оскара», не хочешь отвечать? – саркастически спросила мать, заново наполняя свой стакан из почти пустой бутылки.

Десять лет назад Нина оставила всякую надежду когда-либо стать успешной актрисой и вступила в ряды статистов, неприметных людей, работающих на повседневной основе. Прибыв на площадку в пять утра, она провела весь день на съемках фильма про революцию и была одной из сотен статистов, несших транспаранты с лозунгами. Съемки проходили в пустыне близ Палм-Спрингс, и там было невероятно жарко.

– Я еще не знаю, что я собираюсь делать, мам, – ответила Нина, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

– Почему бы не поехать? Триста тысяч долларов – хорошие деньги. Я поеду с тобой. Я вовсе не против снова взглянуть лично на старого доброго Роберта Николаса Пауэлла.

Нина посмотрела на мать. Волосы Мюриэль, некогда естественного темно-рыжего цвета, как у самой Нины, теперь были окрашены в яркий огненный оттенок и ужасно смотрелись в сочетании с лицом старой женщины. Годы курения проложили на лице Мюриэль глубокие морщины, а кожу испещрили коричневые пятна. Сгорбившись, старуха подалась вперед и обеими руками обхватила стакан.

Глядя на нее, трудно было вообразить прекрасную женщину, бывшую в свое время одной из тех немногих актрис, у которых всегда была работа. «У нее был талант, в отличие от меня, – горько подумала Нина. – И посмотрите на нее теперь! – За этим последовала другая мысль: – Не хочу ввязываться во все это снова. Уже вечер, а я устала, и мне все это надоело».

– Мам, я хочу принять душ и переодеться во что-нибудь удобное, – сказала Нина. – А потом присоединюсь к тебе за стаканом вина.

– Возьми эти триста тысяч долларов, – прошипела ей мать. – И купи мне на них отдельную квартиру. Ты настолько же не желаешь жить со мной, насколько я не хочу быть здесь.

Мюриэль последовала за Ниной в Калифорнию после того, как ей все реже и реже стали давать роли в Нью-Йорке. Год назад она едва не погибла в пожаре, когда от сигареты, оброненной ею по неосторожности, загорелся ковер в гостиной двухквартирного дома в Лос-Анджелесе. Владельцы дома, у которых она снимала эту квартиру, отказались позволить ей снова вселиться туда, даже после того, как жилье было заново отремонтировано. «Это могло произойти и ночью, – сказал Нине хозяин дома. – Я больше не хочу рисковать».

И теперь мать жила в квартире Нины уже почти год. Она тоже работала статистом, но часто чувствовала себя не в состоянии ответить на предложение очередной работы.

«Я долго так не выдержу», – подумала Нина, закрыв и заперев дверь своей спальни. В нынешнем настроении мать вполне могла последовать за ней, чтобы продолжить спор о письме от продюсера.