Вадим Филатов - Сны воинов пустоты

• Название: Сны воинов пустоты
• Автор: Вадим Филатов
• Жанр: Философия

Родился в городе Душанбе (Таджикистан, Средняя Азия). Выпускник Московского Государственного университета (Исторический факультет), где защитил дипломную работу по теме «Исторические взгляды Достоевского». Прошёл обучение в аспирантуре Московского университета (Философский факультет), защитил диссертацию и получил учёную степень по философии. Преподавал философию и историю в разных вузах России, сейчас — в Балашовском институте Саратовского университета. В 2007 году в издательстве Саратовского университета опубликовал книгу «Антифилософия (Записки подпольного парадоксалиста)». В 2009 году виздательстве "Николаев" вышла вторая книга — "Книга Небытия".Философские эссе публикуются в России ("Топос"), в Болгарии ("Литературен свят")и в Индии ("Taj Mahal Review"). Участник сборника "Современная сетевая проза" (М.,2010) Основное направление философских размышлений — экзистенциальные выводы из философии небытия (проблема смысла жизни).

---

Ниситани Кэйдзи был учеником Нисида и в своих философских построениях опирался на Хайдеггера и Сартра. Он также, как и Нисида, разрабатывал намеченную Хайдеггером проблему ничто, и видел в ней альтернативу креационистскому взгляду на мир. Для Ниситани была важна экзистенциалистская идея творчества человеком самого себя из небытия. Подобное творчество не является простой опорой на собственные силы. Человеческое бытие постоянно преодолевает рамки наличности чтобы осуществиться через небытие. При этом точка зрения, формируемая буддийским пониманием пустоты, поднимает, по мнению Ниситани, атеистический экзистенциализм на качественно новый уровень: «С позиций этой пустоты, позволяющей преодолевать человеческий взгляд, раскрывается мир становления всех вещей».

Мы видим, что Ниситани и другие ученики Нисида продолжили его путь соединения западных представлений о ничто (философского нигилизма) с восточным пониманием пустоты. Так, Судзуки Тору придумал понятие «мир эхо — бытия», обозначающее бытие как отзвук (эхо) превичного небытия — абсолютной пустоты. Из всех видов небытия, лишь несуществование человека выступает как самосознающее. Собственно мир предстаёт как логически выраженная связь «я» и «ты» через посредство вещей. Однако, за внешней связью через вещи скрывается внутренняя связь через пустоту, в которой, как в трансцендентном небытии, находят отражение вещи. «Истинная картина бытия — это мир, в котором раздаётся эхо пустоты абсолюта, — писал Судзуки Тору. — Эта пустота внешне отражается в виде вещей». В мире эхо – бытия перекликается абсолютно свободная пустота, которая только и делает возможным подлинное бытие как ничто. Мир–эхо — это мир гармонии свободной любви, товарищество «я» и «ты», которые, опросредованные вещами, пребывают в абсолютной пустоте ничто. «Эхо трансцендентной пустоты, подобно кругам на воде, распространяется от материи к жизни, от жизни к духу и к обществу». В отличие от Нисида, пустота у Судзуки субстанциальна. Она представляет собой абсолютное нематериальное начало, окрашенное в традиционно восточные мистические тона.

Эстетический экзистенциализм Имамити Томомобу рассматривает акт смерти как результат деятельности ничто. Именно так Имамити понимает определение Хайдеггером человека как бытия, стремящегося к смерти. Согласно Имамити, ничто выступает в качестве силы, утверждающей и определяющей жизнь человека и одновременно как сила, вызывающая его смерть. По мнению Имамити, уверенность человека в собственной смерти основана не на логике разума, согласно которой «все умирают и я умру». Источником такой уверенности является воздействие на человека самого ничто. В человеке для ничто нет ничего скрытого. «Ничто, — говорит Имамити, — хотим мы этого или нет, своим присутствием вокруг нас и в нас намекает нам о смерти заранее».

Пустота и ничто встречаются друг с другом на Востоке и на Западе. В то время, как мыслители киотской школы рассматривали ничто, просветлённый учитель адвайты из Великобритании Дуглас Хардинг обратился к пустоте. Хардинг упорно искал ответ на вопрос «кто или что я такое?». Его книга «Об отсутствии головы» рассказывает о том как в возрасте 35 лет он обрёл ясное видение своей пустотной природы. Последующие двадцать лет Хардинг упорно, хотя малопонятно писал об отсутствии собственной головы и, следовательно, об отсутствии себя, как такового. Многие до сих пор считают, что он либо говорит загадками, либо слегка не в своём уме. Мало кто верит, что он действительно так думал:

«Во–первых, я знаю: пустота целиком и полностью осознаёт свою пустоту. Она наслаждается собой как безупречной ясностью. Во–вотрых, именно потому что она является ничем, она является всем. При отсутствии в этой пустоте меня самого я наполнен всем остальным. Будучи третьим лицом, я — это мир, будучи первым лицом — я заключаю его в себе. Увидеть это, значит быть тем, кто я есть. И этого достаточно. Безголовость — смысл моей жизни и радикальный ответ на все мои проблемы».

Обнаружение великой пустоты внутри себя являлось целью большинства мистиков. Иисус тоже считал, что мы должны искать царства внутри себя - но не среди крови, мозга и костей, добавил Хардинг. Согласно утверждению последнего, однажды увидев своё отсутствие, его можно видеть снова и снова, в любой момент, по собственной воле. Результат — освобождение от неподлинного «существования». Пустота не наполнена миром, поскольку она и есть единственно возможный мир.

В последнее время к философии пустоты обратился и скандально — известный российский писатель Виктор Олегович Пелевин («Диалектика переходного периода из Ниоткуда в Никуда» ; «Чапаев и Пустота» и т. д.):

«- Не спится? — спросил Чапаев. — Да, — сказал я. — Не по себе. — Чего, пустоту раньше не видел? — Я понял, что словом «пустота он называет именно это «нигде», которое я впервые в жизни осознал несколько минут назад. — Нет, — ответил я. — Никогда. — А что ж ты тогда, Петька, видел? — задушевно спросил Чапаев». («Чапаев и Пустота»)

В пародийных сюжетах Виктора Олеговича персонажи нужны, как правило, лишь для того, чтобы озвучить по ролям его пустотные категории. Поскольку субъект и объект сводятся им к пустоте, их значения можно легко поменять местами. Скажем, Бог мыслит человека, или человек Бога? Это не имеет никакого значения, потому что в итоге мы получаем абсолютный ноль. Великолепен сюжетный ход романа «Чапаев и пустота», когда Василий Иванович уничтожает с помощью глиняного пулемёта иллюзию мира. Алистер Кроули считал, что есть магическая формула вселенной, как «отражательной установки для расширения пустоты посредством уравновешенных противоположностей». Он утверждал, что знает сокровенное имя Бога — «утраченный тетраграмматон», при изречении которого вселенная рассыплется в труху. Опасаясь за судьбу вселенной, он никому не раскрыл своей тайны. Но глиняный пулемёт всё равно уже пущен в ход. Короче говоря, нет ничего, кроме ничего, а кто думает иначе, тот плохо подумал:

«Представьте себе непроветренную комнату, в которую набилось ужасно много народу. И все они сидят на разных уродливых табуретах, на расшатанных стульях, на каких–то узлах и вообще на чём попало. А те, кто попроворней, норовят сесть на два стула сразу или согнать кого–нибудь с места, чтобы занять его самому. Таков мир, в котором вы живёте. И одновременно у каждого человека есть свой трон, возвышающийся над всеми царствами мира — нет ничего, что было бы не во власти того, кто на него взойдёт. Этот трон принадлежит каждому человеку по праву, но взойти на него почти невозможно, потому что он находится нигде… Так почему бы вам не оказаться в нигде при жизни? Клянусь вам, это самое лучшее, что в ней можно сделать: это то же самое, что взять и выписаться из дома умалишённых».

(«Чапаев и Пустота»)

Осознав, что существует лишь спасительное «нигде», мы, как несуществующие, становимся абсолютно свободны. Мы сами себя выписываем и отпускаем: «Вы знаете историю про барона Мюнхгаузена, который поднял себя за волосы из болота? Реальность этого мира имеет под собой похожие основания. Только нужно представить себе, что Мюнхгаузен висит в полной пустоте, изо всех сил сжимая себя за яйца, и кричит от невыносимой боли. С одной стороны, его вроде бы жалко. С другой стороны, пикантность его положения заключатеся в том, что стоит ему отпустить себя, и он сразу же исчезнет, ибо по своей природе он есть всего лишь сосуд боли с седой косичкой. И если исчезнет боль, исчезнет и он сам». (Виктор Пелевин «Священная книга оборотня»)

Лишь в пустоте возможно увидеть сущее. В то время как чувственность имманентна предметности, дух полностью принадлежит ничто. Мы можем видеть у духа возможность бессмертия через посредство смерти. Знание — я есть пустота — означает постижение истины. Единственный путь в вечность для временной формы, которую приняла пустота — перестать счиать, что она - форма и понять, что она и есть пустота. Если я есть пустота и ты есть пустота, то я — это ты, и оба мы принадлежим вечности.

Сон восьмой Пустота как прямое действие

Ван Янмин (1472–1529)

Вернёмся в Китай. Конец пятнадцатого столетия. Будущий философ Ван Янмин собрался жениться. В свадебный вечер он пошел на прогулку и не вернулся. Ему сообщили, что в окрестных горах живет отшельник; туда он и направился, и они проговорили до рассвета. В доме жены случился большой переполох, во все стороны послали на поиски людей, и в конце концов его обнаружили в горах.

Впоследствии, будучи чиновником, Ван Янмин вступил в конфликт с вышестоящим начальством и был сослан в деревню. В одну из ночей его озарило: всё обладает знанием. Ошибочно искать истину вовне. Путь мудрец заключён в нем самом, — сознание этого пришло к нему внезапно вечером в безлюдном месте, где не было ни книг, ни товарищей, с которыми можно было бы поспорить, ни наставника. Это был его мистический опыт.