Андрей Сульдин - Битва за Москву. Полная хроника – 203 дня

• Название: Битва за Москву. Полная хроника – 203 дня
• Автор: Андрей Сульдин
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-083963-6

Адольф Гитлер рассматривал Москву как одну их главных военных и политических целей операции «Барбаросса». Однако этим планам помешал советский солдат. За столицу он бился на всех фронтах. Беззаветное мужество, сила духа, упорство, ненависть к врагу нарушили гитлеровские планы.

В ходе сражения немецкие войска потерпели первое ощутимое поражение. В результате контрнаступления и общего наступления они были отброшены на 100–250 км, освобождены Тульская, Рязанская, и Московская области, многие районы Калининской, Смоленской, Орловской областей. Книга рассказывает о полных драматизма событиях тех дней.

Заняли свое место на страницах и участники великой битвы, как удостоенные высших наград, так и простые труженики фронта.

---

Закончили сопротивление советские войска, окруженные в вяземском «котле».

* * *

Впервые один из советских руководителей – секретарь ЦК и МГК Александр Щербаков – официально заявил, что Москва находится в опасности, и то это произошло на закрытом собрании партийного актива Москвы. На собрании было решено мобилизовать для защиты столицы всех, кто мог держать оружие в руках. В ближайшие же часы были сформированы и отправлены на фронт 25 рот и батальонов (11,5 тысячи бойцов и командиров). До середины октября к ним присоединились еще 40 тысяч москвичей.

* * *

Вячеслав Молотов позвонил назначенному 10 октября командующему обороной Москвы Георгию Жукову и провизжал в трубку, что тот будет расстрелян, если наступление немцев не будет остановлено.

Танковый полк при Военной Академии механизации и моторизации им. Сталина. Колонна танков на марше. Москва, июнь 1941 года.

* * *

Родился (1941) народный учитель СССР (1989), член-корреспондент РАО (1989) Александр Александрович Католиков, работавший учителем, организатором внеклассной работы, директором республиканского Дворца пионеров Коми АССР. Спасая детей в чрезвычайной ситуации, он проявил большое мужество, лишился обеих ног, но вернулся к педагогической работе. С 1973 года – директор школы-интерната № 1 для детей сирот в Сыктывкаре. Он предложил систему воспитания для детей-сирот, ориентированную на принципы гуманизма и уважения к личности ребенка.

14 октября 1941 года

Немецко-фашистские войска захватили Калинин и начали развивать наступление на Клин и Дмитров. Одновременно началось наступление на Можайском и Волоколамском направлениях.

* * *

Писатель Василий Кожанов вспоминал: «14 октября 1941 года меня, 19-летнего комсомольца, рядового, прослужившего всего лишь 2 месяца, отобрали в заградотряд. Из роты связи, состоящей из колхозников Раменского района, взяли меня и единственного партийца, бывшего председателя колхоза… Через несколько недель после начала войны регулярная Красная Армия понесла огромные потери… Тогда наступила тотальная мобилизация, формирование отрядов «народного ополчения» даже из стариков и подростков… Из тыловых нестроевых частей, из войск ПВО вырывались роты и батальоны, которыми затыкались бреши, где порой линию фронта «держали» несколько милиционеров. Необстрелянные полки бросались в огонь прямо с колес, и многие бойцы, вооруженные трехлинейкой и «карманной артиллерией», обращались в паническое бегство перед стальной немецкой армадой. Тогда против них, против своих, было пущено в ход последнее и единственно эффективное средство – жестокость. Свои стреляли в своих. Именно тогда, под Москвой, приступили к созданию так называемых заградительных отрядов – отрядов «партзаслона» и отрядов комиссарского авангарда. Партзаслоновцы придавались пехотным частям и шли второй цепью, препятствуя отступлению, но, как правило, передние цепи быстро таяли, а следом за ними гибли и сами заслоновцы… Только по чистой случайности на третий день, не успев отправить на передовую, меня выдернули из этой команды в обычную часть… Кроме того, под Москвой была применена другая жестокая затея. Нелюдимый, мрачный доносчик Мехлис, главный комиссар Красной Армии, отыскивал старых комиссаров, имевших опыт гражданской войны, и небольшими группами рассылал по частям. Они поднимали в атаку передние цепи с криком: «За Родину! За Сталина!» – и первыми падали под огнем противника. О них мне рассказал бывший командир мехполка Степан Васильевич Юдин. В 41-м под Москвой к нему, тогда лейтенанту, явилась группа старых комиссаров из 18 человек перед отправкой на передовую с просьбой: «Сынок, перепиши нас в свой списочек с домашними адресами, нам никому не вернуться, а ты, может, сумеешь потом сообщить нашим семьям»… Эти смертники в списках частей не значились и бесследно уходили в небытие…»

* * *

В Москве в семье Василия Иосифовича Сталина (1921–62) и Галины Бурдонской (1921–1992) родился (1941) известный театральный режиссер, заслуженный деятель искусств РФ (1985), народный артист РФ (1996) Александр Васильевич Бурдонский, внук Иосифа Сталина, режиссер-постановщик Центрального академического театра Российской Армии (с 1972). Театр Бурдонского – зрелищный, яркий, тяготеющий к романтизму, сочетающий неизменно искренний интерес к внутреннему миру человека.

15 октября 1941 года

Советские войска оставили Боровск и Верею. Немцы подошли к Москве на расстояние в 100 километров.

Государственный комитет обороны (ГКО) принял постановление об эвакуации Москвы. Вплоть до 1988 года полный текст постановления не опубликуют, он будет известен лишь в кратком переложении. Военный историк Александр Самсонов впервые приведет его в своей книге «Знать и помнить», правда, с двумя отточиями в 1-м и 4-м пунктах: «Ввиду неблагоприятного положения в районе Можайской оборонительной линии, Государственный комитет обороны постановил:

1. Поручить т. Молотову заявить иностранным миссиям, чтобы они сегодня же эвакуировались в г. Куйбышев…

2. Сегодня же эвакуировать Президиум Верховного Совета, а также правительство во главе с заместителем Председателя СНК т. Молотовым (т. Сталин эвакуируется завтра или позднее, смотря по обстановке).

3. Немедленно эвакуироваться органам Наркомата обороны и Наркомвоенмора в г. Куйбышев, а основной группе Генштаба – в г. Арзамас.

4. В случае появления войск противника у ворот Москвы поручить… произвести взрыв предприятий, складов и учреждений, которые нельзя будет эвакуировать, а также все электрооборудование метро (исключая водопровод и канализацию)». В Москве из всего Генштаба останется небольшая оперативная группа во главе с Александром Василевским. Сталин предложит членам Политбюро выехать из Москвы в тот же день, а сам вознамерится уехать утром 16. Но по предложению Анастаса Микояна будет решено, что Политбюро выедет только вместе со Сталиным. Микоян напишет в воспоминаниях: «Запомнился разговор с Л.М. Кагановичем. Когда мы вместе спускались в лифте, он сказал фразу, которая меня просто огорошила: «Слушай, когда будете ночью уезжать, то, пожалуйста, скажите мне, чтобы я не застрял здесь». Я ответил: «О чем ты говоришь? Я же сказал, что ночью не уеду. Мы поедем со Сталиным завтра, а ты уедешь со своим наркоматом».

Начальник одного из отделов метрополитена С.Е.Теплов вместе с начальником метрополитена был вызван в Наркомат путей сообщения. «В наркомате мы увидели нечто невероятное: двери раскрыты, суетятся люди, выносят кипы бумаг, одним словом, паника. Нас принял нарком, Л.М. Каганович. Он был, как никогда, возбужден, отдавал налево и направо приказания. И вот от человека, чье имя носил тогда Московский метрополитен…, услышали: «Метрополитен закрыть. Подготовить за 3 часа предложения по его уничтожению, разрушить объекты любым способом». Приказывалось поезда с людьми эвакуировать в Андижан. Что нельзя эвакуировать – сломать, уничтожить… Нарком сказал, что Москву могут захватить внезапно». Метро не взорвут, но кое-какие объекты успеют взорвать, в частности, мачту радиостанции имени Коминтерна. Старший машинист московской электростанции Н.Фирсов получит задание взорвать ее, но откажется это сделать. Его немедленно расстреляют как пособника германского фашизма.

Активным сторонником эвакуации из Москвы был Лаврентий Берия, всячески нагнетавший обстановку. Во второй половине дня он вызвал к себе первого секретаря МК и МГК партии Александра Щербакова и второго секретаря МГК Георгия Попова. «Когда мы вошли в кабинет Берия, в здании на площади Дзержинского, – вспомнит потом Попов, – то Берия встал и сказал: «Немецкие танки в Одинцове (дачное место в 25 километрах от Москвы. – Ред.)». Попов утром того же дня был в Одинцове, но не видел никаких танков. Но разве было можно возразить Лаврентию Павловичу? А Берия далее продолжил: «Есть решение ГКО сегодня начать минировать заводы, телеграф, метро. Вы готовы?» В ответ на это Попов сказал: «Вначале надо вывести всех рабочих с заводов, а затем уже минировать. А то сами своих людей переколотим». Более того, по свидетельствам очевидцев, Берия 19 октября будет настаивать на сдаче Москвы немцам.

По решению собрания партийного актива Москвы, состоявшегося 13 октября, были созданы московские городские подпольные организации ВКП(б) и ВЛКСМ. Сохранился отчет подпольной организации ВЛКСМ этих дней. Боясь, видимо, чтобы документ не попал в чужие руки, автор отчета не назвал ни одной фамилии, не уточнил, о каких райкомах идет речь. Но документ прекрасно передает обстановку тех дней: «15 октября, утро. Райкому комсомола дана директива подготовить документы для отправки. Некоторые уничтожить. Аппарат райкома вооружили пистолетами. Ящики гранат и бутылки с горючим заносятся в подвалы… Вечер. Предложено эвакуировать аппарат райкома, предварительно выдав работникам деньги, продукты питания. На устах фраза: «Надо сохранить работников путем выезда из Москвы». Работники категорически отказались выезжать. Дайте нам оружие, укажите место боя, мы не поедем. Все остались… В райкоме много актива. Молодежь просит вооружить, послать на фронт. Желающих заносят в списке и предлагают быть каждому на своем месте до получения команды… Зашла группа родителей, они беспокоятся: где их ребята, посланные в июле на трудфронт под Смоленском?.. К секретарю райкома (Фамилия не названа – Ред.) пришли секретарь парткома и комсомольской организации (какого-то института, его названия в отчете нет – Ред.). Как быть с профессурой, студентами? Директор института по приказу сегодня ночью выехал из Москвы. Ушли в райком партии… Секретарь (райкома партии; фамилия не названа. – Ред.) взволнован, беспокойный и злой. Не выслушивает, не советует. Просто требует оставления его: идите и делайте, что хотите. Выгнал. Ушли недовольные и неудовлетворенные. Что делается – непонятно. И это секретарь райкома?!» Зачем в отчете идет рассказ о том, как секретарь райкома ВЛКСМ поехал за указаниями в райком партии, и его оттуда выставили: у секретаря райкома шло совещание директоров заводов. Тогда секретарь райкома ВЛКСМ отправился в райисполком, где секретарша сказала ему, что председатель райисполкома (фамилия не названа. – Ред.) хочет попроситься у секретаря райкома партии выехать из Москвы, но не решается с ним заговорить. Вечером на райком ВЛКСМ обрушилась лавина звонков комсомольцев с заводов и предприятий: все говорили, что рабочим велено покинуть заводы. Комсомольские работники, не имея никакой информации, всем отвечали, что это – провокация, продолжайте работать. Уже поздно вечером секретарь райкома ВЛКСМ вновь побежал за советом в райком партии: «Взволнованно рассказывает о сообщениях. «Не кипятись! Так надо», – успокаивает секретарь райкома партии. «Как «так надо”? Почему?” – «Решение МК… Ясно?” – «Ничего не ясно. Что это делается?»