Михаил Ремер - Спасти Москву

• Название: Спасти Москву
• Автор: Михаил Ремер
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-79316-7

Изменить прошлое – заветная мечта многих… Но если она обретет реальность – не превратится ли в кошмар?

Чем же станет жизнь нашего современника, попавшего на Русь XIV века?

Николай Сергеевич – простой учитель – не десантник, не военный, не бизнесмен-управленец.

Сможет ли он поменять ход истории только с помощью своих знаний и любви к России?

---

А еще благодарен за то, что каждый сезон с весны ранней и до осени сил хватало, чтобы возделывать землю и засаживать пять соток ненавистной ему картошкой. А почему возился – так потому, что понимал: как бросит он занятие это, так совсем двигаться перестанет, а там все: пиши пропало. Ведь уж почто в школе работа нервная, да все равно по большей части сидячая. А в последнее время еще и особенно крикучая. А здесь, как ишак, взвалив рюкзак на спину, снова и снова брел через лес знакомой до боли дорогой, чтобы, наковырявшись в земле да облившись ледяной водой, остаться на ночь или двинуть обратно домой.

Хотя, конечно, чего там таить; уже и привык он к такому режиму, и по-другому как-то и не умел время свободное проводить: либо в школе, либо на даче. Да и применение картофелю тому широкое в семье Булыцких. И Зинаида покойная маски все делала хитрые свои; так и выглядела моложе лет своих. Настолько, что завидовали втихаря ее более юные коллеги. И Николай Сергеевич, вечный язвенник, без него уже как-то не мог, и сыновья, вечные жертвы фастфудов, приезжали отпаиваться соком картофельным. Это уже не говоря про мелочи всякие досадные типа ожогов… Да и во время годов лютых за счет огородика того и выезжали на картошке; Зинка, царство ей небесное, уж почто мастерица была! Рецептов – миллион! И в мундирах, и жареная, и с зеленью, и так, и сяк! Бывало, месяцами, кроме картошки с капустой да хлебом черным, и не видели ничего на столе! И пережили ведь! Хотя стоило ли?

– Вот и дожили, – тяжко вздохнул он. – Экспонатом музейным стал. Как диковину какую-то по телевизору показывают, когда гости высокие понаедут. Заслуженный учитель, грамот почетных пачки, благодарностей коробки, а что с того-то? Оно понятно: всем тяжко сейчас, – обращаясь к фотографии своей супруги, продолжал он свой монолог. – Да обидно до желчи. Оно как раньше нас воспитывали: человек – строитель великого будущего! Строитель! И верили! Рвали, строили! Все для потомков, жилось чтобы им не как нам. Кто же знал, что так оно все выйдет; что все для потомков избранных только? Молодые были. Горячие. Оно все как лучше ведь думалось, а вышло только уж очень криво. Оно бы наперед знать, что и как будет, так, может, поумнее были бы. А может, и нет. Вот так и дожили. Может, и хорошо, что ты не видишь этого. Ты как ушла, так и у меня все из рук вон. Так, глядишь, и свидимся скоро.

Разговаривая так, пенсионер параллельно собирал рюкзак: аптечка на все случаи жизни, будь то укус насекомого или подскочившее давление, порез или вывих. Вот-вот должны были ударить морозы, и дачу посещать будут только сыновья, а им все это ни к чему, молодые. Да и свои аптечки в машинах есть. И правильнее забрать было бы, чтобы не померзли пузырьки. Оно вроде и не очень затраты большие, да все равно копейки считать привык преподаватель. Да и препараты были там, кроме обычных, только по рецептам отпускаемые, а вот их стоило беречь как зеницу ока. Несколько банок солений да варений: презенты от соседей (ну кроме финансовой помощи). Кто за выложенную в доме печку, кто за крышу починенную, кто за дренаж. Там в погребе еще что-то оставалось, но то еще с прошлого года, и тащить смысла не имело, а это свежак. Не стыдно на стол поставить, для гостей. Не тех, что на показушном мероприятии в школе соберутся, а для тех, кого он лично пригласил к себе домой на празднование. В школу, – он уже твердо решил, – не понесет в этот раз ничего, тем более что чуть ли не силой его затащили на празднование его же собственного юбилея.

Фонарик с электрошокером; оно идти час, да за заботами и не заметил, что уже вечереть начало. Свет да защита. И портативный проигрыватель: пара колонок да считыватель MP-3-устройств. Не то чтобы сильно нужен был он. Просто прогулку эту хотелось совершить под соответствующие настроению мессы Баха. Если, конечно, метель к тому времени не разгуляется и негромкое пение простеньких динамиков не потонет в вое ветра.

Все это покидал он поверх пакетов с морковкой, свеклой да картошкой, а уже с самого верху положил душистый кусок свежего окорока, по случаю приобретенный для украшения печального стола. Подумав, рассудил он, что пусть проветривается сверху, а не то напитает запахов аптечных. Топорик с ярко-желтым топорищем; подладить кое-что по квартире. Ножик перочинный; долго искал такой, чтобы и глаз радовал, и в руке лежал, и клинок чтобы живой. Вот и попался кизлярский ножичек. Острый, мерзавец! Надежный! Ничуть не жалея, отвалил он тогда за него всю свою зарплату. Машинально сунул в рюкзак потрепанный китайский зонтик; оно хоть и зима вроде как на улице уже да метель даже собирается, а все одно не поймешь; сегодня так, а завтра – наперекосяк все и оттепель с месивом этим снежным и с дождем на головы. Подумав, забрал и фотку супруги в аккуратной самодельной рамке. Потом уже, перед тем как выйти прочь, накапал он себе корвалол, а вслед забросил горошины валидола. Так, на всякий случай.

Уже собравшись и заперев все окна да двери, потоптался он перед калиткой, словно в последний раз глядя на своими руками построенный небольшой, но симпатичный домик.

– Ну, покедова, старик, – почему-то вдруг растрогался Николай Сергеевич. – Давай, не вешай нос! – и, повернувшись, он зашагал прочь по уже окрепшим ледяным глыбам, радуясь тому, что в кои-то веки послушался шепота внутреннего голоса и оделся добротно. Как на рыбалку подледную: камуфляжная куртка да ватники с валенками добрыми да рукавицами плотными. На дачу шел и плевался с собственной дури. Аж останавливался пару раз, спарившись, потому что сердце колотиться начало и опасения у преподавателя появлялись, что прихватит его приступ. А вот теперь благодарил бога, что так приоделся. И температура упала, и ветер стегать принялся, да так, что ветровка с дутиками-сапогами вряд ли бы спасла.

Уже вышагивая по знакомой улице дачного общества, бросилось в глаза ему то, что вроде как и знакомое все, а вроде как и нет. И заборчики поприземистее стали, а кое-где и исчезли, и домики покосились, и лес подступил ближе. Впрочем, это он списал на действие препаратов да усталость, навалившуюся буквально в последние пару дней. И, доковыляв до конца улицы, он, почему-то перекрестившись, шагнул в навалившийся на дачный поселок лесной массив.

Вторая часть

Расползшаяся на все небо хмарь наполнила все вокруг ощущением безнадеги и какого-то беспросветного уныния. Неторопливая и вальяжная, то и дело цепляющаяся на острые верхушки особенно высоких елей, она готовилась разродиться обильным снегопадом. Могучие стволы по-старчески кряхтели и постанывали, не справляясь с такой ношей. Казалось: еще пара мгновений и…

Надсадно завыл ветер, деревья натужились и особенно жалобно заскрипели, едва выдерживая массу нанизанных на макушки туч, и небосвод, таки не выдержав, обрушил на землю весь свой многодневный запас колючего как иголки снега.

Николай Сергеевич, чертыхнувшись, повесил увесистый походный рюкзак на сук и, сжавшись в комочек, прибился к шершавому стволу, прячась от пронизывающего насквозь ветра.

– Угораздило же! – зло процедил он, ударившись о собственный рюкзак, болтающийся на крепком суку. Вышвырнуть бы его, но там припасы. Там – жизнь. Мужчина скукожился, устраиваясь поудобнее. По всему было видно, что он здесь – гость случайный, если, конечно, «гость» в данном случае применимое определение. Пленник, скорее.

Рюкзак под очередным напором ветра снова дернулся, пребольно долбанув по лбу. Вот еще приключение на седую голову. Заблудиться на дороге, по которой каждые выходные уже лет как двадцать исправно вышагивал туда-сюда: на дачу и домой! Николай Сергеевич уныло посмотрел на знатно похудевший рюкзак. На вечеринку попадут лишь остатки деликатеса. Если, конечно, попадут, а не достанутся на закуску волкам или кто тут еще водится. Да и не уверен он был уже ни в датах, ни в числах: может, прошел уже юбилей. Без него-то?!

Сколько вышагивал он по причудливо петляющей тропке, мужчина не помнил. Больше часа. Намного. Заподозрив неладное, попытался развернуться и пойти назад, да офигел: тропинка исчезла! Исчезла, хоть он готов был поклясться чем угодно, что только что видел ее собственными глазами. Постояв истуканом, он попытался сообразить, где находится. После пары минут исследования стволов деревьев на предмет наличия мха да прочих туристических хитростей, вычислил он, где какая сторона света. А раз так, то и к выводу пришел, что пилить ему правильнее всего сейчас направо. Так, чтобы на Ярославку выйти, а там уже на попутках как-то добраться домой. По расчетам, трасса должна была появиться где-то через час. Ну с учетом того, что приходилось прорываться через невероятной глубины сугробы да буреломы – два с половиной. Ну три! А в итоге, прошагав несколько часов, Булыцкий не обнаружил даже ни намека ни на Ярославку, ни на какую-либо другую трассу. Даже ЛЭП не попалось ни одной!

– Что за чертовщина?! – притулившись к могучему стволу дуба, просипел он. – Вот это угораздило!