Стас Северский - Боец тишины

• Название: Боец тишины
• Автор: Стас Северский
• Жанр: Боевая фантастика

Не столь далекое будущее. Третья великая война еще не объявлена, но уже идет. Она еще не видна и не слышна штатским — лишь военные знают о ней, лишь бойцы тишины сражаются на незримом поле брани. Только история моя в первую очередь не о войне, а о людях — не о плохих или хороших, а о таких, какие они есть.

Эта история о русском офицере, служащем в ГРУ, — довольно выдающемся разведчике-нелегале, действующем и ведущем диверсионную деятельность на территориях северной и восточной Европы. А в частности, — о том, как прожженному и насмешливому разведчику, часто называемому начальником Славой, пришлось хлебнуть тех людских слабостей, которые он привык так цинично использовать в целях главного разведуправления.

---

— Ричард, повязку сними…

— Сменить?

— Не на что менять. Просто, песок надо стряхнуть — а то он всюду.

— Может, промыть?

— Да ты что? Холодно же.

— Слава, а днем мне и в голову не приходило, что я ночью так промерзну.

— Здесь так всегда. Кажется, за день настолько раскалишься, что ночь напролет шпарить будешь, как печка, а нет — ночью мерзнешь, как зимой в тайге… будто тебя голым в снег бросили.

— Ты из Сибири?

— Нет. И вообще… Мне такие вопросы задавать не стоит — все равно правду не скажу.

— Специфика профессии?

— Точно.

— Ясно, связист…

Ричард понурился, сводя плечи. Я провел рукой по пропыленной голове, посмотрел на покинувший меня клок выгоревших волос.

— Бегут крысы…

— Крысы?

— С тонущего корабля бегут, сволочи. Ничего, починю корабль — вернутся. А вот зубы вставлять придется новые.

Уставились с ним оба на ясные звезды — яркие они здесь, как нигде.

— Слава, а как ты сюда попал?

— И не спрашивай…

— Ясно… И ты не спрашивай…

— А я и не спрашиваю…

А что спрашивать? Он мне и так все выложит, что накипело. Еще вернее расскажет без вопросов — никуда не денется. Приперло ему поделиться информацией, пусть и с вражеским разведчиком. Перед смертью всегда так — правду хочется сказать, хоть кому-то душу излить.

— Это отец Элизабет постарался… Он меня давно устранить старался — отправить подальше от дочери.

— А что так?

— То, что я не лорд…

— А… Это серьезно.

— А твоя девушка высокого происхождения?

— Только по поведению. Гордая, как пани из старой шляхты — из воинского сословья.

— А ты не из шляхты?

— А я вообще — не литовец… наверное.

— Ты что, не знаешь, кто ты по происхождению?

— Понятия не имею… Я же не англичанин.

— У меня в роду саксы были и шотландцы — по линии отца.

— Ясно.

— Ты же не можешь совсем ничего о своих предках не знать?

— Почему же? Могу. Что-то знаю, конечно, только…

— У тебя, значит, наследственная склонность к секретности?

— Точно. Мне не понятно, что за пристрастие у вас в историях предков копаться?

— Знаешь их, знаешь и себя.

— Отчасти только. Просто и на них, и на тебе наклеено полно показухи, за которой правду сложно рассмотреть. Видимость вокруг одна. Все вообще — видимость.

— Да нет, не все.

— А ты на меня посмотри. Я русский, похожий на немца и периодами кажущийся литовцем или англичанином. Перевернул пустую стопку — и стал русским, взял вилку в левую руку — и стал англичанином. Стал выглядеть и мыслить, как немец, и стал — немцем в чужих глазах… в своих и в чужих. Ты тот, кем считаешь себя. А другие считают тебе тем, кем ты считаешь, называешь и показываешь себя.

— Я с тобой не согласен. Люди видят нас настоящих.

— Да ничего подобного. Люди видят только то, что перед глазами. Просто, только это и есть — то, что перед глазами. А все остальное есть только — в голове… в твоей и в чужой голове. Вот показал бы ты отцу-аристократу поддельные документы с кучей запутанных саксонских и шотландских корней — он бы тебя с распростертыми объятьями встретил, а не пинком под зад послал.

— Только это была бы — подделка.

— И что? Главное, — результат. Ты все свое возьмешь — и леди, и…

— Леди ложью не завоюешь.

— Да ладно… Будет твоей — и глазом моргнуть не успеешь.

— Я сказал — не завоюешь, а не — не затащишь в постель.

— А разница, Ричард?

— Ты бы стал носить незаслуженную награду?

— Для дела — стал бы.

— Для дела… Я Элизабет добиваюсь не для дела.

— А для чего же?

— Я люблю ее.

— А это что, не дело?

— Нет. Это другое… Это…

— Думаю, усложняешь ты все.

— А ты — упрощаешь.

— У меня и так служба сложная и жизнь запутанная — мне нужно хоть что-то простое и ясное.

Англичанин задумался. Я — тоже.

— Слава, ты встать можешь?

— Могу.

— А идти?

Я уронил голову на руки, упертые в колени.

— Нет, не могу.

— Мы останемся здесь…

— Пока останемся.

— Слава, ты только не молчи. Не дай мне заснуть. Темно кругом, холодно, пусто и… Я еще не готов…

— Ко сну?

— Не язви, Слава, я серьезно. Стоит мне заснуть, я — не проснусь.

— Да верно все — есть риск. Надо нам поочередно спать. Тогда у одного есть шанс другого растолкать, если его сон слишком далеко зайдет и чересчур глубоким станет. Заметно это — пульс снижается и…

— Если заснет один — заснет и другой.

— Мы не отдохнем, не выспавшись, и не сойдем с места.

— Слава, я не понимаю… Ты еще надеешься? По-настоящему, еще надеешься?

— А ты что?

— Я понял, что погибну, когда попал к ним.

— А я не понял. И не пойму, пока не погибну. И вообще… Зачем ты пошел, если решил, что не нужно идти?

— Согласись, что такая смерть все же лучше. Лучше — в пустыне, чем в плену, лучше — ночью, чем днем.

— Согласен. Только еще лучше — вообще выжить и выбраться. Спи, я постерегу. Я не засну — пораскину пока мыслями.

Глава 20

Англичанин спит тревожно, но все же — спит. Я себе сна не позволю. Не верю я ему — врагу. Ему — простому летчику-истребителю — к нам в плен попасть не так страшно, как мне — к ним. Меня больше беспокоит не смерть во сне, а наше обнаружение моими врагами. Я в таком состоянии — могу не выдержать допроса. Нельзя мне на допрос попасть, когда в голове испепеленный и выстуженный мрак, а не четкие ответы, когда сил терпеть тяжкую тягомотину с жесткими вопросами просто не осталось. Нет, не получат меня англичане. Я взял на себя ответственность и буду держать ответ. Не откажусь я от долга, несмотря на то, что мне предстоит тащить его на плечах гнетущим грузом, повинуясь выпавшей мне по причине провинности тяжкой участи. Потребуют обстоятельства выбирать — про сохранение своей шкуры забуду, вспоминая про ответственность. Секреты государства стоят и моей бесславной и безвестной смерти, и его — Ричарда.

Раньше еще силы оставались, раньше еще думал — придем мы на их базу, а не на нашу — сдамся. А теперь решил, что я к ним в плен не попаду никак. И решил — твердо. Англичанин об этом знать не должен — и не узнает. Он мне, конечно, лично уже не враг, хоть еще и не друг. Только на деле он мой — враг и никогда не станет моим — другом. Я могу позволить себе терпение к нему, даже уважение, но не больше. Он пойдет в расход, когда этого потребует государство… как и я… как каждый, кто окажется в моих руках.

Услышав шум винтов, присыпал песком спящего британца и упал лицом вниз, поспешно скрывая в пыли оружие и другое снаряжение. Я не скажу ему про вертолет. Пока не буду уверен, что вертолет наш — не скажу ни слова. Рассчитывайте на меня, Игорь Иванович, я не подведу. Когда дело серьезно — я никогда не подвожу. Эх, Агнешка… Непросто между тобой и государством выбирать — поэтому выбор просто не стоит, поэтому я его себе просто не даю. Для тебя я и так натворил дел, отойдя в сторону от долга. Только тогда дело не так обстояло. Теперь я себе не позволю такой крюк дать — теперь я тайны государства под угрозу поставлю такими обходными действиями. Теперь шум винтов вышибает у меня из головы и тебя, и Войцеха, и… всех, кроме Игоря Ивановича.

Глава 21

Толкнул британца — он просыпается долго, двигается совсем вяло.

— Пошли. Надо хоть десять километров отмерить, пока солнце не встало. Оно взойдет так же резко, как зашло. Не должно оно нас врасплох застать.

— Все равно — застанет.

— Песком защищаться будем. Он нас от солнца спрячет — водой обольемся, песком обдадимся, и порядок. А на остановках зароемся в него просто — он только поверхностно раскаляется.

— У нас ни сил, ни лопат нет.

— Ричард, сказал же — не опускай мне дух.

Я промыл гноящийся глаз, заправился антибиотиком и подхватил оружие, ожидая Ричарда. Только бы батарейки у меня не сдохли, кончится у меня энергия — мы пропали. Англичанин нагрузку на себя принял больше моей, хоть и не подозревает об этом, — только он ее без моих толчков не потянет. А у меня и на толчки энергии едва достает. Черт…

— Давай живее! Вставай!

Глава 22

Солнце жжет. И ветер жжет, как солнце. Обжигает все — излучение и песок… все обдирает кожу, вытягивая воду. А вода кончается.

— Видишь теперь, что я прав был, взяв с собой всю воду, что была.

— Прав был я, утверждая, что мы обессилим, таща ее, и с силами потеряем время. Мы потеряли ночь, а теперь — теряем воду в жаре.

— Пятнадцать километров все же отмахали. Полпути прошли — пути, намеченного в плане. Пополам и правоту поделим.

— Слава, нужно бросить оружие.

— Я ему предан так, что только оно меня бросить может.