Владимир Немцов - Счастливая звезда (Альтаир)

• Название: Счастливая звезда (Альтаир)
• Автор: Владимир Немцов
• Жанр: Научная Фантастика

---

Дальность передачи с внутренней антенной не должна быть особенно велика, можно взять чемодан-телевизор и пешком пройти это расстояние… Так по крайней мере казалось Леве и, вероятно, его другу. Митяй не пожелал высказать своего суждения вслух, но не возражал, когда, отпустив шофера, Левка потащил чемодан в сторону от дороги и скрылся в мелком перелеске.

Митяю пришлось немало поволноваться.

Вот уже прошло два часа с тех пор, как Лева исчез. Напрасно Гораздый кричал в щели ящика — там возле объектива находился микрофон, — кричал надсадно, угрожая, что больше не станет ждать, ему это все страшно надоело и через пятнадцать минут он уедет с первой попавшейся машиной.

Проходило пятнадцать минут и еще столько же, а Митяй все еще стонал перед микрофоном. Разве можно бросить Левку одного!

Стволы сосен стали фиолетовыми, будто облитые чернилами. Надвигался вечер, темнота поднималась с земли, ползла вверх по стволам, где у самых вершин еще блестели оранжевые ветки.

Наконец, когда Митяй уже совсем отчаялся, в кустах мелькнула пестрая ковбойка Усикова. Шел он, не выбирая дороги, до смерти уставший, не отстраняя веток, бьющих по лицу.

Митяй бросился ему навстречу и молча взял чемодан.

— Спасибо, — сухо поблагодарил Лева. — Но что означают вопли и зверские рожи перед объективом? Конечно, я вернулся, глядя на твою истерику, хотя абсолютно уверен, что мне удалось бы принять передачу еще дальше.

— Удалось пьяному свистнуть, — лениво усмехнувшись, сказал Митяй. — Можно было вспомнить и о благоразумии. Ночь на носу.

— Благодарю за совет. Но мы все-таки не установили предельную дальность «Альтаира» с новой антенной. Я прошел километров пять, а сигнал оставался таким же мощным, как и вблизи передатчика. Терпеть не могу неясностей.

У Левы были все основания, чтобы вновь поспорить с товарищем. Как можно на полдороге прекратить испытания, если они так прекрасно начались! Только ленивый и сонный Митяй может этого не понимать. Никакого в нем «творческого беспокойства».

— Сейчас сумерки, а освещенность экрана почти не уменьшилась, — говорил Лева, снимая тюбетейку и вытирая голову платком. — Мы же еще ни разу не проверяли передатчик при слабом свете. Подождем, когда стемнеет, и попробуем. Как ты думаешь? Я…

— Машина идет, — перебил его Митяй и, не обращая внимания на казавшиеся ему вздорными выдумки товарища, побежал к шоссе.

Укоризненным взглядом проводил его Лева, нехотя подошел к ящику и, отодвинув дощечку на крышке, щелкнул выключателем. Легкое, чуть слышное гудение преобразователя сразу затихло.

Усиков глубоко вздохнул, присел на край ящика и, задумавшись, снова отодвинул дощечку. Можно поставить часы таким образом, чтобы они включили передатчик через полчаса, когда станет еще темнее. Прекрасная мысль! В пути Лева проверит, как в этих условиях видит «Альтаир». «Пусть он включится хотя бы на пять минут, — рассуждал Лева, — вполне достаточно для беглого эксперимента. Правда, через час передатчик опять заработает. Если успеем, проверим вторично». И Лева успокоился. Не стоит спорить с Митяем, тем более что тот уже успел остановить проходящий мимо грузовик.

И вот Митяй уже не один, а вместе с хозяином машины идет к Усикову. Лева быстро включил передатчик, как задумал, и направился к ним навстречу.

— Всегда рад услужить, золотко, — вежливо изгибаясь, здоровался с Усиковым низенький полный человек. На лице его было написано неизъяснимое блаженство; казалось, что лишь этой встречи с милым сердцу студентом Усиковым ему недоставало для полного счастья. — Рад, сердечно рад! — повторял он, не выпуская его руки. — Как же не помочь своим коллегам, научным деятелям! Мне иной раз академик Иван Лукич… Ну, не будем называть фамилии… Очень хорошо нам всем известен, бог с ним… — расплывшись в благостной улыбке, мелодично распевал толстяк. — Так вот, Иван Лукич мне часто говаривал: «Откуда, дорогой Толь Толич, — простите, но меня так все в научных — кругах называют, — откуда у вас такая любовь к нашей молодежи? Ведь вы для них отец родной!» — «Не знаю, — отвечаю я, — характер у меня мягкий, да и убеждение такое определилось. Кто же должен воспитывать научную смену, как не мы с вами, Иван Лукич…»

Словоохотливый Толь Толич рассказывал что-то еще, но Усиков его не слушал. Со странным чувством веселого удивления смотрел он на кругленького добродушного человечка, явно напоминавшего объемную конструкцию из большого и малого шара. Бритая, совершенно гладкая голова. Черные усики, как две кляксы, забавно вздрагивали при разговоре. Маленькие глазки, расположенные далеко от переносицы, радостно блестели, точно капельки ртути. Не только лицо, но и уши казались подвижными.

Все в этом Толь Толиче, начиная от сокращенного имени-отчества, нравилось Леве: и солидный животик, похожий на половинку глобуса, перевязанного по экватору тонким кавказским ремешком, и защитного цвета гимнастерка, сшитая франтовато, с блеском, — на обшлага нависали пузыри, воротничок высокий, с частыми пуговицами; подол гимнастерки едва не достигал колен. Все нравилось Леве, особенно короткие, только до икр, аккуратные, будто игрушечные сапожки.

— Научными испытаниями изволили заниматься? — спрашивал Толь Толич. — Нет, нет, не рассказывайте, — предупредил он, подняв руку с короткими пальцами розовыми морковками; на одной морковке блестел перстень. — Не интересуюсь, золотко… Совсем не интересуюсь, — говорил он, поворачиваясь всем туловищем то к Митяю, то к Леве. — Всякие бывают соображения и мнения… Я ничего насчет этого дела не знаю, и вы мне ничего не докладывали… Для спокойствия необходимо. — Он побежал к шоссе: — Пантелей! Егор! Будьте любезны, возьмите ящичек у нашей научной молодежи. Только осторожненько, не уроните.

От машины отделились две темные фигуры и направились на зов. Грузчики в брезентовых халатах поплевали на руки и взялись за ящик.

— Не кантовать!.. Тише, тише! — распоряжался Толь Толич. — Ставьте правее к борту.

Усиков поднял чемодан с телевизором и вслед за Митяем пошел к машине. В ней громоздились ящики, поставленные друг на друга, прикрытые брезентом и перевязанные веревкой. Только у правого борта, переставив несколько ящиков повыше, грузчики нашли еще одно место.

Чтобы выполнить свой план, Леве пришлось тайком проделать дырку в брезенте, как раз против щели в ящике «Альтаира». Надо же проверить его работу при слабой освещенности.

Любезность Толь Толича не имела предела. Жаловался на свою супругу: все они такие — взяла на полчаса «Победу», а сама уехала на дачу. Вот и приходится трястись на грузовике. Но Толь Толич никак не хотел садиться в кабину. Пусть кто-нибудь из гостей займет это почетное место. Лишь непреодолимое упорство ребят заставило его, с извинениями и прижиманием руки к сердцу, сесть рядом с шофером.

Набежала туча. Сразу сделалось темно, сыро. Закрывшись брезентом, друзья примостились на ящиках, покачивались и дремали.

Разговаривать не хотелось. Митяя особенно раздражало упрямство Левки. Даже в этих условиях, явно не подходящих, он готов продолжать испытания. Чуть не каждую минуту открывает глаза и нетерпеливо смотрит на часы. Ясно, что ждет включения «Альтаира».

По натянутому брезенту застучали тяжелые дождевые капли. Усиков открыл крышку чемодана, включил телевизор. Ярко засветился экран, — казалось, это вода сюда пролилась и в ней отражается кусочек дневного неба.

Выглянув наружу, Лева увидел серый, как графит, небосклон, исчерченный полосами дождя. Через минуту полосы поползли и по экрану. Значит, включился «Альтаир». Перед его объективом темно, только дрожащие водяные струйки мог передать он на экран телевизора. Присмотревшись, Лева стал замечать бегущие тени деревьев, телеграфных столбов, замелькали фонари, освещенные окна, темные очертания дач. Вспыхнули фары встречной машины.

Дождь все усиливался. Усиков вспомнил, как на прошлой неделе видел такой же проливной дождь на экране телевизора. Передавался футбольный матч. Белыми пятнами газет пестрели трибуны. Люди прикрывались газетами от дождя, но не уходили. Друзья Левы, которых он позвал к себе домой, чтобы посмотреть интересный матч, сидели на диване, пили чай и незлобиво потешались над болельщиками, мокнущими на трибунах.

И сейчас дождь. Краем глаза Митяй смотрит на экран. Напрасно он делает вид, будто его вовсе не интересуют Левкины эксперименты.

Через пять минут передача окончилась. Митяй искренне пожалел, почему она не продолжалась дольше.

Машина остановилась.

— Заминочка небольшая… — услышали наши друзья ласковый голос Толь Толича. — Простите великодушно… Не намокли? — участливо спросил он, приподнимая краешек брезента.

Бормоча проклятья, шофер лез под машину.