Александр Ушаков - Сталин. По ту сторону добра и зла

• Название: Сталин. По ту сторону добра и зла
• Автор: Александр Ушаков
• Издательство: Мартин
• Жанр: Публицистика
• Год: 2006
• ISBN: 5-8475-0407-1

Личность Сталина — одна из самых таинственных и противоречивых фигур человечества. Влияние вождя великой страны на ход мировой истории огромно.

Историк, писатель Александр Ушаков в своей новой книге «Сталин. По ту сторону добра и зла» предстает не как сторонник деспотичного генералиссимуса или его противник, а пытается ответить на вопрос: «Кем на самом деле был Иосиф Сталин — великим правителем, который стал выше общепринятых норм человеческой морали, или одним из тех, кто оставил после себя в истории страшный кровавый след?»

Издание содержит большое количество фотографий, многие из которых публикуются впервые.

---

Положение на самом деле становилось все тревожнее, и тонко чувствовавший напряженную обстановку Всеволод Вишневский записал в своем дневнике: «Решают ближайшие месяцы, мы подходим к критической точке советской истории. Чувствуешь это ясно. Правда вылезает наружу. Временное соглашение с Гитлером трещит по швам...»

* * *

И по сей день идут споры о том, собирался ли сам Сталин нападать на Гитлера. Вряд ли, для этого он был слишком слаб, что и так наглядно продемонстрировала финская кампания. И выходить с такой армией против мощного вермахта мог только авантюрист, каковым Сталин никогда, в отличие от того же фюрера, не был. Верный привычке выжидать, он никогда не делал первого шага и прежде, чем ударить, предпочитал изучить слабые места своих врагов. В то же время Сталин прекрасно понимал, что наступление Красной Армии «по всей Европе» под лозунгом социальной перестройки может сыграть против него и заставить сплотиться все капиталистические страны в единый антисоветский блок.

А вот если он и собирался воевать, то, думается, только вместе с фюрером. О чем могут свидетельствовать все те воинственные разговоры, которые велись в предвоенные годы в партийном и военном руководстве. В октябре 1938 года на совещании пропагандистов Москвы и Ленинграда Сталин недвусмысленно заявил, что большевики отнюдь не против наступления и даже не против всякой войны. И именно в ту минуту приехавший вместе с ним Жданов записал в своем блокноте весьма интересную фразу: «Крики об обороне — это вуаль!»

То, что происходило в стране в 1939—1941 годах, прекрасно отразил в своих дневниках Всеволод Вишневский. В качестве председателя Оборонной комиссии Союза советских писателей он много раз посещал закрытые заседания Управления политпропаганды Красной Армии, часто встречался с Ворошиловым, Буденным, Павловым, Куликом и другими видными советскими генералами и прекрасно знал, какие настроения царили на самом верху. «СССР, — писал он в дневнике всего через неделю после подписания между Германией и Советским Союзом Пакта о ненападении, — выиграл свободу рук, время... Ныне мы берем инициативу, не отступаем, а наступаем. Дипломатия с Берлином ясна: они хотят нашего нейтралитета и потом расправы с СССР; мы хотим их увязания в войне и затем расправы с ними».

И не только с ними, но и со всем капиталистическим миром, о чем с предельной откровенностью поведал Сталин в беседе с руководством Коминтерна после нападения Германии на Польшу. «Идет война между двумя группами капиталистических стран за передел мира, за господство над миром! — сказал он. — Мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга. Неплохо, если руками Германии будет расшатано положение богатейших капиталистических стран (в особенности Англии). Гитлер, сам этого не понимая и не желая, расстраивает, подрывает капиталистическую систему... Мы можем маневрировать, подталкивать одну сторону против другой, чтобы лучше разодрались. Пакт о ненападении в некоторой степени помогает Германии. Следующий момент — подталкивать другую сторону».

В разговоре с министром иностранных дел Литвы В. Креве-Мицкявичусом в ночь на 3 июля 1940 года Молотов высказался еще откровеннее: «Сейчас мы убеждены более чем когда-либо еще, что гениальный Ленин не ошибался, уверяя нас, что Вторая мировая война позволит нам завоевать власть во всей Европе, как Первая мировая война позволила захватить власть в России.

Сегодня мы поддерживаем Германию, однако ровно настолько, чтобы удержать ее от принятия предложений о мире до тех пор, пока голодающие массы воюющих наций не расстанутся с иллюзиями и не поднимутся против своих руководителей. Тогда германская буржуазия договорится со своим врагом, буржуазией союзных государств, с тем чтобы объединенными усилиями подавить восставший пролетариат. Но в этот момент мы придем к нему на помощь, мы придем со свежими силами, хорошо подготовленные, и на территории Западной Европы... произойдет решающая битва между пролетариатом и загнивающей буржуазией, которая и решит навсегда судьбу Европы...»

Да, это говорил всего лишь Молотов, но именно он был в те годы ближайшим сподвижником Сталина, и вряд ли мы погрешим против истины, если предположим, что Молотов лишь повторил то, что не раз слышал от самого Сталина.

* * $

И, возможно, именно поэтому весной 1940 года все чаще стали раздаваться призывы ведущих политиков и военных к переходу к более активной политике. Инициатором чего явился опять же Сталин. На заседании комиссии Высшего военного совета 21 апреля 1940 года он предложил «коренным образом переделать нашу военную идеологию». «Мы, — заявил он, — должны воспитывать свой комсостав в духе активной обороны, включающей в себя и наступление. Надо эти идеи популяризировать под лозунгами безопасности, защиты своего Отечества, наших границ».

Ловивший каждое слово своего могучего покровителя начальник Политуправления Красной Армии армейский комиссар I ранга Л.З. Мехлис пошел дальше и на одном из совещаний самых высокопоставленных военных заявил: «Наша война с капиталистическим миром будет войной справедливой, прогрессивной, Красная Армия будет действовать активно, добиваясь разгрома врага... и перенесения боевых действий на его территорию. Речь идет об активном действии и победе пролетариата и трудящихся капиталистических стран, об активном действии, когда инициатором справедливой войны выступит наше государство, Рабоче-Крестьянская Красная Армия».

Мехлису вторил и командовавший тогда Ленинградским военным округом командарм II ранга К.А. Мерецков: «Наша армия готовится к нападению, и это нападение нам нужно для обороны. Это совершенно правильно... Мы должны обеспечить нашу страну не обороной, а наступлением...»

Понятно, что подобные идеи все более овладевали умами политиков и военачальников, и выступавший в конце июня на совещании советских писателей главный редактор «Красной звезды» Е.А. Болтин говорил о наступательной тактике Красной Армии как о решенном деле: «Доктрина Красной Армии — это наступательная доктрина, исходящая из известной ворошиловской формулировки «бить врага на его территории». Это положение остается в силе сегодня. Мы должны быть готовы, если понадобится, первыми нанести удар, а не только отвечать на удар ударом».

Весьма интересно и то, что на том же совещании все тот же Болтин призывал не говорить о Германии как о будущем противнике, так как подобные разговоры были вредны прежде всего с политической точки зрения. Даже накануне войны Сталин думал не об обороне, а о нападении. Потому и полетела 14 мая 1941 года в войска директива Главного военного совета «О политических занятиях с красноармейцами и младшими командирами Красной Армии на летний период 1941 года».

В ней безо всяких обиняков говорилось о том, что практически «всякая война, которую будет вести Советский Союз, будет войной справедливой». Ну а раз так, то «весь личный состав Красной Армии должен проникнуться сознанием, что возросшая политическая, экономическая и военная мощь Советского Союза позволяет нам осуществлять наступательную внешнюю политику, решительно ликвидируя очаги войны у своих границ, расширяя свою территорию».

И не случайно именно в это время большим тиражом была переиздана отдельной брошюрой статья М.В. Фрунзе «Единая военная доктрина и Красная Армия», в которой предельно ясно излагались задачи советских войск именно в духе наступательных действий. «Совместное параллельное существование нашего пролетарского советского государства с государствами буржуазно-капиталистического мира, — писал Фрунзе еще двадцать лет назад, — длительное время невозможно. Это противоречие может быть разрешено и изжито только силой оружия в кровавой схватке классовых врагов. Иного выхода нет и быть не может».

В прочитанном чуть позже докладе «Современное международное положение и внешняя политика СССР» его авторы выражались еще откровеннее. С высшего, надо полагать, соизволения. «Не исключена возможность, — писали они, — что СССР будет вынужден, в силу сложившейся обстановки, взять на себя инициативу наступательных военных действий и перейти в наступление против империалистических держав, защищая дело победившего социализма, выполняя величайшую миссию, которая возложена историей на первое в мире социалистическое государство рабочих и крестьян по уничтожению постоянно угрожающего нам капиталистического окружения».

Это едва ли не на следующий день подтвердил и Жданов, который в выступлении перед работниками кинематографа сказал: «Если обстоятельства позволят нам, то мы и дальше будем расширять фронт социализма». Жданову вторил Калинин на партийно-комсомольском собрании аппарата Верховного Совета, где он прямо заявил: «Если вы марксисты, если вы изучаете историю нашей партии, то вы должны понимать, что это основная мысль марксистского учения — при огромных конфликтах внутри человечества извлекать максимальную пользу для коммунизма».