Михаил Сарапов - Английский для смелых. Истории о духах и привидениях / Great Ghost Stories

• Название: Английский для смелых. Истории о духах и привидениях / Great Ghost Stories
• Автор: Михаил Сарапов
• Жанр: Иностранные языки
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-905971-42-6

В книгу вошли популярные мистические новеллы английских и американских авторов XIX – начала ХХ вв., от знаменитого «Дилижанса-призрака» Амалии Эдвардс до произведений признанных корифеев жанра Монтегю Родса Джеймса и Эдварда Бенсона.

Рассказы адаптированы (без упрощения текста оригинала) по методу обучающего чтения Ильи Франка. Уникальность метода заключается в том, что запоминание слов и выражений происходит за счет их повторяемости, без заучивания и необходимости использовать словарь.

Пособие способствует эффективному освоению языка, может служить дополнением к учебной программе. Предназначено для широкого круга лиц, изучающих английский язык и интересующихся английской культурой.

---

 At the time of which I write I was nineteen years old, a student at Yale. One day I received a telegram from my father of such urgency that in compliance with its unexplained demand I left at once for home. At the railway station in Nashville a distant relative awaited me to apprise me of the reason for my recall: my mother had been barbarously murdered – why and by whom none could conjecture, but the circumstances were these:

My father had gone to Nashville, intending to return the next afternoon. Something prevented his accomplishing the business in hand, so he returned on the same night, arriving just before the dawn. In his testimony before the coroner he explained that having no latchkey and not caring to disturb the sleeping servants, he had, with no clearly defined intention, gone round to the rear of the house. As he turned an angle of the building, he heard a sound as of a door gently closed, and saw in the darkness, indistinctly, the figure of a man, which instantly disappeared among the trees of the lawn. A hasty pursuit and brief search of the grounds in the belief that the trespasser was some one secretly visiting a servant proving fruitless, he entered at the unlocked door and mounted the stairs to my mother’s chamber. Its door was open, and stepping into black darkness he fell headlong over some heavy object on the floor. I may spare myself the details; it was my poor mother, dead of strangulation by human hands!

Nothing had been taken from the house (в доме ничего не пропало: «ничего не было взято из дома»), the servants had heard no sound (слуги ничего не слышали: «не слышали никакого звука»), and excepting those terrible finger-marks upon the dead woman’s throat (и за исключением тех ужасных отпечатков пальцев на горле = на шее мертвой женщины) – dear God! that I might forget them (Господи Боже мой: «дорогой Бог», если бы я мог их забыть)! – no trace of the assassin was ever found (никаких следов убийцы так и не было обнаружено).

I gave up my studies and remained with my father (я бросил свою учебу и остался со своим отцом; to give up – оставить, отказаться; бросить /что-либо/), who, naturally, was greatly changed (который, естественно, сильно переменился). Always of a sedate, taciturn disposition (/будучи/ всегда спокойного, молчаливого характера; sedate – спокойный, степенный, уравновешенный; disposition – нрав, характер), he now fell into so deep a dejection that nothing could hold his attention (он теперь впал в такое глубокое уныние, что ничто не могло удержать его внимания; dejection – сход, сошествие /вниз чего-либо/; упадок сил, подавленное настроение, уныние), yet anything – a footfall, the sudden closing of a door – aroused in him a fitful interest (и в то же время что угодно – шаги, внезапно закрытая дверь: «внезапное закрывание двери» – вызывало у него болезненный интерес; foot-fall = footfall – звук шагов; foot – ступня; to fall – падать, опускаться; to arouse – будить, пробуждать, возбуждать; fitful – судорожный; порывистый; fit – припадок); one might have called it an apprehension (кто-то бы даже назвал это манией преследования; apprehension – опасение; мрачное предчувствие). At any small surprise of the senses he would start visibly and sometimes turn pale (при любом малейшем внезапном чувственном восприятии: «при любой маленькой неожиданности чувств» он заметно вздрагивал и иногда бледнел; visibly – видимо, заметно, явно), then relapse into a melancholy apathy deeper than before (а затем вновь погружался в еще более глубокую меланхоличную апатию: «в меланхоличную апатию глубже, чем до того»; to relapse – снова впадать /в какое-либо состояние/). I suppose he was what is called a ‘nervous wreck’ (полагаю, он дошел тогда, что называется, до полного нервного истощения; wreck – развалина). As to me, I was younger then than now – there is much in that (что касается меня, тогда я был моложе, чем сейчас – а это многое значит: «в этом многое есть»). Youth is Gilead (молодость – это Галаад[13]), in which is balm for every wound (где есть бальзам для каждой раны). Ah, that I might again dwell in that enchanted land (ах, если бы я вновь мог обитать в этой зачарованной стране)! Unacquainted with grief, I knew not how to appraise my bereavement (незнакомый с горем, я не знал, с чем соотнести мою утрату; to appraise – оценивать, расценивать, производить оценку; bereavement – тяжелая утрата; to bereave – лишать, отнимать, отбирать); I could not rightly estimate the strength of the stroke (я не мог полностью осознать: «правильно оценить» силу удара).

 Nothing had been taken from the house, the servants had heard no sound, and excepting those terrible finger-marks upon the dead woman’s throat – dear God! that I might forget them! – no trace of the assassin was ever found.

I gave up my studies and remained with my father, who, naturally, was greatly changed. Always of a sedate, taciturn disposition, he now fell into so deep a dejection that nothing could hold his attention, yet anything – a footfall, the sudden closing of a door – aroused in him a fitful interest; one might have called it an apprehension. At any small surprise of the senses he would start visibly and sometimes turn pale, then relapse into a melancholy apathy deeper than before. I suppose he was what is called a ‘nervous wreck.’ As to me, I was younger then than now – there is much in that. Youth is Gilead, in which is balm for every wound. Ah, that I might again dwell in that enchanted land! Unacquainted with grief, I knew not how to appraise my bereavement; I could not rightly estimate the strength of the stroke.

One night, a few months after the dreadful event, my father and I walked home from the city (однажды вечером, несколько месяцев спустя после того ужасного события, мы с моим отцом шли домой из города; night – ночь; вечер). The full moon was about three hours above the eastern horizon (полная луна уже как три часа поднялась на востоке: «над восточным горизонтом»); the entire countryside had the solemn stillness of a summer night (торжественная тишина летней ночи окутала все вокруг; entire – полный, целый, весь; countryside – сельская местность; solemn – торжественный, производящий большое впечатление); our footfalls and the ceaseless song of the katydids were the only sound aloof (наши шаги и неумолчный: «беспрерывный» стрекот кузнечиков были единственными звуками в ночи; song – пение; katydid – /зоол./ кузнечик углокрылый; aloof – поодаль, в стороне). Black shadows of bordering trees lay athwart the road (черные тени деревьев на обочине наискосок ложились на дорогу; to border – обрамлять, окаймлять; border – граница), which, in the short reaches between, gleamed a ghostly white (которая отсвечивала призрачным белым /светом/ в коротких промежутках между тенями; reach – протягивание /руки/; пространство, протяжение; to gleam – светиться; мерцать). As we approached the gate to our dwelling (когда мы подошли к калитке /ведущей/ к нашему дому; to approach – подходить, приближаться), whose front was in shadow, and in which no light shone (чей фасад был в тени, а в окнах не было света: «и в котором не светился никакой свет»; to shine), my father suddenly stopped and clutched my arm (мой отец внезапно остановился и схватил мою руку), saying, hardly above his breath (едва слышно сказав; breath – дыхание; below one’s breath – тихо, шепотом; above one’s breath – чуть громче шепота):

“God! God! what is that (Боже, Боже, что это)?”

“I hear nothing,” I replied (я ничего не слышу, – ответил я).

“But see – see (но смотри, смотри же)!” he said, pointing along the road, directly ahead (сказал он, указывая на что-то вдоль дороги прямо перед нами).

I said: “Nothing is there (ничего там нет). Come, father, let us go in – you are ill (пойдем, отец, давай зайдем в дом – ты болен).”

 One night, a few months after the dreadful event, my father and I walked home from the city. The full moon was about three hours above the eastern horizon; the entire countryside had the solemn stillness of a summer night; our footfalls and the ceaseless song of the katydids were the only sound aloof. Black shadows of bordering trees lay athwart the road, which, in the short reaches between, gleamed a ghostly white. As we approached the gate to our dwelling, whose front was in shadow, and in which no light shone, my father suddenly stopped and clutched my arm, saying, hardly above his breath:

“God! God! what is that?”

“I hear nothing,” I replied.

“But see – see!” he said, pointing along the road, directly ahead.

I said: “Nothing is there. Come, father, let us go in – you are ill.”

He had released my arm and was standing rigid and motionless in the center of the illuminated roadway (он отпустил мою руку и стоял, оцепенев, в центре залитой лунным светом дороги; rigid – жесткий, негнущийся, несгибаемый; неподвижный; motionless – неподвижный; motion – движение; to illuminate – освещать), staring like one bereft of sense (уставившись перед собой, как безумный; to stare – пристально глядеть; уставиться; смотреть в изумлении; to bereave – лишать, отнимать, отбирать; sense – рассудок, разум). His face in the moonlight showed a pallor and fixity inexpressibly distressing (бледность и неподвижность черт его лица в лунном свете казались невыразимо удручающими: «его лицо в лунном свете показывало бледность и неподвижность невыразимо горестные»). I pulled gently at his sleeve, but he had forgotten my existence (я тихонько потянул его за рукав, но он забыл о моем существовании; to forget). Presently he began to retire backward, step by step (вскоре он начал пятиться, шаг за шагом; to retire – уходить в отставку, на пенсию; удаляться, отступать; backward – назад), never for an instant removing his eyes from what he saw, or thought he saw (ни на миг не отрывая глаз от того, что он видел, или думал, что видел; to remove – передвигать, перемещать). I turned half round to follow, but stood irresolute (я наполовину обернулся, чтобы последовать /за ним/, но стоял в нерешительности). I do not recall any feeling of fear (я не помню, чтобы я чувствовал страх; to recall – вызывать обратно; вспоминать; воскрешать /в памяти/; feeling – чувство), unless a sudden chill was its physical manifestation (если только внезапный озноб не был его физическим проявлением). It seemed as if an icy wind had touched my face and enfolded my body from head to foot (казалось, словно ледяной ветер подул мне в лицо и окутал мое тело с головы до ног; to touch – касаться, трогать); I could feel the stir of it in my hair (я мог ощутить его дыхание в своих волосах; stir – шевеление; движение).