Айзек Азимов - Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы

• Название: Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы
• Автор: Айзек Азимов
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Научпоп
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9524-3115-7

Знаменитый писатель-фантаст, ученый с мировым именем, великий популяризатор науки, автор около 500 научно-популярных, фантастических, детективных, исторических и юмористических изданий приглашает вас в мир творчества великого английского драматурга. Эта книга входит в серию популярных азимовских «путеводителей». Автор систематизирует драматургические произведения Шекспира, анализируя их содержание, скрупулезно разбирает каждую цитату, каждый отрывок, имеющий привязку к реальным историческим событиям, фольклорную или мифологическую основу. Он истолковывает значение многих реплик, острот и колкостей персонажей и поясняет, с кем их устами Шекспир ведет словесные дуэли.

---

Эванс менее вспыльчив, чем Каюс, но он тоже сильно разгневан и говорит о своем сопернике:

…миска овсяной каши столько же понимает в латыни и медицине, сколько ваш знаменитый доктор!

Акт III, сцена 1, строки 62–63[141]

Гиппократ — греческий врач, который достиг вершины славы в 400 г. до н. э., он был первым настоящим учителем медицины, которого мы знаем по имени; впоследствии его прозвали «отцом медицины». Он основал школу, которая существовала несколько веков; труды всех учеников этой школы неукоснительно приписывались самому Гиппократу. Знаменитая клятва Гиппократа, которую по традиции дают выпускники многих медицинских вузов, также изобретение этой школы.

Гиппократ и Гален были двумя величайшими врачами Древнего мира; их труды считались последним словом медицины вплоть до начала XIX в. Обвинить Каюса в том, что он не знает трудов Гиппократа, значило нанести ему смертельное для врача оскорбление.

«… Макиавелль?»

Приходит хозяин «Подвязки», таща за собой Каюса, и радостно рассказывает своим жертвам, как он подшутил над ними. Он, мол, слишком ценит обоих, чтобы позволить им причинить вред друг другу. Хозяин гостиницы очень гордится собой и приговаривает:

Ну, кто из вас посмеет сказать, что я не политик, не хитрец, не Макиавелль?

Акт III, сцена 1, строки 95–96

Николо Макиавелли — гражданин Флоренции, который честно служил своему городу, но был отставлен от должности после политического переворота 1512 г. Вынужденный подать в отставку и опечаленный тем, что более сильные народы, вторгшиеся в то время в Италию из-за Альп, уничтожают его страну, он изложил свои политические теории в трактате «Государь».

В этой книге он назвал принципы, которыми должны руководствоваться правители. Сам Макиавелли был честным и добрым человеком, но понимал, что в жестоком мире того (и, возможно, любого) времени правители должны быть реалистами, а в ряде случаев прибегать к жестокости и насилию.

Иностранцам принципы Макиавелли казались типично итальянскими фокусами и интригами, поэтому имя Макиавелли стало синонимом заговоров, интриг и закулисной борьбы. кое-кто считает так и сейчас.

Когда все уходят и Эванс с Каюсом остаются наедине, выясняется, что они совсем не так довольны хозяином «Подвязки», как он сам. Они заключают мир и клянутся отомстить обидчику.

«…С беспутным принцем»

Вновь возникает вопрос об Анне Пейдж. Пока все занимались другими делами, Слендер неустанно вздыхал: «Ох, прекрасная Анна Пейдж!» и «Ах, прелестная Анна Пейдж!». Теперь он идет на обед к Пейджам, где должен обручиться с девушкой своей мечты. Сам Пейдж склоняется в пользу Слендера, но миссис Пейдж предпочитает соперника Слендера, доктора Каюса.

Хозяин «Подвязки» спрашивает, что Пейдж думает о молодом Фентоне, но Пейдж резко обрывает его:

Но только не с моего согласия! У этого джентльмена нет никакого состояния. Он водил дружбу с беспутным принцем Гарри и Пойнсом. Да и слишком он высокого круга…

Акт III, сцена 2, строки 67–69

Итак, Фентон не только беден (у него «нет никакого состояния»), но он входит в ту компанию, которая привнесла столько забавного в обе части «Генриха IV». Для такого респектабельного представителя среднего класса, как Пейдж, подобное аристократическое беспутство хуже бедности.

Это единственное упоминание в пьесе о принце Хэле; только оно позволяет отнести время действия к 1400–м гг., потому что все остальное (в том числе упоминание королевы Елизаветы) указывает на начало 1600–х гг.

«Плутишка…»

Миссис Куикли, связанная с Фальстафом, убедила толстого рыцаря одолжить Робина миссис Пейдж, сделав вид, что та давно мечтала о таком паже. Конечно, насмешницы используют его как помощника в исполнении собственных планов. Они хотят заставить Фальстафа прийти в дом Форда на свидание с миссис Форд. Затем они притворятся, что Форд вернулся, заставят Фальстафа спрятаться в большой корзине с грязным и вонючим бельем, вынесут его из дома и бросят в сточную канаву неподалеку от Темзы.

Конечно, если Фальстаф догадается о розыгрыше, все пойдет прахом. Поэтому миссис Пейдж спрашивает Робина:

А скажи нам, маленький плутишка, ты остался нам верен?

Акт III, сцена 3, строки 25–26[142]

Конечно, Робин одет очень пышно; контраст кричащего наряда с мальчишеским телом производит комическое впечатление. В этом наряде он действительно похож на аляповатое чучело, которое использовалось на Масленицу, перед наступлением Великого поста. Такое чучело подвешивали на веревке и колотили палками до тех пор, пока оболочка не разрывалась и из чучела не сыпался дождь подарков, которые расхватывали присутствующие. Такое чучело по-английски называли Jack-a-lent (то есть «постный Джек»).

«…Алмаз небесный!»

Робин истово клянется, что не выдал заговорщиц; видимо, это правда, потому что пришедший в дом Форда Фальстаф принимается всерьез ухаживать за хозяйкой. Он приводит галантную цитату из книжки сонетов:

«Тебя ли я нашел, алмаз небесный!»

Акт III, сцена 3, строка 41

Эта цитата из сонета в сборнике стихов «Астрофель и Стелла» сэра Филипа Сидни, который вышел в 1584 г. или чуть раньше. По качеству сонеты Сидни не уступали сонетам других поэтов (конечно, за исключением сонетов самого Шекспира).

«…Как в аптеке лекарствами»

Миссис Форд притворяется смущенной этим романтическим приветствием, после чего Фальстаф берет быка за рога, заявляя:

Я уже сказал, что не умею льстить, рассыпаться в любезностях, доказывать тебе, что ты-то, да се, да это, как это делают тощие, шепелявые щеголи, которые похожи на женщин в мужском наряде и от которых пахнет духами, как в аптеке лекарствами.

Акт III, сцена 3, строки 68–71[143]

Иными словами, Фальстаф не относит себя к записным денди. Словом «simples» (простые) в эпоху Шекспира называли лекарственные травы. Считалось, что каждая трава лечит только одну болезнь; таким образом, это было «простое» лекарство. Многие лекарственные растения обладали ароматом, а потому торгующие ими рынки пропитывались приятными запахами (резко контрастировавшими с вонью, царившей в грязном Лондоне 1600–х гг., в котором не было ни водопровода, ни канализации).

Баклерсбери — название лондонской улицы, где в то время собирались продавцы трав и целители-травники. Во время года, когда торговали лекарственными травами, их запах можно было ощутить за несколько кварталов.

Однако зайти далеко Фальстаф не успевает. Вбегает Робин с фальшивым известием о возвращении Форда. Но вслед за ним входит запыхавшаяся миссис Пейдж и приносит ужасную новость: Форд действительно идет сюда. Фальстаф прячется в корзину с грязным бельем (как и планировали обе дамы), после чего в дом врывается Форд.

Его сопровождают Пейдж, Каюс и Эванс, пытающиеся успокоить ревнивца, но Форд точно знает, что Фальстаф здесь (не зря же он выдавал себя за мифического Брука), и не желает утихомириться. Он пытается вывести свою жену на чистую воду, однако по рассеянности позволяет слугам унести корзину с грязным бельем.

Естественно, найти Фальстафа Форду не удается. В результате он приходит к мысли, что Фальстаф просто похвастался, будто миссис Форд назначила ему свидание. Ревнивцу не остается ничего иного, как просить прощения.

«Пронырливый рогач…»

Интрига развивается полным ходом. Анна Пейдж по-прежнему притягивает к себе, как магнит, Слендера, Каюса и Фентона. Пейджу нравится первый, миссис Пейдж — второй, а самой Анне — третий.

Что же касается Фальстафа, то он сидит в трактире и оплакивает свое невезение. Его любовному свиданию помешали, самого его похоронили под кучей вонючего белья и чуть не утопили в сточной канаве. Но тут приходит миссис Куикли и уговаривает Фальстафа попытаться еще раз. (Виндзорские дамы тут ни при чем; они слышали, как Форд говорил, что узнал о первом свидании от самого старого хвастуна.)

Затем входит Форд в обличье мистера Брука и с тревогой спрашивает, почему Фальстаф не был у миссис Форд. Если бы Фальстаф сказал, что миссис Форд ему отказала, это пролило бы бальзам на раны ревнивого мужа. Однако ничего подобного Фальстаф не говорит. Да, он был там:

Но, едва только мы успели с ней обняться, поцеловаться, объясниться друг другу в любви, словом, разыграть пролог к нашей любовной комедии, как в дом ворвался ее муж, этот пронырливый рогач, который следит за ней днем и ночью и живет в вечной тревоге.

Акт III, сцена 5, строки 69-73

В оригинале использовано слово «cornuto», образованное от латинского прилагательного «рогатый»; это еще один из множества синонимов слова «рогоносец», имевших хождение в Елизаветинскую эпоху.