Берт Хэршфельд - Акапулько

• Название: Акапулько
• Автор: Берт Хэршфельд
• Издательство: ТЕРРА
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-300-01352-8

В романе Берта Хершфельда «Акапулько» собираются богатейшие люди мира. Их, законодателей роскошной жизни, в которой царит жадность, плотское вожделение и предательство, вряд ли тронет настоящая любовь и истинное благородство. Но эти чувства, недоступные миру богатства и власти, существуют и лишь они подлинны…

---

— Ей, Чак, брось ты все это, иди сюда, мальчик! Давай-ка лучше поболтаем о чем-нибудь.

Чарльз придал своему лицу приветливое выражение и покинул балкон. Походка его была расхлябанной, и при виде ее на ум почему-то приходила мысль о тягучем и липком киселе — туловище при ходьбе подпрыгивало вверх и вниз, руки хлопали по бокам… «Определенно, — в сотый раз сказал себе Тео Гэвин, — у него походка ничего общего не имеет с походкой настоящего мужчины.» Надо сказать, что и в остальном Чарльзу было далеко до того, чтобы завоевать одобрение своего отца. Во-первых, мальчик явно уступал ростом Тео, а плечи его были узки и неразвиты. Все тело Чарльза несло отпечаток какой-то почти неприличной мягкости — слишком уж оно было худым, слишком хрупким и слабым. Очертания суживающегося к подбородку лица были неопределенны и размывчаты; рот казался слабым и безвольным; влажный блеск светло-карих глаз создавал впечатление, что мальчишка вот-вот разревется. А его волосы — такие чертовски длинные волосы! В мальчике воплотилось слишком много от Джулии — ее терпимость и такая же, как у нее, слабость… А ведь Тео хотел, чтобы у него был сын, похожий на него самого, — мужественный мальчик, способный совершать поступки. Тео даже сомневался, что Чарльзу удалось хоть раз переспать с женщиной.

«Как там сказала Джулия?

— Чарльз наш сын. Ему нужно внимание мужчины, своего отца. Он плывет по течению, Тео. Он существует в ином мире, мире неудачников, прогульщиков и наркоманов, в мире, который выбрал для себя сам. Ему нет еще и девятнадцати, а он время от времени исчезает на целые дни. И ни за что не хочет сказать мне, что делал, где был все это время. Что-то нужно делать…

— Не вовремя все это. Я еду в отпуск в Акапулько…

— Возьми Чарльза с собой. Проведи с ним это время вместе, начни узнавать своего собственного сына, Тео…»

Это показалось Гэвину разумным: у Чака будет возможность понять, каков у него отец. Разница в возрасте между ними составляла более двадцати лет, но Тео был уверен — Чаку придется изо всех сил стараться, чтобы не отставать от своего отца. Что бы они ни делали…

— Как тебе этот номер? — спросил Тео, когда Чарльз появился на пороге комнаты. — Везде бери только первый класс, это единственный способ ездить в путешествия. И нет необходимости путаться друг у друга под ногами. Здесь полно свободного места.

— Я не буду вам помехой, Тео.

— Я знаю. Я только имел в виду, что… ну, мы оба мужчины, а мужчины имеют право на уединение, время от времени. Ты с этим согласен?

— Да, сэр, полагаю, что согласен.

— Ну вот и договорились. У тебя будет своя комната, а у меня своя. Все, что ты захочешь там делать, меня не будет касаться, при условии, что я буду иметь право на такую же привилегию со своей стороны. — Смех, которым Тео сопроводил свои слова, испугал Чарльза. Его отец совсем не был человеком, который смеется по любому поводу.

— Главное состоит в том, Чак, что я хочу, чтобы мы понимали друг друга. Разве это не разумно?

— Да, сэр, это разумно.

— Вот в этом и заключается цель нашей поездки, разве нет?

— Думаю, что да.

— Ну конечно, какие могут быть сомнения. — Тео скинул рубашку и наполнил легкие воздухом. Мускулистый живот, широкие плечи, напряженные бицепсы перекатываются под кожей. Он стоял широко расставив ноги, грудь подана вперед, а в глазах читалось жестокое, непреклонное и целеустремленное выражение. Чарльзу он напомнил боксера, ожидающего гонга к схватке, или человека, который забыл свое детство.

— Мы в Акапулько, Чак. Наслаждайся свежим воздухом и солнцем. Полно времени, чтобы отец с сыном могли вволю наговориться. Почему бы нам не махнуть в бассейн? Ставлю пиво, если ты меня догонишь на дорожке…

Чарльз кивнул.

— Поплавать было бы неплохо, — сказал он. — Но я не пью пиво, добавил он сквозь сжатые зубы и пошел в свою комнату переодеваться.

Стоя на высоком трамплине для прыжков в воду, Тео принял соответствующую позу и оценивающе огляделся. Что за жалкое зрелище представляли собой эти мужчины, копошащиеся внизу, — жирные, обрюзгшие, преждевременно вышедшие в тираж, с дряблыми, вялыми телами! Ну что же, ладно. Они только облегчают Тео Гэвину его собственную игру.

Он безупречно выполнил прыжок и вошел в воду, почти не подняв брызг. Не теряя зря времени, он вылез из бассейна и снова взошел на трамплин. Лишние движения — потраченная впустую энергия. Тео знал, как казаться легким и естественным, хоть и презирал при этом театральные, рассчитанные на публику, представления, которые могут вызвать аплодисменты только у непосвященных.

На этот раз он исполнил обратное сальто. Однако, не сумев достаточно быстро выпрямить ноги, Тео влетел в воду неуклюже, под углом. Надеясь, что его прыжка никто не видел, Гэвин вылез из воды и встал у бортика бассейна. Неподалеку от него, всего в двух-трех шагах, в шезлонге полулежала сногсшибательная девушка. Не более двадцати лет, крошечное любознательное личико, пухленькие, словно искусанные пчелами губки, пышная фигура, обрамленная черным вязаным бикини. Тео стало совершенно ясно, что она не только видела прыжок, но и распознала его провал.

— День сегодня неудачный, — объяснил он.

— А первый прыжок был хорош.

— Вы прыгаете с вышки?

— Не совсем. Прыгала, когда училась в школе.

— Не так уж давно вы ее закончили, я думаю.

— Три года назад.

— Это заставляет меня чувствовать себя стариком. — Он согнул руку в локте и как бы невзначай продемонстрировал девушке напрягшийся бицепс.

— Вы мне не кажетесь стариком. Меня зовут Бетти Саймонз.

Тео сообщил ей свое имя.

— Всего пару часов как приехал сюда. Путешествую с сыном. Вон он там, Чак, — вон у дальнего края бассейна, тот парень с длинными волосами.

— Он выглядит милым, — прокомментировала девушка.

— Я предпочел бы, чтобы о нем этого нельзя было сказать, — заметил Тео. — Не хочу казаться вам отцом-профессионалом, но мне, честно говоря, было бы по душе видеть его более мужественным, более спортивным.

— Как вы, — отозвалась девушка. — Вы выглядите так, как будто раньше были профессиональным спортсменом.

— Боюсь, что разочарую вас. Пошел работать сразу после колледжа. Конечно, я в то время здорово увлекался спортом — футбол, бокс. А сейчас много времени провожу на теннисном корте, немного играю в ручной мяч, время от времени работаю с гирями или штангой… так, только для того, чтобы поддерживать тонус. Век профессионального спортсмена недолог. А я выбрал долгосрочные цели, более, так сказать, основательные свершения.

— И что, ваши свершения были основательны? — она посмотрела на Тео с интересом.

— Не жалею, Бетти. Ни секунды не жалею. Но я хочу услышать о вас. Вы приехали сюда с родителями?

— Я не настолько молода, — весело запротестовала она. — Я подрабатываю немного на приемах, развлекаю гостей.

— Зарабатываешь на жизнь песенками? Я сразу об этом догадался — что еще может делать такая красотка, как ты. Только трудиться в шоу-бизнесе.

Она подвинулась, освобождая ему место на шезлонге.

— Посидите со мной немного рядом, Тео, — предложила она.

Он колебался, поглядывая на Чарльза.

— Почему бы и нет? Пару минут можно. — Тео расположился в изножье, и его обнаженные бедра прижались к голым ступням девушки. Он был доволен, что Бетти Саймонз не сделала попытки отодвинуться от него.

Для Саманты Мур «Вилла Глория» была подобна ее собственному телу: и то, и другое воспринималось ею как некий экспонат высочайшего качества, предназначение которого состоит в том, чтобы представить в самом лучшем виде ее — владелицу и хозяйку.

С проходящей мимо яхты Виллу Глория рассмотреть можно было с трудом: она почти сливалась с застывшими утесами по ту сторону острова Рокета. Однако при ближайшем взгляде стала бы заметна изысканная ручная работа, замысловатые каменные уровни, опоры, колонны, башенки, фасады. Эту виллу построил в честь своей драгоценной супруги какой-то неизвестный янки, не то лесоруб, не то лесопромышленник, еще в те времена, когда окрестные горы были почти не заселены. Потом дом был продан, потом продан еще раз и еще. Со временем вилла перешла в руки Ахмеда эль-Акб Сихоури, тогдашнего мужа Саманты Мур. Он подарил ей купчую на это поместье в то время, когда их брак переживал свою раннюю, или «нежную», стадию. Обладая весомыми доходами от продажи прав на разработку нефти, Ахмед, принц из Саудовской Аравии, был весьма озабочен тем, чтобы должным образом потакать всем капризам своей очень красивой и очень желанной американской жены. Его отношение со временем круто переменится, но не раньше, чем нанятые им детективы застанут Саманту в постели с художником-испанцем. Разрыв, последовавший за этим, не причинил особого вреда ни художнику, ни Ахмеду, однако явился причиной международного скандала, в результате которого Саманта стала еще более желанной целью любого мужчины, за исключением, правда, художника и Ахмеда.