Сергей Ченнык - Альма

• Название: Альма
• Автор: Сергей Ченнык
• Издательство: Гала
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-966-1539-14-2

«Альма» — вторая книга серии «Военно-исторический очерк Крымской кампании (1854-1856 гг.) Восточной войны (1853-1856 гг.) известного крымского военного историка Сергея Ченныка. Ее отличие от предыдущей в том, что здесь описаны события всего лишь одного дня — 8(20) сентября 1854 г. Но даже столь ограниченный временем сюжет не снижает динамичности и не уменьшает заложенной в него интриги. Вместо нудного повествования о, казалось бы, давно изученном сражении автор показывает его как противоборство трех военных лидеров: русского главнокомандующего князя А.С. Меншикова, английского генерала лорда Раглана и маршала Франции Сент-Арно. Оригинальность стиля в сочетании использования фактического материала с аналитическими исследованиями благоприятствует попытке взглянуть на происходившее более 150 лет назад через реалии сегодняшних дней.

Первое, что хочется отметить после знакомства с содержанием — книга не перегружена философскими рассуждениями и лишними эмоциями. Верный выработанному стилю, автор не навязывает читателю свои взгляд и точку зрения. Скорее, он провоцирует дискуссию в уверенности, что вдумчивый читатель, серьезно интересующийся темой, а равно и серьезный профессионал — сами в состоянии оценить, какие акценты и где нужно расставить, какие выводы нужно сделать. Дело автора — лишь помочь ему пойти по правильному пути. Книга, несомненно, развеет распространенные мифы, касающиеся описываемых событий. Читателям откроется множество деталей сражения, большинство их которых почерпнуты автором из источников, и либо никогда не публиковавшихся либо до сего дня не переведенных на русский язык.

«Альма» — не попытка навязать свою точку зрения, это лишь желание приоткрыть занавес на одну из самых интересных страниц военной истории Отечества.

---

К этому времени штаб лорда Раглана по совершенно целому мосту переехал на южный берег Альмы. Это было весьма рискованным и даже безрассудным предприятием, учитывая, что неподалеку (немногим более чем в 500 метрах) еще кипел бой. Несомненно, французские стрелки были весьма удивлены, увидев яркое зрелище перемещения английского главнокомандующего со своим пестрым штабом вдоль линии перестрелки.

Не меньшее удивление вид пестрой кавалькады штабных офицеров во главе с главнокомандующим впереди линии пехоты вызвал и у солдат из бригады Адамса, застрявших перед горящим Бурлюком.

Когда Раглан спокойно проехал между 41-м и 49-м полками, один из штабных офицеров попросил у офицеров этих частей прикрытие для лорда и его сопровождающих. Обилие перьев на шляпах последних было прекрасным ориентиром для прилежных русских стрелков, и они уже заставили еще двоих из штабных офицеров продолжать путь пешком, поразив их лошадей.

Нужно сказать, что, спокойно перейдя Альму, закрепившись в нескольких сотнях метров от ее берега, эти два полка и обеспечили не только безопасность Раглану и его свите, но и возможность своим артиллеристам безнаказанно расстреливать во фланг Казанский и Владимирский полки. По крайней мере об этом говорит капитан Аллен из 41-го полка.{795} И, пожалуй, он прав.

Оказавшись на южном берегу, Раглан стал свидетелем атаки Владимирского полка и почувствовал опасность, грозившую его войскам. Он тут же отправил нескольких адъютантов за артиллерией — и, к его удивлению, они совсем рядом обнаружили переехавшие по мосту орудия капитана Тернера (батарея G), стоявшие без дела.

По другой версии, подполковник Лайсонс говорит, что Тернер, действуя на свой страх и риск, попытался перевезти пушки через Альму западнее моста, прикрывшись дымом горящего Бурлюка.{796}

В результате он застрял у противоположного берега и во время очередной попытки преодолеть препятствие там его застал отправленный Рагланом на поиск какой- нибудь батареи Лайсонс. С помощью нескольких солдат (говорят, что это даже были французы из 3-й дивизии) пушки вытащили.

По приказу главнокомандующего Тернер переместил два орудия на восточные скаты Телеграфной высоты и оттуда в 15.30 открыл ураганный огонь по правому флангу русских, окончательно сломив сопротивление Владимирского и Казанского полков и заставив оставить позиции несколько русских батарей центра.

Казалось, что могут сделать лишь два 9-фунтовых орудия? Однако сработавший на британцев фактор неожиданности самым негативным образом подействовал на уже находившиеся в состоянии психического надлома полки, и без того потерявшие массу людей. Эта батарея, вероятно, стала той самой «французской», о которой упоминает в своих воспоминаниях генерал Квицинский и которая «…тяжело поражала владимирские батальоны».

А ВСКОРЕ ПОЯВИЛАСЬ И БАТАРЕЯ МОРРИСА

Переправившись через Альму и став восточнее и южнее Бурлюка, Моррис открыл интенсивный огонь во фланг русским войскам, пытаясь заставить замолчать русскую батарею. Как раз в этот момент Владимирский пехотный полк опрокинул бригаду Кодрингтона, отбросив ее к Альме. Удачное расположение батареи Е оказалось весьма кстати. Снаряды нанесли потери русской пехоте. Ею было выпущено 285 зарядов — больше, чем любой другой (английской, русской или французской) артиллерийской батареей в этом сражении. Если в стрельбе ядрами и гранатами британские 9-фунтовые пушки оказались совершенно неэффективными, то обстрел атакующей русской пехоты шрапнельными выстрелами, принятыми на вооружение английской и французской артиллерией в 1852 г., оказался чрезвычайно удачен. Относительно малый калибр давал возможность достигать вполне удовлетворительных результатов при обстреле целей в диапазоне от 300 до более 1000 м. Имея скорость 470 футов в секунду и разрываясь примерно в 20-30 м над поверхностью земли, заряд укладывал картечными пулями круг радиусом до 40–50 м (все цифры в зависимости от высоты разрыва). Таким образом, англичане решили проблему малой дальности стрельбы Картечью, Возможно, шрапнель была не меньшим средством, позволившим одержать союзникам победу, чем нарезные ружья «Энфилд». Особенно удачно получилось, когда владимирцы оказались на открытом склоне. Здесь они стали едва ли не мишенью в полигонных условиях. Нельзя исключить, что и значительные потери они понесли все-таки в большей степени от Шрапнели. По крайней мере, то самое действие пуль, когда «укладывалось» сразу несколько солдат одного ряда, более свойственно действию разрыву шрапнельных снарядов. Для ружейных пуль такая сверхпробиваемость кажется в большей степени мифической.

Многие русские участники сражения склонны были считать несущуюся с неба смерть за прилетавшие с моря снаряды корабельных орудий. Тем более, что прилетали они с запада, т.е. со стороны моря. Может быть, поэтому на современном памятнике Владимирскому пехотному полку, установленном на поле сражения, у ног пехотинца лежит явно не граната английской полевой артиллерий, а как минимум 32-фунтовое ядро корабельной артиллерий.

После обстрела русских и их отступления обе батареи ушли в сторону телеграфной станции, поддерживая французскую пехоту. Когда к 16.30 сражение было закончено, батарея потеряла убитыми 1 офицера и 2 рядовых, 4 солдата были ранены. Все они были поражены еще в первой фазе сражения,

Будущий фельдмаршал, а тогда лейтенант сэр Эвелин Вуд видел действия батареи в бою и писал позднее в своих воспоминаниях: «Я был впечатлен увиденным. Батарея находилась рядом со штабом лорда Раглана, и, как только мы начали сражение, получив приказ, стремительно помчалась вниз.

Я был настолько впечатлен решительным взглядом каждого ездового, что никогда в жизни не забывал этого. Мы молча наблюдали за прохождением батареи, пока она не вступила в действие, кажется, в самом центре русских. Через несколько минут враг отступил…».

Кстати, в ее состав после сражения поступили лошади, взятые как трофеи из упряжек пушек и зарядных ящиков двух захваченных орудий русской батарейной №1 батареи 16-й артиллерийской бригады.

Англичане считают, что своим успехом в этот день британская армия обязана двум подразделениям: батареям G (капитан Тернер) и Е (капитан Моррис).[78]

После боя артиллеристы батареи Е своим видом поразили всех. Смесь пота, пыли и пороха сделала их лица черными. И без того темные мундиры стали еще темнее. Естественно, они получили свое прозвище: «Черная батарея». Была другая версия, многие последующие годы равноправно существовавшая наряду с первой: «Черноглазая батарея». Это было второе «цветное» наименование в английской артиллерии. 8-я батарея 3-го батальона называлась «серой», но это относилось к масти их лошадей.

Батарея Е получила одно оригинальное награждение за свое участие в сражении на Альме. Всю свою долгую историю она продолжала носить неофициальное прозвище, полученное ею после 20 сентября 1854 г., — «Черноглазая». С ним она сражалась во всех колониальных войнах XIX в., на полях обеих мировых войн.

В 1950 г. батарея отправилась на Кипр, оттуда — в Египет. В 1951 г. ей дали почетное наименование Астенская (в память о боях в Голландии). Правда, буквально через три года историческая справедливость была восстановлена: в честь 100-летия Крымской войны батарея стала называться 8 (Альминская) полевая батарея Королевской артиллерии (8 (Alma) Field Battery RA). Это произошло 26 апреля 1954 г.

Уже с этим именем батарея воевала на Фолклендских островах, несла службу на Кипре и Мальте, а сегодня сражается в Афганистане. Ее постоянное место дислокации в Англии — крепость Плимут.

Капитан (на фото — бреве-майор) Моррис. Командир батареи, которая вместе с пушками Тернера нанесла поражение левому флангу русской 16-й пехотной дивизии.

ПРОРЫВ ЦЕНТРА И ОТХОД РУССКИХ ВОЙСК

«…Нас будут судить за это, сэр Колин…»

Герцог Кембриджский — командиру Шотландской бригады генерал-майору Колину Кемпбелу перед атакой во время сражения на Альме 8 (20) сентября 1854 г.

АТАКА ШОТЛАНДСКОЙ БРИГАДЫ

Это действие Кемпбела было разумным хотя бы только потому, что помогло превратить потенциальную катастрофу в победу. Генерал верил в свих солдат, солдаты верили в своих офицеров. Недаром даже на страницах современных военно-исторических исследований, посвященных шотландской военной истории, горцы, служившие британской короне по всему миру, считались едва ли не образцом профессиональной армии.{797}

Предложение Кемпбела о поддержке проваленной атаки Легкой дивизии гвардией повергло герцога Кембриджского в ужас. Он хоть и дал свое согласие, но печально прокомментировал его при этом: «…Нас будут судить за это, сэр Колин…».{798}