Тоти Даль Монте - Голос над миром

• Название: Голос над миром
• Автор: Тоти Даль Монте
• Издательство: «Искусство»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1966

Тоти Даль Монте — выдающаяся итальянская оперная певица XX века. Настоящее имя и фамилия — Антониетта Менегелли.

Эта книга, изданная в Советском Союзе, является книгой ее воспоминаний.

«Воспоминания Тоти Даль Монте великолепно отражают эмоциональную, непосредственную натуру артистки, бесконечно преданной своей профессии. Здесь мы не найдем глубокого анализа основ итальянского вокального искусства, методологии певческого мастерства. Да автор и не ставил перед собой подобных задач. Это увлекательный рассказ о жизненном и творческом пути, приведшем певицу к вершинам мировой славы.»

---

После перерыва, вызванного замужеством и рождением сына и дочки, Мари снова стала выступать. Но теперь уже в постоянном театре области Трентино Альто Адидже под руководством режиссера Фантазио Пикколи. Она с неизменным успехом играла главные роли в пьесах «Донья Росита» Лорки, «Резвушка» Д’Аннунцио, «Благовещение» Поля Клоделя, «Парижанка» Бека.

Свой короткий рассказ об артистической карьере дочери мне хотелось бы закончить упоминанием о ее триумфальном выступлении по телевидению в пьесе Гольдони «Трактирщица». Это произошло в конце 1960 года, а совсем недавно Мари отлично сыграла в пьесе «Кровавая свадьба» Лорки, которую поставил флорентийский «Пикколо-театро».

* * *

Позволю себе небольшое отступление. В труппе Ческо Баседжо я играла два сезона. В конце каждого вечера, уступая настойчивым требованиям публики, мне приходилось исполнять несколько песен и романсов. Нередко с галерки раздавался громкий крик: «Романсы, хотим романсов!»

При малейшей же возможности Баседжо под любым предлогом вставлял в мою роль одну-две песенки. Естественно, мне приходилось все время упражнять свой голос. Чаще всего я распевала свои неизменные вокализы в номере очередной гостиницы.

Однажды в полдень, когда я заливалась вовсю, кто-то несколько раз постучал мне в стену. Я не придала этому никакого значения. Но через несколько минут в дверь постучался коридорный и смущенно попросил меня прекратить упражнения, так как синьор из соседней комнаты говорит, что мое пение мешает ему отдыхать и что вообще с таким голосом в консерваторию надо бежать.

Я обратила все в шутку, но петь перестала, чтобы не мешать послеобеденному сну моего сердитого соседа.

Из всех ролей, которые я сыграла вместе с Баседжо, моей любимой была роль веселой, хлопотливой и находчивой прачки в чудесной комедии Сельватико «Приготовления к празднику». Однажды перед самым выходом на сцену Баседжо пожелал «проверить» мою прическу и, как всегда, остался ею вполне доволен. Но когда я уже направилась к двери, Баседжо бросил взгляд на мои руки и сказал: «Надо загримировать руки, Тоти, они у тебя слишком нежные и белые. У прачки таких не бывает». Я немедленно последовала его совету.

В конце второго сезона я не без сожаления рассталась с труппой Ческо Баседжо.

Я не считала это окончательным прощанием, а только временным перерывом в работе. От бесконечных переездов, постоянного разучивания новых ролей, частых репетиций, почти каждодневных выступлений я очень устала и нуждалась в отдыхе.

Расставание вышло грустным еще и потому, что Мари осталась в труппе Баседжо. Она-то была счастлива, что наконец нашла свой путь. У меня же благоразумие взяло верх над материнским эгоизмом.

Больше я не вернулась на сцену драматического театра, хотя не раз испытывала такое желание. А вот соблазн вновь дать несколько концертов оказался сильнее меня.

В конце 1950 года меня пригласили выступить в концертах музыки средневековых трубадуров. Аккомпанировать мне на клавесине охотно согласилась венецианка Еджида Джордани Сартори, блестящий музыкант. Для меня это было ново и заманчиво. Я пела в Милане, Болонье, Вероне, совершила небольшое турне по Франции, и везде публика слушала старинную музыку с большим интересом и вниманием.

Однажды во время выступления в Милане произошла совершенно неожиданная для меня и трогательная встреча.

Концерт происходил в ассоциации «Италия — Франция». Когда я вышла после выступления, ко мне приблизилась немолодая, но еще красивая женщина, одетая во все черное. Обняв меня и еле сдерживая слезы, она тихо, взволнованно сказала: «Я вдова маэстро Паолантонио… позвольте мне выразить вам свое искреннее восхищение». Смущенная и глубоко взволнованная, я обняла ее.

В этот момент я подумала о величии души незабвенного Паолантонио. Бедная женщина услышала в моем пении нечто такое, что говорило о нем. И это так и было!

XXXVII. Прощание

После многих месяцев перерыва я вновь открыла тетрадь своих воспоминаний и постаралась перечитать их как можно более внимательно. Сделала я это без особого энтузиазма, даже с некоторым сомнением, хотя до сих пор не могу себе объяснить, чем оно вызвано. В душе я, как ни странно, испытывала грусть и даже некоторое смущение.

Просматривая ворох статей, писем, телеграмм и заметок, я подумала, что многое здесь наверняка небезынтересно для публики. Той самой публики, которая любила слушать мое пение, но совсем не знала другую сторону моей жизни — жизни женщины, испытавшей не только радости, но и страдания, порой работавшей сверх всяких сил и отказавшейся на долгие годы от тепла самых сокровенных привязанностей, нередко одинокой в целом мире.

После ухода из драматического театра во мне зрело желание окончательно бросить сцену. И вот, дав серию концертов старинной музыки, я внезапно прервала свои выступления, почувствовав, что мне придется снова скитаться, бороться с трудностями и приносить неизбежные жертвы.

Как раз во время моего последнего турне мне попала в руки книга воспоминаний Марии Лабия, и я помню, как меня поразили ее грустные страницы, где Лабия горько оплакивала свое прошлое — отречение от сцены было для нее глубочайшей трагедией.

Нет-нет! Я покинула оперную сцену с иным чувством. Решив навсегда расстаться с артистической карьерой, я действительно испытала какое-то облегчение. Первое время я наслаждалась заслуженным отдыхом и без сожаления отказалась от предложений дать несколько прощальных концертов, что так нравилось Нелли Мельба, когда она уходила со сцены.

Время от времени я все же вспоминаю с легким сожалением о карьере драматической актрисы, которая стала моим вторым призванием, и особенно о своем любимом венецианском театре.

Но мой отдых продолжался недолго.

Хотя я совсем не собиралась стать вокальным педагогом, у меня не было недостатка в предложениях поделиться с молодыми певцами своим богатым опытом. Зная, насколько ответственна и трудна педагогическая деятельность, я не имела никакого желания заниматься ею. Но наступил все же момент, когда мне пришлось сдаться. Получилось это совсем неожиданно, а «свахой» стала моя невестка Рина. Она еще в Милане много раз говорила о желании импрессарио Минольфи показать мне одну молодую американскую певицу. Помнится, я познакомилась с ней в кафе — это была Долорес Вильсон.

К моему столику подошла девушка и, волнуясь, голосом, в котором звучало глубокое восхищение, сказала, что три месяца ждала этой радостной встречи. Ее беспредельный энтузиазм тронул меня. В ней было много упорства, веры и надежды научиться у меня искусству пения. При следующей встрече я прослушала ее, отметив несовершенство техники и недостатки дикции. Долорес поняла, что понадобится огромная работа, чтобы приобрести все качества, необходимые для первоклассной певицы. Она занималась с большой любовью, и я учила ее с не меньшей. В результате она достигла такого совершенства, что впоследствии выступала с большим и заслуженным успехом в Италии и «Метрополитен-опере» в Нью-Йорке.

Примером настойчивости и целеустремленности была и другая моя ученица — колоратурное сопрано Жанна Д’Анжело. Ее голос тоже имел много недостатков, но после нескольких лет напряженной работы она развила свою технику и достигла такого мастерства, что о ней заговорили как о певице с превосходной школой. Она также выступала в лучших театрах мира. Но я не стану перечислять всех учеников, которые в течение этого десятилетия доверились моему опыту. Здесь были уроженцы разных стран: Америки, Франции, Испании, Германии, Японии, Болгарии. Хотелось все же особо упомянуть о басе Франко Вентрилье, которого ждет блистательная карьера.

Чтобы быть поближе к дочери, которая в 1951 году вышла замуж в Риме, я переехала в столицу и поселилась в прелестном районе Париоли.

Прощай, желанный отдых! Рим поглотил целиком все мое время. Только на несколько летних месяцев я удирала на виллу в Барбизанелло.

Кроме многочисленных уроков я была по горло занята самыми разнообразными делами: концерты, спектакли, приемы, комиссии, неизбежные светские обязанности и, наконец, время от времени путешествия за границу.

Хочу коротко рассказать о моей поездке в Россию. Осенью 1956 года советский посол в Риме Богомолов, человек исключительного обаяния, очень симпатичный, большой ценитель искусства, передал мне приглашение от имени своего правительства.

Но речь шла не просто о приятном путешествии — и в России мне предстояло заниматься вопросами пения, особенно в области итальянской музыки. Прежде чем принять это любезное приглашение, я посоветовалась с несколькими политическими деятелями Италии. Я была в дружбе с министром Сарагатом и его женой — удивительно милой синьорой Джузеппиной, на редкость доброй и обаятельной женщиной. Я рассказала о приглашении Сарагату, и он без колебания сказал: