Гарольд Лэмб - Феодора. Циркачка на троне

• Название: Феодора. Циркачка на троне
• Автор: Гарольд Лэмб
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-227-01685-2

Оригинальное беллетризонанное жизнеописание константинопольской циркачки, ставшей великой императрицей Византии.

Словно волшебный фонарь, повествование высвечивает из глубины веков две величественные фигуры - императрицу Феодору и византийского императора Юстиниана, таинственной властью судьбы вознесённых из безвестности. Он - деревенский пастух, влюблённый в книжную премудрость, сумевший возродить былое величие Римской империи. Она - дитя цирка, умело веселившая разгорячённые азартными скачками буйные толпы мужчин на ипподромах Константинополя.

Понимая сущность человеческого характера, Феодора научилась манипулировать людьми и вознеслась к вершине власти. Юстиниан, завоевавший Северную Африку, Сицилию и Италию, преклонялся перед ней и считал её воплощением великих женщин прошлого - Клеопатры и Елены Прекрасной.

В книге ярко и образно воссоздана сложная атмосфера Римской империи эпохи реформ Юстиниана Великого, на фоне которой разворачивается история любви порфироносной четы.

---

Но перемены уже начались, они происходили на родине императора, на балканских высотах, их заметил Юстиниан и его советники. Новые полчища варваров, прорвавшиеся туда через северную границу, медленно продвигались на юг. Славяне, гунны и воинственные ломбардцы оставались за старыми границами. Император Священного дворца уже не мог натравить одного хана или короля на другого золотыми дарами или обманом. Несомненно, сила была на стороне пришельцев. Поэтому Юстиниан по совету Нарсеса послал Германия попытаться записать всех варваров в новую армию.

Правитель подчинился неизбежному и покончил с политикой Константинополя набирать в армию только романизированных и крещёных солдат. Он сделал ставку на честность Германия, фракийца по рождению и умеренного по своей натуре. Германий не был прирождённым солдатом, как Белизарий, он просто собирал вокруг себя людей и храбро действовал мечом на поле битвы. Но он внушал уважение и был преданным. Позволив Германию жениться на Матасунте, Юстиниан уступил известному полководцу восточный и западный трон, старый и новый Рим. У Германия предприимчивые сыновья, и появятся другие с кровью Амалов. Его династия может наследовать Юстиниану. Феодора как раз боролась против этого.

В годы после смерти императрицы, 548—550-й, кризис усилился. Юстиниан приказал Германию, которого сопровождали новая армия варваров и Матасунта, отправиться в Италию и разгромить Тотилу.

Белизарий, прибывший в Золотой Рог в начале сентября, помогал Юстиниану советом. Тотила, который захватил Рим, как только оттуда ушёл Белизарий, вёл себя с новым подобострастием, что могло быть признаком слабости. Ветреный гот пытался восстановить разрушенные монументы Рима, пригласив беглых римских патрициев вернуться в свои дома. Превзойдя все ожидания, Тотила пытался возродить гонки колесниц в цирке, чтобы поднять дух римлян. Он верил в пророчество аббата Бенедикта о своей близкой смерти. Юстиниан тоже полагал, что это признак слабости. Тотила даже предпринял попытку построить флот из связанных вместе тростника и зелёного дерева. Но готы оказались не способны строить корабли и управлять ими.

Германий так и не добрался до Италии. Будучи основной фигурой плана Юстиниана, он был вынужден повернуть назад по приказу императора, чтобы отразить набеги славян, но, заболев лихорадкой в заболоченной местности, Германий умер. Опасность, о которой предупреждал он, увеличивалась с каждым месяцем. Война на Кавказе разгоралась, свирепые авары появились из степей, направляясь к Дунаю. Готы на своём новом флоте напали на Сицилию.

Юстиниан приказал Нарсесу занять место Германия. Тот умел договариваться с варварами, по какой-то причине свирепые члены кланов доверяли этому марионеточному полководцу. Было что- то нереальное в том, чтобы отправить в поход семидесятилетнего евнуха, который, как Великий казначей, носил длинные одеяния с вышитыми римскими орлами.

   — Когда выйдешь из города, — предупреждал его Белизарий, — прикажи солдатам играть военную музыку. Пусть играют трубы и флейты. Солдаты никогда не должны видеть твоей неуверенности. Беспокойся в своей личной палатке.

Странно, но через шестнадцать лет Белизарий выиграл долгий спор с Юстинианом ради Нарсеса. В этой игре, направленной на окончание войны, новый полководец должен был получить доступ к неограниченным запасам золотых монет, которых никогда не давали Белизарию, и начать командовать огромной армией.

Однако Белизарий щедро давал советы нетерпеливому евнуху:

   — У тебя достаточно сил, чтобы дать бой Тотиле. При первой же возможности сделай это. Твои варвары-федераты будут сражаться хорошо, если увидят перед собой полчища врагов. Если попытаешься лавировать, они могут отступить или станут ждать: у какой из сторон будет перевес сил. Держи их всегда вместе перед лицом готов, чтобы по краям стояли сильнейшие отряды, тогда твои ряды не будут смяты.

Предвкушение огромной битвы возбуждало старика.

   — Что касается готов, — продолжал победитель при Трикамароне, — то они, как все германцы, сразу бросятся в битву. Пускай. Если ты отобьёшь их первую атаку (а ты должен это сделать!), в их рядах начнётся смятение, и каждый гот будет думать, что ему теперь делать. Некоторые, возможно, сплотятся в ряды, чтобы их храбрая смерть потом была воспета в песнях. Другие побегут в свой лагерь. Тогда напади на их вождя и убей его, как можно быстрее. Но пусть всё время играет музыка.

Нарсес выехал на лошадиной упряжке, сверкающей золотом и серебром, из Золотых ворот, у которых собралась толпа. Он — такой незначительный бесполый человек, но обладающий безграничной властью — ехал впереди знамён с орлами и крестом Константина, а позади свистели флейты.

Глядя на новую армию, выходящую из ворот, Белизарий видел, как проходят солдаты его полка, и слышал их песню, «Трисагион»: «Святый, Всемогущий, Бессмертный Господь...» Ему, теперь праздному человеку, было странно сходить с коня у Августеона, где строили новую мраморную статую Юстиниана, и ждать новостей с поля битвы. Юстиниан назвал Белизария почётным гражданином Римской империи.

Первые новости с границы были чуть лучше. На Сицилии несостоявшийся убийца Артабан удерживал крепости под натиском Тотилы, который поспешно отступил на равнину, услышав о появлении римской армии на севере; на море Иоанн, племянник Виталиана, обнаружил плохонький готский флот, и готы, беспомощные на воде, поспешили причалить к берегу и скрыться на суше.

Наступила осень, а за ней зима со штормами. Нарсес вёл разрастающуюся армию через горы. Ломбардские рыцари и вассалы в кольчугах, герульские всадники с луками, наёмники готы и саксы толпились среди солдат погибшего Германия. Имея в изобилии золото и еду, они следовали за повозкой морщинистого слуги Юстиниана, который и выпросил у императора всю эту силу. Старик казался каким-то странным инструментом в руках судьбы. За ним следовали двадцать пять тысяч закалённых людей, а у побережья к нему присоединились корабли Иоанна, так что Нарсес перешёл воду вброд и на кораблях направился вдоль берега, избегая долин, где укрывались готы и франки.

Битву дали недалеко от древней Фламиниевой дороги.

Она завершилась уничтожением армии готов. «Король сбежал, прихватив пять человек, с наступлением темноты. Из всех преследующих Тотилу ближе к нему был некий Гепид с копьём. Преследователи не знали, что гонятся за Тотилой, убегающим в ночь. Затем один из оруженосцев короля сдержал коня и закричал на Гепида: «Разве ты собака, что нападаешь на своего хозяина?» Поняв, что перед ним скакал Тотила, Гепид помчался быстрее и ударил его копьём. Тотила не упал, но вскоре умер, и его похоронили». Как доказательство курьер предъявил рубашку и плащ последнего вождя готов с пятнами крови. Тотила перешёл море и умер на девятый год, как и предсказал Бенедикт.

Готы вели партизанскую войну, но вторая битва окончательно уничтожила их, и вожди согласились покинуть Италию. Некоторые из них присоединились к поджидающим их франкам. Это произошло весной 552 года.

Затем, подобно воде, прорвавшейся сквозь сломанную плотину, варвары-франки хлынули в Италию из своих северных крепостей. Язычники и христиане смешались с пьяными бургундцами и отчаявшимися готами и заполонили дороги, ведущие на юг, своими многотысячными полчищами, грабя церкви и кормясь за счёт обнищавшей страны. Нарсес и его командующие, благодаря удаче или мудрости, скрылись в городах, пока эта человеческая река не прошла мимо.

Франки ссорились между собой, страдая от жары и ослабев от дизентерии из-за вина, которое они пытались делать в сезон винограда. Когда армия Нарсеса собралась, упрямые франки первыми пошли в бой клином, размахивая топорами. Клин глубоко врезался в римские ряды и больше не вернулся оттуда. Говорят, что только пятеро воинов уцелели в этой битве, разбросанные по всему полю счастливчики бежали на север, через реку По, прямо в альпийские ущелья.

И снова дисциплина и тактика цивилизованных полководцев уничтожили варварскую армию. В возрасте семидесяти пяти лет Нарсес стал победоносным командующим. Почти двадцать лет спустя после начала войны Белизарием на Сицилии она завершилась победой Нарсеса в Альпах.

Франки же за альпийской грядой оказались в стране, некогда бывшей Римской Галлией, но даже Юстиниан в это время не представлял, как их можно выманить оттуда и вернуть Галлию империи. Вместо этого она стала родоначальницей Франции. Изолированные Ла-Маншем острова Британии по-прежнему принадлежали англосаксам.

Испанский полуостров всё больше прибирали к рукам смелые визиготы, которые вели политику набегов и торговли с имперскими купцами и гарнизонами вдоль побережья. Такие постепенные перемещения не отразились на карте мира в Священном дворце. В Италии Нарсесу пришлось расплатиться и польстить могущественным ломбардцам, отправив их домой. Эти светловолосые гиганты в полном вооружении со своими оруженосцами и грубыми понятиями о рыцарстве оказались ему не по зубам. Нарсес не мог быть уверен, не придёт ли в тупые головы этим длиннобородым в начале битвы принять сторону врага. Их специфическое понятие о чести вынуждало сражаться не против, а за своих кровных родственников; их любовь к грабежу заставляла больше смотреть на сундуки императора, чем на грудь подлых врагов-варваров. Евнуху помогло предупреждение Белизария.