Хюго Клаус - Избранное: Сборник

• Название: Избранное: Сборник
• Автор: Хюго Клаус
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1991
• ISBN: 5-05-002633-4

Писатель европейского масштаба, прозаик и поэт, автор многочисленных романов, рассказов и эссе, X. Клаус известен также как крупный драматург. Не случайно его книги европейская критика называет «эпопеей национального сознания». Широкую популярность X. Клаусу снискала его готовность браться за самые острые, животрепещущие темы. В сборник вошли антифашистский роман «Удивление», роман «Вокруг И. О.», отличающийся острой антиклерикальной направленностью, а также пьесы и рассказы разных лет.

---

Кило. Да.

Малу. В таком случае ты обратился не по адресу. Найди себе милашку здесь, в деревне, а еще лучше в Эвергеме или поезжай к Максовой двоюродной сестре, как бишь ее зовут…

Кило. Женни.

Малу. Вот и женись на этой курице, если считаешь ее красоткой, и будь счастлив. А от меня не жди никаких приторных слов, обмана и врак.

Кило. Женни совсем не красотка.

Малу. Разве?

Кило. Ей скоро сорок. (Пауза.) Ты же сама в них веришь, в эти враки.

Малу. Ошибаешься!

Кило. Ты не обиделась?

Малу. Нет.

Подходит ближе.

Оставайся на месте.

Кило (обнимает ее). Я хочу заболеть, тем же, что и ты. Дыши мне в лицо, дыши прямо в рот, я хочу, чтобы зараза проникла в мое тело и я заболел, как ты.

Малу. Отпусти меня.

Кило (отступает на три-четыре шага). Да, я неотесанный мужик, я простой работяга с сахарного завода, я хожу на двух лапах, а две других у меня приспособлены лишь для того, чтобы грузить свекловицу в тачку или вилами выгребать ее из вагона. От меня за версту разит свекловицей, я весь провонял ею, и волосы и одежда. И тебе, как я понимаю, это противно. Противна и моя жирная рожа, и то, как я клянчу и распускаю слюни. Я понимаю, иначе и быть не может. Вечно одна и та же история. Но я ничего с собой не могу поделать. Уж какой есть, такой есть! Любить меня не за что — это я и сам вижу, не слепой. Женщины не раз говорили мне об этом. Пошел прочь, жирный остолоп, говорили они. И ты тоже. Но я все же человек, Малу, да, человек. Скажи, те мужчины, которые были у тебя, — что они делали, как они тебя добивались? Небылицы плели или как-то по-особому прикасались к тебе?

Малу. Спроси у них.

Пауза.

Кило. Я ведь могу и заплатить, у меня есть деньги.

Малу. У Ламбера денег гораздо больше. (Пауза.) Но я все-таки пришла к тебе, хотя он сидит сейчас в сотне метров отсюда, в своей конторе (показывает на дверь), и думает, что я давно уже сплю. Он совсем не беспокоится, знает, что никуда я не убегу из этой теплой постели. Ведь он обещал заботиться обо мне, словно о собственной дочери. А я, я веду себя как всегда — дурачу его. Вот так же всегда, слышишь, Кило, я дурачила и остальных мужчин. (Мрачно смеется.)

Кило. Но не меня.

Малу (подходит к нему вплотную). Да, не тебя. Тебя я даже не подпускаю к себе, хотя ты просишь об этом так трогательно, так нежно. (Целует его.) Но мы не будем причинять друг другу боль, да, Кило?

Кило. Не будем. (Удивленно.) Что это вдруг на тебя нашло?

Малу. Если даже ты получишь мое тело, это ничего не решит. Я ведь хочу всего. И ничего.

Кило. Знаю я, чего ты хочешь.

Пристально смотрят друг на друга.

Малу. Ты угадал. (Пауза.) Но этого не будет. Больше я не поймаюсь в сети, никогда. Как мне хочется, чтоб ты поскорее уехал, чтобы сезон кончился и все было забыто.

Он отворачивается, но она снова привлекает его к себе.

Я сама боюсь того, чего мне хочется, Кило.

Кило. Вот как?

Малу. Я вела себя как последняя шлюха, хуже, чем ты можешь себе вообразить, такого не позволяют себе даже местные девчонки из этого сахарного края, но я только смеялась, и мне на все было наплевать. До прошлого года, когда я попалась в сети. И с тех пор я боюсь. Можешь ты меня понять? Я больше не позволяю себе отпустить тормоза, я должна все время держать себя в узде, знать, куда я иду, куда…

Кило. Не пойму, о чем ты толкуешь.

Малу. В прошлом году у меня был возлюбленный… (Осекается.)

Кило. Один?

Малу. Да, один.

Кило (смеется). Кто же это?

Малу (сухо). Ты его не знаешь.

Кило. Где же он теперь?

Малу. Не знаю.

Кило. Его-то, наверно, ты не боялась?

Малу. Я делала все, что он ни пожелает. Он только моргнет глазом, и я падала на колени, я ползала перед ним, царапая кожу, раздирая чулки, а он гладил меня по голове, и я замирала и ждала…

Кило. Он был худощавый. Гибкий. Красивый. Верно, Малу? (Пауза.) Он бросил тебя. Или все-таки вернется?

Малу. Никогда.

Кило. Где же он?

Малу. Исчез.

Кило. В прошлом году?

Малу. Это было очень-очень давно. Месяцы тянулись бесконечно. Время остановилось, долгими часами ждала я наступления темноты, а его все не было.

Кило. Неужели я его не знаю? Он работал на нашем заводе? Что он делал?

Малу пожимает плечами. Снаружи доносится грохот вагонеток.

Кило (пьет). Ярмарка в Эвергеме не такая большая, как в Генте или Дэйнзе, сама увидишь. Всего лишь несколько палаток с тиром да карусель для детей. И еще киоски, где продают пончики. Ты любишь пончики?

Она не отвечает.

Да, на три дня приезжает цирк из Гента. С Гастоном и Тити. Тити — это тот комик, в длинных башмаках, Гастон все время наступает на них. Зато в кафе полно народу, и все разгуливают по улицам в бумажных колпаках и веселятся от души, и в любой забегаловке можно танцевать до самого утра. Ты меня не слушаешь?

Малу. Мой любимый никогда больше не вернется. Он умер. Кило. Умер?

Малу. Он упал в печь для обжига извести, одно мгновение — и человек исчез без следа.

Кило. Да уж, тут от человека ничего не остается.

Малу, глядя на него, начинает тихо смеяться, потом все громче и наконец разражается хохотом, Кило тоже хохочет, оба никак не могут остановиться.

Малу (все еще смеясь). Ничего. Ничего от него не осталось!

Оба успокоились. Малу пьет.

Кило. Он хорошо относился к тебе?

Малу. Ходил за мной, как тень, говорил, что никогда-никогда меня не покинет.

Кило. А видишь, что получилось.

Истерический хохот начинается снова, потом внезапно обрывается. Снаружи громыхают вагонетки.

Он был француз?

Малу. Да. Молодой, твоих лет, у него и волосы были как у тебя, только подлиннее и посветлее. Его звали Жан-Мари.

Кило. И он, конечно, был не такой толстый.

Малу. Да. Он был удивительно мягкий, учтивый. Никогда не причинял мне боли, представляешь?

Кило кивает.

И в один миг его не стало. Вдруг. Я каждый вечер ждала его на чердаке склада. Я все ждала и ждала. Проходили недели, месяцы, о нем ни слуху ни духу. Ничего. Когда он исчез, я словно потеряла себя, в моем теле проснулась совсем другая Малу, и эта другая — да, она пила, и никто ее в грош не ставил. Я не умывалась и ходила в тряпье, но непременно надевала его сапоги, которые остались в чулане у Фламина. Я топала в его сапогах по Верьеру, по свекловичным полям, приходила на завод и слонялась среди свекловичных буртов, бродила по улицам, но его не было нигде. Мне частенько подносили стаканчик, я пила спирт, это единственное, чем здесь можно заниматься, на то и существует на заводе перегонная установка, ну вот, а потом начинались известные дела, какая разница, думала я, раз уж я попалась в сети… Я заболела…

Кило (придвинувшись). Но теперь-то ты здорова?

Малу. Да. (Пьет.) Мне нельзя пить. (Смеется.)

Кило (кладет руку ей на плечо). Ничего не бойся.

Малу (улыбается). А я не боюсь.

Кило (придвинувшись ближе, берет ее за руку). Твоя рука пахнет сеном. Шоколадом и сеном. И еще вином, дорогим вином.

Малу (судорожно обнимает его). Лучше оставь меня в покое, оставь меня.

Кило. Я ведь могу и заплатить, Малу.

Малу. Нет. Нет.

Кило. Сколько ты захочешь. Только скажи.

Малу. Через пять дней.

Кило. А что случится через пять дней?

Малу. Я поеду с тобой в Эвергем. Пошлю к черту дом Ламбера и Верьер. И поеду с тобой.

Слышится гудок.

Не двигайся. Ты мой первый возлюбленный. Я опять попалась в сети. Жизнь ничему, ничему не научила меня.

Опускается перед ним на колени. Он садится рядом с ней.

Я невинная деревенская девчонка, а ты мой первый возлюбленный. Я сгораю от страсти, от нетерпения, но мы должны ждать пять дней. Пока не уедем в Эвергем. Я еще ничего не знаю о любви. Я боюсь тебя, упрямого толстого чудака, моего первого возлюбленного, но ты… э-э-э… ты… как это сказать… уважаешь меня, потому что я молода и невинна, и ты ждешь. (Пауза.) Ты будешь ждать. И никому не скажешь об этом в бараке. Да, Кило?

Кило. Хорошо.

Гудок. Малу откусывает от плитки шоколад, дает кусочек Кило. Он тихо смеется. Ты поедешь со мной.

Картина четвертая

В бараке братья Минне и Ягер.

Старший Минне. То, что она ушла от Ламбера и живет теперь у своей сестры Лили, — ее дело. Меня это не касается, и вас с Минне тоже не касается, Ягер. Кило целуется с ней в присутствии моего брата, и это, конечно, стыд и срам, но, кажется, это принято у современных молодых людей. Даже кошки забираются для таких дел в укромное местечко, а нынешняя молодежь… Эх, в мое время их давно бы приструнил деревенский полицейский, точно говорю тебе, Ягер. Но почему мы должны терпеть, когда Фламин приходит сюда, орет и ругается последними словами, словно это мы виноваты, что его дочь не желает возвращаться к господину Ламберу? Всему же есть предел, Ягер! Кто он такой, этот Фламин? Этот человек отказался от своей родины и стал французом, он сам в этом признался. И если обе дочери у него гулящие, так от кого они могли научиться чему-нибудь другому? Уж конечно не от своей матушки.