Леонид Хинкулов - Тарас Шевченко

• Название: Тарас Шевченко
• Автор: Леонид Хинкулов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1960

Биография великого украинского поэта и революционера Тараса Григорьевича Шевченко (1814–1861) содержит много интересного и поучительного для читателя.

Гениальный певец нужд и стремлений своего народа был в то же время выразителем дум и чаяний всех трудящихся России.

Рассказать о жизни Шевченко, о его эпохе и его современниках стремился автор настоящей книги.

В ней нет ни капли вымысла: все основано на архивных документах, письмах, мемуарах.

В то же время автор, используя в книге различные факты и материалы — в том числе им самим разысканные и установленные, — не дает детальной научной аргументации.

Эта книга не монография. Это живой и непосредственный рассказ о судьбе художника и борца.

---

Когда Шевченко приехал с Арала в Оренбург для продолжения работы над материалами Аральской экспедиции, Залеского прикомандировали ему «в помощь для отделки гидрографических видов берегов Аральского моря» как «умеющего рисовать».

Позднейшие письма поэта к Залескому свидетельствуют о задушевной искренности их братской взаимной симпатии. «Добрый мой друже! — писал Шевченко Залескому в 1853 году. — Получил я с твоим последним письмом сердцу милые портреты. Бесконечно благодарю тебя; я теперь как бы еще между вами — и слушаю тихие, задумчивые ваши речи. Если бы мне еще портрет Карла (Герна. — Л. X.), тогда бы я имел все, что для меня дорого в Оренбурге…»

Круг людей, с которыми Шевченко в ссылке делил овои симпатии и антипатии, мечты и разочарования, очень важен для понимания его интересов и стремлений в эти годы. Шевченко всегда, даже в самых суровых условиях ссылки, даже под угрозой самой страшной кары — духовного одиночества, — неизменно оставался человеком удивительной внутренней прямоты, а потому и высокой требовательности к людям.

Казахские дети-байуши Рисунок Т. Г Шевченко.

Государственный кулак. Рисунок Т. Г. Шевченко.

И если он говорил когда-нибудь о человеке с симпатией, то это всегда означало, что человек этот в чем-то самом главном был созвучен поэту, его строгому и взыскательному взгляду на жизненные пути и общественные обязанности.

Мы знаем, что Шевченко встречался в ссылке с Алексеем Николаевичем Плещеевым. Но вполне возможно, что они были знакомы еще по Петербургу: поступив в 1843 году в Петербургский университет, восемнадцатилетний Плещеев сразу же стал печататься в тогдашних журналах, посещал литературные вечера у Плетнева, Краевского, где бывал и Шевченко.

В 1846 году вышел первый сборник стихотворений Плещеева, в то время уже деятельного участника кружка Петрашевского. Помещенное в этом сборнике стихотворение «Вперед! Без страха и сомненья — на подвиг доблестный, друзья!» стало революционным гимном молодежи, своеобразной марсельезой петрашевцев и близких к ним кругов.

Арестованный в 1849 году вместе с другими товарищами-петрашевцами, в январе 1850 года Плещеев «за злоумышленное намерение произвести переворот в общественном быте России» был отдан в солдаты, служил в разных батальонах Оренбургского корпуса (в Оренбурге, Уральске, Перовске).

Весной 1855 года Шевченко писал Плещееву (в ответ на неизвестное нам письмо): «Каждую строчку, каждое слово Вашего письма я принимал как слово брата, как слово искреннего друга… За то Вам сердечно благодарен. Поздравляя меня с Новым Годом, Вы желаете мне, как брат, всего лучшего, и особенно — чтобы вырваться из этой пустыни. Благодарю Вас!.. Из меня, теперь пятидесятилетнего старика, тянут жилы по осьми часов в сутки! Вот мои радости! Вот мои новости!.. Мне хотелось хоть малой радостью порадовать Вашу сострадательную душу; а рассказывать Вам о своих страданиях — значит заставлять Вас самих страдать. А у Вас и своего горя не мало…

Прощайте, мой добрый, мой незабвенный друже! С следующею почтою буду Вам писать больше…»

Одно это письмо, опубликованное самим Плещеевым в мае 1862 года на страницах украинского журнала «Основа», говорит о том, какой горячей была дружба двух ссыльных поэтов. Впоследствии Плещеев перевел на русский язык самые революционные стихотворения Шевченко. Некоторые из них были напечатаны в переводах Плещеева даже раньше, чем в украинских оригиналах, — он переводил их прямо с рукописи.

Сохранился любопытный рисунок друга Шевченко, художника Алексея Чернышева. На нем изображена в непринужденной беседе группа оренбургских политических ссыльных, среди них Тарас Шевченко, не в форменной шинели, как все остальные, а в темном штатском пальто с большим воротником: так он ходил тогда в Оренбурге. Рядом с Шевченко — Балтазар Колесинский. Поэт познакомился с ним еще в Орской крепости, и в Оренбурге они встретились как старые знакомые.

Там же изображен Людвиг Турно — племянник известного революционного деятеля 1830–1831 годов генерала Дембинского; отец Турно, полковник Зигмунт Турно, тоже принимал участие в ноябрьском восстании в Польше. Людвиг Турно был сослан в Оренбург рядовым в 1846 году.

В Оренбурге поэт снова получил возможность систематически читать журналы, книги. Он доставал их с помощью друзей, мог пользоваться библиотекой штаба дивизии и незадолго перед тем организованной, быстро пополнявшейся городской публичной библиотекой.

Когда позже библиотекарем Оренбургской публичной библиотеки сделался Бронислав Залеский, Шевченко радостно поздравлял друга:

«Сераковский даже пишет мне, что ты оставляешь военное сословие и делаешься библиотекарем Оренбургской публичной библиотеки. Дал бы бог!»

И в другом письме, по этому же поводу:

«Лучше для тебя занятия я не мог бы придумать!»

Шевченко знакомится с последними статьями умершего в мае 1848 года Белинского, с «Записками охотника» Тургенева, с повестями Герцена («Доктор Крупов», «Сорока-воровка»), — все эти произведения печатались в журнале «Современник», который с этого времени особенно интересует Шевченко.

Сейчас поэт с новой глубиной осознает свое отношение к литературе критического реализма, к ее основоположнику — Гоголю. В письме к Репниной в марте 1850 года он восторженно отзывается о Гоголе как авторе «Мертвых душ».

«Вспомните! — пишет Шевченко. — Случайно как-то зашла речь у меня с Вами о «Мертвых душах», и Вы отозвались чрезвычайно сухо. Меня это поразило неприятно, потому что я всегда читал Гоголя с наслаждением… Меня восхищает Ваше теперешнее мнение и о Гоголе и о его бессмертном создании! Я в восторге, что Вы поняли истинно христианскую цель его! Да!.. Я никогда не перестану жалеть, что мне не удалося познакомиться лично с Гоголем. Личное знакомство с подобным человеком неоцененно, в личном знакомстве случайно иногда открываются такие прелести сердца, что не в силах никакое перо изобразить!..»

Беседы и чтение, составлявшие основное содержание собраний оренбургского кружка друзей-единомышленников, несомненно, включали не только легальную литературу. И если Шевченко на этих собраниях читал свои неопубликованные революционные стихи, в том числе и те, за которые подвергся ссылке, то и другие участники встреч, конечно, вносили свою лепту.

Вполне вероятно, что петрашевцы привезли с собой некоторые материалы из тех, что распространялись в Петербурге, — например, знаменитое письмо Белинского к Гоголю. Отзвуки этого письма можно увидеть в произведениях Шевченко.

В письме Белинского к Гоголю, которое Ленин считал одним из лучших произведений бесцензурной демократической печати, Шевченко мог прочитать:

«Нельзя умолчать, когда под покровом религии и зашитою кнута проповедуют ложь и безнравственность, как истину и добродетель… Самые живые, современные национальные вопросы в России теперь: уничтожение крепостного права, отменение телесного наказания… Проповедник кнута, апостол невежества, поборник обскурантизма и мракобесия, панегирист татарских нравов, что Вы делаете? Взгляните себе под ноги — ведь вы стоите над бездною!.. В Вашей книге Вы утверждаете, будто простому народу грамота не только не полезна, но положительно вредна. Что сказать Вам на это? Да простит Вас Ваш византийский бог за эту византийскую мысль, если только, передавши ее бумаге, Вы не знали, что творили…»

Что было для Шевченко ближе, понятнее, дороже этих горячих, гневных слов! Ведь и украинский поэт смело и последовательно выступал против кнута самодержавия, против лжи и безнравственности крепостного права. Ведь в своих обличениях он употреблял даже этот самый иносказательный образ — «византийство», то есть деспотизм и мракобесие:

Всё будут храмы воздвигать,
Да всё царя, пьянчугу злого,
Да византийство прославлять,
И не дождемся мы другого…

По-видимому, в кругу этих идей, этих социальных вопросов и протекали беседы оренбургских друзей.

Между прочим, Бронислав Залеский вспоминает, что Тарас Шевченко «говорил прекрасно по-польски, Мицкевича, Богдана Залеского, а отчасти и Красинского многие произведения знал на память… Я к нему писал всегда по-польски».

Свое отношение к польскому народу поэт выразил в известных строчках:

Вот так, поляк, и друг, и брат мой!
Несытые ксендзы, магнаты
Нас разлучили, развели, —
Мы до сих пор бы рядом шли.
Дай казаку ты руку снова
И сердце чистое отдай!..

Именно в ссылке еще больше укрепилось стремление Шевченко к единению порабощенных народов во главе с русским народом.

Собрания оренбургского кружка Шевченко изобразил в стихотворении, обращенном к друзьям: