Александр Бондаренко - Загадочные страницы русской истории

• Название: Загадочные страницы русской истории
• Автор: Александр Бондаренко
• Издательство: Кучково поле
• Жанр: Публицистика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9950-0007-5

По содержанию и форме подачи материала эту книгу можно было бы считать продолжением выпущенной нашим издательством в минувшем году «Утаенные страницы советской истории», однако она повествует о событиях более ранних — от Древней Руси и даже версий происхождения славянства, до февраля 1917 года. В основу предложенных материалов взяты архивные документы, беседы с ведущими российскими учеными-историками, материалы «круглых столов», проведенных в Институте российской истории РАН и Центральном совете Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК).

---

Буквально в любой французской деревне сегодня можно увидеть памятники героям Первой мировой войны. Эта память заслуживает всемерного уважения и даже зависти — но было бы куда честнее, если бы наши союзники должным образом отметили еще и русских солдат, отдавших жизни для спасения никогда не виденной ими Франции… Но вряд ли кто сейчас сделает это — если уж в 1916 году они так и не ускорили начало наступления на Сомме.

В отличие от нас, союзники имели возможность беречь жизни своих солдат и делали это весьма успешно, что можно понять из следующего донесения: «24 июня по всему фронту англо-французов на Сомме началась грандиозная артиллерийская подготовка. Огонь был чрезвычайно силен. Бомбардировка разрушала, а иногда и буквально уничтожала все препятствия. Нередко неприятельский участок превращался в сплошное поле воронок, почти не пригодное для движения пехоты. Частые газовые атаки и обстрелы химическими снарядами должны были потрясать моральную устойчивость германских солдат.

Артиллерийская подготовка длилась шесть дней. В это время многочисленная французская авиация развила настолько активные действия, что достигла полного господства в воздухе. Это позволяло французским артиллерийским наблюдателям почти беспрепятственно корректировать стрельбу своих батарей и подавлять огонь неприятельских орудий…»

Но хотя союзники лупили германцев всей своей мощью, по свидетельству Н. Н. Яковлева, «отражая наступление русского Юго-Западного фронта в 1916 году, противник потерял примерно в два раза больше людей, чем в совокупности во время происходивших в том году сражений у Вердена и на Сомме».

Особенности позиционной войны: закопаться в землю, отвести основные силы с передовых рубежей — и ждать, пока противник забрасывает снарядами твои первые линии. Когда же тебя атакуют, приходится собирать максимум возможных войск, оголять другие участки, расходовать резервы…

Воевали мы с нашими союзниками весьма по-разному — во всех отношениях, так что вряд ли кто из союзных командующих, кроме нашего Брусилова, мог рассказать такое: «В июне, когда обнаружились крупные размеры успеха Юзфронта, в общественном мнении начали считать Юзфронт как будто бы главным, но войска и технические средства оставались на Западном фронте, от которого Ставка все еще ждала, что он оправдает свое назначение. Но Эверт был тверд в своей линии поведения, и тогда Ставка, чтобы отчасти успокоить мое возмущение, стала перекидывать войска сначала с Северо-Западного фронта, а затем с Западного. Ввиду слабой провозоспособности наших железных дорог, которая была мне достаточно известна, я просил не о перекидке войск, а о том, чтобы разбудить Эверта и Куропаткина, — не потому, что я хотел усиления, а потому, что знал, что, пока мы раскачиваемся и подвезем 1 корпус, немцы успеют перевезти 3 или 4 корпуса…»

Вот они, российские дороги! Вот они, «военачальники мирного времени»! А в результате всего происходящего вокруг — и, разумеется, прибытия к противнику подкреплений — наступление войск Юго-Западного фронта медленно и неуклонно сходило на нет. Но именно медленно, подчеркнем еще раз.

«Русские… двигаются на Львов, они взяли сто тысяч, триста тысяч, в конечном счете 420 000 пленных и 600 орудий», — следовали одна за другой, до самой осени, радостные вести с родины, поддерживая дух французского народа, уже истомленного длительной войной», — свидетельствует Игнатьев. Наступление Юго-Западного фронта завершилось 13 августа по европейскому календарю.

«Последствия Брусиловского прорыва были громадными. Расчеты Германии и ее союзников на то, что Россия не сможет оправиться от поражения 1915 года, рухнули. В 1916 году на полях сражений вновь появилась победоносная Русская армия, достигшая таких успехов, которых не знали державы Антанты ни в 1915, нив 1916, нив 1917 годах», — подвел итоги Яковлев.

В 1920 году 67-летний генерал Брусилов поступил на службу в РККА, состоял инспектором кавалерии. Керсновский писал: «Каковы бы ни были его последовавшие заблуждения, вольные или невольные, Россия никогда этого не забудет Алексею Алексеевичу Брусилову. Когда после несчастий пятнадцатого года самые мужественные пали духом, он один сохранил твердую веру в русского офицера и русского солдата, в славные русские войска. И войска отблагодарили полководца, навеки связав его имя с величайшей из своих побед».

Историк очень тактично сказал о «последовавших заблуждениях» — в среде белоэмигрантов «службу большевикам» называли предательством. Вопрос, однако, спорный, ибо слишком многие русские генералы и офицеры предпочли остаться на Родине и служить новой власти. К сожалению, у власти, как выяснилось, оказались не те люди, которым была нужна великая Россия, в результате чего многие из военспецов окончили свои дни в тюремных камерах или под предательскими пулеметами «интернационалистов» Бела Куна и Розалии Землячки… Но это уже совершенно другой вопрос, и еще никто не мог предположить такого развития событий.

Зато относительно перспектив существовавшего в России режима вопросов не было даже у членов царской фамилии. В конце 1916 года великий князь Александр Михайлович писал Николаю II: «Чего хочет народ и общество — очень немногого: власть (я не говорю избитые, ничего не значащие слова, твердую или крепкую власть, потому что слабая власть — это не власть) разумную, идущую навстречу нуждам народным и возможность жить свободно и давать жить свободно другим… Никогда в истории Российского государства не было более благо-приятных политических условий: с нами наш бывший исконный враг — Англия, недавний — Япония и все другие государства, которые видят и чувствуют всю силу нашу и в то же время присутствуют при совершенно необъяснимом явлении — нашем полном внутреннем нестроении, которое с каждым днем ухудшается, и видят, что не лучшие, а худшие силы правят Россией в такой момент, когда ошибки, сделанные сегодня, отразятся на всей истории нашей, и они невольно начинают в нас сомневаться, они видят, что Россия собственных своих интересов и задач не сознает, т. е. скорее не Россия, а те, которые ею правят».

О том, к чему все это привело, нам известно гораздо лучше, нежели о событиях Первой мировой войны.

«Офицеры остались на своем посту»

В одном из петербургских архивов нам удалось просмотреть сотни фотографий гвардейских полков. Старинные снимки запечатлели монолитные каре и колонны рослых бравых усачей с винтовками, императора Николая И, проходящего вдоль строя, беседующего с фельдфебелями, закладывающего первый камень в фундамент новых казарм… На лицах царя, генералов, офицеров и солдат не угадывалось ни тени тревоги или сомнения. Между тем на пороге были Мировая война и 1917 год.

Впрочем, еще и в начале войны никто не мог предвидеть вселенскую катастрофу, которая сметет с лица земли три империи. «Тот подъем, что охватил в июльские дни 1914 года все слои русского народа, далеко превзошел своими размерами воодушевление 1877 года. Что-то великое, напоминавшее Двенадцатый год, чувствовалось во всем…» — свидетельствовал современник событий А. А. Керсновский.

А далее, в его «Истории русской армии» мы нашли и такой эпизод: «Объезжая войска осенью 1916 года, император Николай Александрович вызывал из строя старослуживших солдат, вышедших с полком на войну. Выходило по два-три, редко по пяти на роту — из иных рот никто не выходил».

Возьмем выпущенный в 1935 году 1-й том «Истории Гражданской войны в СССР»: «Разложению армии немало содействовали… классовые изменения, происшедшие внутри ее командного состава. Офицерский корпус представлял собой отборную, боевую, преданную “престолу”… организацию. Война расшатала устои этой замкнутой группы. Кадровики понесли большие потери в первые же месяцы войны. Их место постепенно заняли выходцы из других слоев. Старая каста потонула в море прапорщиков из разночинцев… Старики встретили новичков с нескрываемым презрением и враждебностью. Демократизация офицерства усилила разброд в командном составе и, в свою очередь, углубила противоречия в армии…»

Так армия постепенно превращалась в «вооруженный народ».

Нет смысла объяснять, что регулярная армия — один из столпов государственного устройства, гарант национальной независимости. Это совсем не потому, что она призвана решать «внутренние задачи». В России в армии испокон веков аккумулировалось все лучшее. Императоры обязательно проходили военную службу, почти все высшие чиновники начинали свою карьеру в рядах гвардейских полков, а многие продолжали носить эполеты даже занимая высокие государственные должности… К сожалению, Николай II, не обладая ни государственным мышлением, ни широтой взглядов, не позаботился о том, чтобы сохранить в Мировой войне костяк — офицерский корпус и гвардию. Большинство из тех, чьими фотографиями мы любовались в архиве, погибли в 1914-м.