Фэй Уэлдон - Судьбы человеческие

• Название: Судьбы человеческие
• Автор: Фэй Уэлдон
• Издательство: Полина, Полина М
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-86773-045-Х

Необыкновенная любовь связывает героев этой книги — Клиффорда и Хелен. Но злые интриги Энджи — миллионерши, влюбленной в Клиффорда, — разлучают их. Трагедия следует за трагедией: бесследно пропадает любимая дочка Хелен и Клиффорда. Соединятся ли вновь судьбы героев? Что ждет их в этом непростом мире? О любви, о жизни, о преданности и предательстве этот прекрасный роман Фэй Уэлдон «Сердца и судьбы человеческие».

---

— Но он — дитя мирного времени. Мы были детьми войны. Одного я не пойму: отчего все дети мира столь низменны?

— Низменны?!

— У него нет ни моральных принципов, ни политических; все, что у него есть — это эгоистический интерес.

— О, Бог мой! — только и вздохнула Синтия и спорить не стала. — Полагаю, что именно это сделает его счастливым. А тебе понравилась его девушка?

— Я понимаю, что его в ней привлекает, — отвечал Отто. — Но она заставит его плясать под свою дудку.

— А я думаю, что она нежное и естественное существо, совсем не как я. Из нее получится хорошая мать. Я уже жду внуков. Нам с тобой нужны внуки.

— Да, мы их уже достаточно ждали, — подтвердил Отто.

— Надеюсь, он угомонится с нею.

— Он слишком суетлив, чтобы успокоиться и угомониться, — медленно проговорил Отто и заснул.

Приехав к Клиффорду, Хелен слегка всплакнула.

— В чем дело?

— Мне бы хотелось, чтобы мои родители приехали на свадьбу, — объяснила Хелен, — вот и все.

Но в глубине души она не могла этого желать. Ее отец, без сомнения, устроит неприятную сцену; мать опять будет в том же голубом плиссированном платье, которому сто лет, и глаза ее будут красными от слез, выплаканных ночью. Нет, уж лучше забыть о них.

Если бы она не чувствовала себя так дурно по утрам! Конечно, сначала она объясняла это другими причинами: сменой обстановки, бессонными, дикими ночами, множеством званых вечеров с обильной едой (а Хелен, на скромной студенческой стипендии, привыкла к скудной пище, либо к свинине с бобами и сидром — дома). Но теперь это состояние становилось что-то слишком затяжным, а следовательно, подозрительным.

Надо сказать, что в те дни не было быстрых тестов для определения беременности; не было вакуумных мини-абортов, которые можно проделать подпольно. Для первого случая существовал очень странный тест: жабе делали инъекцию женской мочи, и, если она откладывала икру и не погибала, считалось, что беременности нет. Если же она откладывала икру и погибала, то беременность наступила. Для последних несчастных существовала нелегальная операция, в которой они, как упомянутая жаба, выживали, если были удачливы — или очень богаты.

Конечно, известно было и то, что просто волнение может подействовать так на женский цикл, и никогда не поймешь, что же собственно произошло. Ах, читатель, что это были за времена! По крайней мере, в те годы наказанием за внебрачную любовь была новая жизнь — а не позорная и бессмысленная смерть от инфекции.

Минул еще месяц, и Хелен уже не смогла сама себя обманывать относительно того, что она действительно беременна. Однако она совершенно этого не желала, совершенно не знала, как об этом сказать Клиффорду, и вообще не хотела, чтобы он знал. Идти к врачам на легальный аборт (необходимо было пройти двух специалистов) означало лгать о том, какой вред ее здоровью и ее психике может нанести эта нежелательная беременность, а она — такая здоровая и физически, и психически, она знала это — не могла уже выдержать такой лжи. И то, что ей не к кому было обратиться, поскольку она не доверяла ни одной подруге (любая в тот же день разнесет слух), и то, что отец убьет ее, если узнает, а мать просто покончит с собой — все эти мысли роились в голове у Хелен. Она металась, не зная, куда и к кому броситься за помощью, пока не подумала вдруг об Энджи.

Теперь, читатель, вы можете подумать, что, мол, и поделом Хелен — раз обращается за помощью к женщине, которая не желала ей ничего, кроме зла. Однако Хелен была простодушна и не сразу смогла бы распознать намерения Энджи, а Энджи вела себя мудро и очень тактично: приглашала на небольшие обеды в уютной компании; болтала с Хелен по телефону, рекомендовала ей своих парикмахеров и так далее.

Но я молю нас, читатель, о снисхождении к Хелен, даже невзирая на то, что она так сразу отказалась мысленно от своего первого зачатого ребенка, нашей любимой Нелл.

Хелен была еще очень молода, и то был ее первый ребенок. Она еще не представляла себе, чего лишается, как это представляют женщины, раз или более осуществившиеся в роли матери. Для бездетной женщины легче решиться на прерывание беременности. Поэтому, пожалуйста, простите это моей Хелен. С годами она поймет истинную ценность жизни, обещаю вам это.

За помощью к Энджи

Однажды утром Хелен поднялась со своей белоснежной постели, поддерживая впалый бледный живот, в котором жила внутренняя боль, и позвонила Энджи.

— Энджи, — проговорила она, — приезжай, пожалуйста. Мне нужно с кем-то поговорить.

Энджи приехала. Она поднялась по лестнице в спальню, в которой провела четыре памятных, однако крайне неудовлетворительных ночи с Клиффордом, четыре — за все их одиннадцать месяцев, проведенных вместе; нет, конечно, не в прямом смысле вместе, а в обещаниях Клиффорда о том, что они будут, наконец, вместе.

— Так в чем дело? — спросила Энджи и тут же заметила, что Хелен очень больна: настолько больна, что неправильно застегнула свой коричневый шелковый пеньюар; что ее белая, высокая грудь теперь больше, чем обычно. Тут же почувствовав гордость за свою маленькую твердую грудь, Энджи еще раз убедилась в том, что, если вести дело мудро, то Клиффорд в конце концов попадет в ее руки.

Хелен не отвечала. Она бросилась ничком на шкуру, расстеленную поперек кровати, и лежала так, скорчившаяся и растрепанная, но все равно прекрасная. Она могла только рыдать.

— Это может означать только одно, — изрекла Энджи, — ты беременна. И ты не хочешь этого. И не решаешься сказать Клиффорду.

Хелен не пыталась отрицать слова. На Энджи были удивительные красные брюки, но Хелен даже не осмелилась взглянуть на ее ноги. Наконец-то, из рыданий и отрывочных звуков сложились слова.

— Я не могу сейчас иметь ребенка, — плакала Хелен. — Я еще слишком молода. Я не буду знать, что с ним делать.

— Делать? Что каждый разумный человек делает с ребенком? Передает его воспитание няне, — отвечала Энджи.

Само собой, в том мире, где вращалась Энджи, люди поступали именно так. Но Хелен было только двадцать два, и она была так же безответственна и эгоистична, как и любая хорошенькая и обуреваемая желаниями девушка ее возраста, но, по крайней мере, в отличие от Энджи, она понимала, что в вопросе о детях все не так просто. Ребенок требует от матери всей ее любви, а потребности маленького человека могут изменить и сам характер матери: сделать ее подобием любого дикого животного; одним словом, самкой.

— Помоги мне, Энджи, — взмолилась Хелен. — Я не могу сейчас решиться на ребенка. Но я не знаю, куда пойти; к тому же, аборты стоят денег, а у меня их нет.

У нее, бедняжки, и в самом деле, ничего не было. Клиффорд был не из тех, кто помещает в банк деньги на счет своей женщины, а потом спрашивает, куда был истрачен каждый пенни. Он не спрашивал о денежных потребностях девушки, даже если эта девушка была его официальной невестой. Клиффорд питался в лучших ресторанах, приобретал дорогостоящие вещи, но был крайне скуп в ежедневных расходах.

Значит, все надо было сделать так, чтобы Клиффорд не заподозрил. Как тяжело было Хелен! Примите во внимание те времена. Всего-то двадцать лет назад, но как тяжело было девушке, беременной — и не будучи замужем: ни женских консультационных центров, ни государственных выплат по беременности. Везде, куда ни кинь взор, одни проблемы.

Когда-то лучшая подруга Хелен, Лили, в семнадцать лет сделала относительно удачный аборт, однако через два дня ее увезли в больницу с сепсисом. Шесть часов Лили находилась между жизнью и смертью; с одной стороны от ее кровати сидела Хелен, а с другой — полицейский, ожидавший, когда Лили придет в себя, чтобы тотчас же привлечь ее к ответственности за нелегальный аборт. Лили умерла; наказание наступило само собой. На вопрос о наказании уголовном полицейский сказал, что это грозит двумя годами заключения. «Подумайте, что она сделала с бедным ребенком!» — прибавил он. Бедная Лили, вот все, что вертелось тогда в голове у Хелен. Можно вообразить теперь, как напугана была Хелен: она боялась иметь ребенка; еще больше она боялась избавляться от ребенка.

Энджи лихорадочно обдумывала ситуацию. На ней были модные красные брючки, однако, как мы уже отмечали, у нее были некрасивые ноги: толстые над коленями, кривые в лодыжках. Что касается ее лица, то обильный, грубый макияж по моде того времени не делал его лучше, а яркий загар Южной Африки отчего-то придавал ее коже сероватый оттенок. Кроме того, у нее был массивный мясистый нос. Лишь глаза ее были прекрасны: зеленые и огромные.

Хелен, свернувшаяся клубочком на кровати, была женственна, бледна, нежна и несчастна. Она постоянно куталась в свой шелковый коричневый пеньюар, который внезапно стал ей мал. Однако ничто: ни набухшая грудь, ни бледное, заплаканное лицо не в силах были скрыть ее красоты, отчего в Энджи вновь взыграло желание мщения. В самом деле, крайне несправедливо, что некоторые могут вовсю пользоваться своей красотой, а другие ею не обладают. Я думаю, вы согласитесь со мной.