Франсина-Доминик Лиштенан - Россия входит в Европу: Императрица Елизавета Петровна и война за Австрийское наследство, 1740-1750

• Название: Россия входит в Европу: Императрица Елизавета Петровна и война за Австрийское наследство, 1740-1750
• Автор: Франсина-Доминик Лиштенан
• Издательство: ОГИ
• Жанр: История
• Год: 2000
• ISBN: 5-900241-28-9

История России в 1740-1750 гг. глазами французских и прусских дипломатов, отношения между послами как отражение и двигатель европейской политики — вот главный сюжет книги, удостоенной в 1998 г. премии Французской  Академии. В приложении опубликованы отчеты о русском дворе, написанные в 1747 и 1748 г. двумя прусскими посланниками.

---

За драматургией придворной жизни, за комедией, которую разыгрывают иностранные и местные дипломаты, различимы их сомнения, заблуждения и предательства. Война за Австрийское наследство благодаря вмешательству двух новых участниц, Пруссии и России, позволила выйти за пределы заранее известного текста; казалось, пересмотру подлежит абсолютно все: правила поведения, нормы международного права, в конце концов, даже наследие Гроция. Актеры, участвовавшие в представлениях, которые разыгрывались в Берлине, Париже, Вепс, Лондоне и Петербурге, постоянно ссылались па Гроция, цитировали Викфора, Пеке или Кайера — но поступали-то они совершенно противоположным образом. Две юные нации стопорили работу отлаженной за много лет театральной машинерии; «космополитическое восприятие европейского пространства»{560}, появившееся в пору заключения Утрехтского мира; мечты о первом «сообществе наций», устроенном по заветам аббата де Сен-Пьера, — все это было разрушено вмешательством новых действующих лиц, которые вели себя менее учтиво, более непосредственно, грубо, порою даже вульгарно[153]. В политике и в дипломатии начиналась новая эра.

В сложной обстановке 1740-х годов интуиция, такт и умение понимать психологию противника значили ничуть не меньше, чем стратегический и политический гений: судьба Европы находилась в руках дипломатов, «актеров», принимавших участие в представлении, главной героиней которого, обожаемой и ненавидимой разом, была русская императрица Елизавета Петровна. То обстоятельство, что во главе государства стояла молодая и красивая женщина, меняло принятое испокон веков распределение ролей. При западных дворах привычным явлением было обилие фавориток, каждая из которых обладала собственной сферой влияния; что же касается череды фаворитов, стремящихся угодить капризной государыне (проникнутой вдобавок духом солидарности с женским полом), то она возмущала умы; образ жизни монархини-любовницы резко расходился с тем образом жизни, какой вела Мария-Терезия, примерная супруга и мать. При русском дворе постоянно создавались и распадались партии и группировки, в которых зачастую принимали участие иностранные посланники. Вспомним дело Ботты, скандал вокруг маркиза де Ла Шетарди, падение Леетока.

Еще больше осложняла ситуацию бездетность царицы и наличие в России двух потенциальных наследников престола. Елизавета назначила наследником своего племянника Карла-Петера-Ульриха, страстного поклонника Пруссии, и этот выбор предопределил длительный эпилог войны за Австрийское наследство, в ходе которого датчане, шведы и русские вели спор за клочки голштинской территории. Родственные узы, связывавшие наследников шведского и русского престола, обострили вопрос о праве вмешательства во внутренние дела нации; родство не только не способствовало решению территориальных споров, по, напротив, разжигало их еще сильнее и затрудняло работу шведского риксдага, в котором франкофильская партия «шляп» соперничала с действовавшей под диктовку Петербурга партией «колпаков». Твердость великого князя Петра Федоровича, недооцененного потомством, сохранение в Швеции парламентского режима, па которое Адольфу-Фридриху пришлось пойти под давлением России, спасли мир па берегах Балтийского моря.

Между тем па севере России, в Холмогорах, жил взаперти другой претендент на трон Романовых, правнук Ивана V, и от этого положение царедворцев и дипломатов становилось еще более щекотливым. Елизавету мучил страх перед малолетним сыном Анны Леопольдовны, она опасалась, что найдутся люди, которые совершат дворцовый переворот в его пользу; всякого, на кого падало подозрение в сочувствии Ивану VI, ждало жестокое возмездие. Брауншвейгское семейство состояло в родстве с Ганноверской династией, с Гогенцоллернами и Габсбургами. Таким образом, получалось, что смертельные враги — Пруссия и Австрия — в тех случаях, когда царица не соглашалась удовлетворить их притязания (впрочем, решительно противоположные), оказывались равно заинтересованы в се свержении.

«Фиктивный» Ахенский мир не решил проблем, стоявших перед противоборствующими сторонами; Австрия была разочарована медлительностью продвижения но Европе русского вспомогательного корпуса; австрийцы обвиняли голландцев и англичан в том, что они нарочно тянут время и не выплачивают русским обещанных субсидий. Между тем Георга II волновали другие заботы; он желал укрепить союз континентальных держав против Людовика XV и подтолкнуть французского короля к войне па море, в которой британскому флоту, считавшемуся непобедимым, успех был обеспечен почти наверняка. После долгих колебаний Георг все-таки присоединился к русско-австрийскому договору 1746 года об оборонительном союзе, однако не поставил своей подписи под секретными статьями, направленными против Фридриха П. Победитель сражений при Мольвице и Кессельдорфе оставался выгодным партнером в борьбе против его христианнейшего величества короля Франции. Колеблясь между Россией и Пруссией, Англия способствовала сближению Франции и Австрии, идеологическую почву для которого создавали Каупиц, Бернис и их коллеги. Одной из намеченных ими целей был раздел Пруссии, которого эта держава избегла лишь благодаря внезапной смерти Елизаветы в декабре 1761 года. Париж и Петербург, разорвавшие дипломатические отношения в 1748 году, стараниями шпионов и дипломатов вновь восстановили их в 1755 году, Фридрих же выдержал характер и не стал иметь дела с русскими, «варварской ордой», во главе которой стояла распутная, ленивая и надменная государыня, являвшая собою полную противоположность просвещенному монарху{561}. Уверенный в совершенной ненадежности «Московии», Фридрих отвернулся от России; гордый своими победами в Силезских войнах, он охладел и к своим первоначальным союзникам, Франции и Англии, а к Марии-Терезии относился с нескрываемым презрением. Посланники Фридриха продолжали слать ему донесения из всех европейских столиц, из Петербурга же в Берлин никаких известий не поступало, никто не информировал прусского короля о событиях, происходящих при русском дворе. Молчание это оказалось роковым.

1740-е годы начались смертью целого ряда коронованных особ: Фридрих-Вильгельм I, Анна Ивановна и Карл VI, уйдя в мир иной, дали дорогу новому поколению монархов, которые стремились завоевать себе место на международной политической арене и решить многочисленные территориальные вопросы. Судьба Европы находилась в руках двух женщин: Елизаветы и Марии-Терезии — и трех королей: сорокалетних Людовика XV и Фридриха II и более умудренного годами и политической опытностью Георга И. Соперничество монархов зачастую мешало работе дипломатов, настроенных более мирно, а вдобавок и обладавших гораздо большей информацией. Дипломатов этих новые государи за редчайшими исключениями унаследовали от своих предшественников; посланники, в большинстве своем часто переезжавшие от одного двора к другому, досконально изучившие светскую сцену, умели сравнивать и взвешивать требования разных государей и потому прекрасно понимали не только проблемы, стоящие перед той или иной страной, но и политическую ситуацию на всем европейском континенте. Те же из них, кто, как, например, Мардефельд, несколько десятков лет служили в одной и той же столице, настолько хорошо приспосабливались к местным условиям, что умели предсказывать реакции государей и ход событий. Елизавета сразу после восхождения па престол испытала настоящую жажду перемен; она отправила в отставку трех главных государственных деятелей предшествующего царствования. Однако дальше этого дело не пошло: из-за недостатка людей знающих и опытных Елизавета вынуждена была оставить на прежних постах большинство государственных мужей, служивших Анне Ивановне и Ивану VI, — приятелей и приспешников Бестужева, которому императрица в конце концов поручила управление всеми иностранными делами. Из рук государыни осторожной, предпочитавшей сохранять нейтралитет, уклонявшейся от какого бы то ни было военного вмешательства, международная политика России перешла в руки министра, любящего угрозы и бряцание оружия. Наследница Петра Великого, Елизавета сумела дать отпор своему канцлеру в северных делах, но зато вплоть до начала Семилетней войны предоставила ему распоряжаться делами на континенте.

Конец 1740-х годов ознаменовался еще одной переменой: самые значительные представители «старой» европейской дипломатии сошли со сцепы, а их место заняли молодые дипломаты, поставившие своей целью изменить порочную систему, в которой вопреки всякой логике католики действовали в союзе с протестантами. Такие люди, как Кауниц и Бернис, восстановили «естественный порядок», систему, сложившуюся после заключения Утрехтского мира и объединившую Нидерланды с Англией, а чуть позже, в соответствии с желаниями Людовика XIV, Бурбонов с Габсбургами. Первый удар но этой хрупкой системе, равновесие которой нарушали территориальные споры внутри Германской империи, нанесла первая дипломатическая революция XVIII века — война за Австрийское наследство, в ходе которой привычные союзнические отношения изменились и французы, извлекая пользу из военных действий Пруссии, выступили против Англии, Голландии и Австрии, которым в последний момент пришла па помощь Россия. В 1750-е годы, а особенно во время Семилетней войны, привычный (восходящий к веку Людовика XIV, однако уже мало связанный с религиозными убеждениями) порядок был восстановлен. Зародившаяся во второй половине 1740-х годов вражда России и Пруссии привела к образованию на европейском континенте новых коалиций, а затем и к Семилетней войне.