Роджер Зилазни - Остров мертвых

• Название: Остров мертвых
• Автор: Роджер Зилазни
• Издательство: СПб.: Северо-Запад, 1993.—544 с.
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-8352-0124-9

Роджер Джозеф Зилазни (р. 1937) — всемирно известный американский писатель-фантаст, один из тех, с кого начался отсчет «новой волны» в англо-американской НФ литературе.

Все произведения Р. Зилазни отличает глубокий психологизм, высокое литературное мастерство и необычность трактовки традиционных научно-фантастических сюжетов.

Предлагаемая книга знакомит читателя с ранним периодом творчества Р. Зилазни — романами «Творец снов» (1966), «Этот Бессмертный» (1966) и «Остров мертвых» (1969), — оказавшими заметное влияние на дальнейшее развитие этого жанра.

В профессиональных переводах эти произведения публикуются впервые.

---

— Понятно.

— Они безнадежно испорчены. Я перенес их на остров методом телепортации из тайника, в котором они были спрятаны. Но кассеты с пленками оказались поврежденными: виноваты стихии, разгулявшиеся на Иллирии. Погибли и тканевые культуры. Я сдержал свое слово, возвращая их вам, но пользоваться ими нельзя. Я чувствую себя неловко, но вы сами не оставили мне выбора. А я не мог пуститься в последний путь один.

Наверное, я должен был расстроиться, но не смог.

— Вы сделали то, что должны, — сказал я ему. — Не огорчайтесь. Может, оно и к лучшему, что я не смогу их воскресить. С тех пор, как они умерли, много воды утекло. Они бы чувствовали себя чужими в странном новом мире, как и я сам когда-то. Скорее всего, они никогда бы не сумели найти себя, — мне это далось с большим трудом. Пусть будет, как будет. Потерянного не вернешь.

— А теперь я хочу рассказать вам о Рут Ларис, — сказал он. — Она находится в психиатрической лечебнице Фаллона в Корбачо, на Дрисколле, зарегистрированная под именем Риты Лоуренс. У нее изменено лицо, память потеряна. Заберите ее оттуда и наймите хороших докторов.

— Почему вы отправили ее туда?

— Поместить ее в клинику оказалось легче, чем тащить на Иллирию.

— Неужели то зло, которое вы причинили, ничего для вас не значит? Совесть вас не мучает?

— Нет. Наверное, я слишком много видел жизнь во всех ее проявлениях…

— И смотрели на нее с ожесточением. Вероятно, вы сами никогда бы не натворили столько бед, — вами водил Белион.

— Я не хотел бы произносить это вслух, потому что я не собираюсь приносить никаких извинений. Но, наверно, так оно и было. Вот почему я и хотел расправиться с Шимбо. Вы столкнулись со мной, когда я был одержим Белионом, а вы олицетворяли его врага. После того, как Белион бросил меня ради Шендона, я раскаиваюсь во многих своих поступках. Я понял, что Белиона нужно обезвредить. За тем и явился Шимбо-Громовержец из Башни Черного Дерева. Нельзя было допустить, чтобы Белион и дальше творил уродливые, переполненные злобой миры. Шимбо же, создавая свои миры, разбрасывал их во тьме, как горсть драгоценных камней, сверкающих яркими красками, полными жизни и света. Он пришел вызвать Белиона на бой. Шимбо одержал победу, и, я надеюсь, вскоре в космической мгле засияют новые миры.

— Нет, — ответил я. — Мы с Шимбо не можем творить поодиночке. А я умываю руки.

— Вам горько от того, что здесь произошло, и вы, наверно, правы. Но не так-то просто отречься от дара, ниспосланного вам свыше, Дра. Пройдет какое-то время, и вы…

Я не ответил ему, погрузившись в собственные мысли.

Мы шли дорогой смерти. Какой бы приятной она ни казалась, мы понимали, что на нас воздействовал корень глиттена. Обычно люди используют его как наркотик: он одурманивает, приводя в состояние эйфории. Но телепаты хранят глиттен для других целей.

Если телепат применяет глиттен в одиночку, корень укрепляет его силу.

Если же им пользоваться вдвоем, корень навевает общий сон. Сон этот всегда бывает сладким и приятным, и у всех приверженцев странтризма он всегда одинаков, так как в религии пейан имеется учение о подсознании, которое при определенной подготовке срабатывает как рефлекс.

Такова традиция.

…Двое видят одинаковый сон, но просыпается только один из них.

Корень глиттена блестящего незаменим в похоронном обряде: он облегчает судьбу умирающего, которому не приходится уходить одному в то место, которого я избегаю уже тысячу с лишним лет.

Он также применяется для мысленного поединка. Если корень берут не для ритуальных целей и не по обоюдной договоренности, то назад возвращается только сильнейший, победитель в схватке интеллектов. По своей природе наркотик обладает такими свойствами, что в конфликте находится только подсознание двух противников, а бодрствующие участки мозга не принимают в этом участия.

Грин-Грин был связан ритуалом, и я не опасался, что он в последнюю минуту пойдет на обман, ради мщения по-пейански. Интеллектуального поединка с ним мне нечего было бояться, учитывая его состояние.

Пока я провожал Грин-Грина в последний путь, у меня закралась мысль, что я ускоряю его смерть, хотя бы на несколько часов, под видом мистического, но приятного ритуала.

Телепатическая эвтаназия.

Убийство мыслью.

Я был рад помочь разумному существу, представителю другой космической расы, встретить свою смерть так, как он этого желал. Проводы пейанина натолкнули меня на размышления о моем собственном последнем часе, — я был уверен, что легкой смерти мне нечего ждать.

Я не раз слышал от людей: как бы ты ни любил жизнь, сколько бы ты ни был уверен, что будешь жить вечно, придет минута, когда ты захочешь умереть и будешь молить смерть, чтобы она пришла за тобой. Те, кто так говорил, думали о смерти со страхом и болью. Все они хотели бы отойти в мир иной легко и светло.

Я не собираюсь покорно, без борьбы, расставаться с жизнью, чтобы погрузиться в темную, вечную ночь. Нет уж, благодарю.

Я восстану против угасания света и, сцепив зубы, буду отвоевывать каждую минуту жизни. Я уже один раз прошел через страдания на пути к смерти, — можете назвать это агонией, — когда подцепил неизлечимую инопланетную заразу, и меня, еле живого, заморозили до лучших времен. Я много думал о смерти и решил, что не сдам свои позиции без боя. Хочу жить полной жизнью, радоваться и страдать. Есть писатель, которого я уважаю: это Анре Жид с его «Плодами земли». Лежа на смертном одре и зная, что жить ему осталось всего несколько дней, он писал как одержимый. Он закончил книгу за трое суток — и испустил дух. В ней он описывает все прекрасное, что видит в превращениях земли, воздуха, огня и воды, говорит о вещах, которые окружали его и которые он любил, и, судя по его прозе, он, стоя на пороге небытия, прощается с жизнью, хотя и не хочет уходить, несмотря ни на что. Я, конечно, согласился сопровождать Грин-Грина, но никак не мог одобрить его выбор. На его месте я бы остался лежать у скалы, даже с перебитыми костями, радуясь, что я жив, и, с благодарностью глотая капли доЛдя, немного жалел бы себя, досадуя, и желал бы очень-очень многого. Быть может, неутолимая жажда жизни в первую очередь помогла мне овладеть искусством созидания миров. Я хотел сам творить жизнь, способствовать ее зарождению и дальнейшему развитию. Черт побери!

Поднявшись на гору, мы с Грин-Грином остановились на вершине. Когда мы еще только шли вверх по склону, я уже заранее знал, какой пейзаж откроется мне сверху.

…Меж двумя массивными серыми скалами просвечивала яркая полоска зеленой травы, которая, убегая вдаль, становилась все темнее. Она плавно переходила в большую, мрачную долину. Скользнув по ней взглядом, я внезапно уперся в черноту, зияющую дыру, в которой ничего не было.

Абсолютно ничего.

— Я провожу вас еще немного, — предложил я.

— Спасибо, Дра.

Мы спустились вниз по склону и пошли дальше, к зловещему провалу.

— Интересно, что будут говорить обо мне на Мегапее, когда узнают, что меня больше нет?

— Не имею понятия.

— Скажите всем, кто будет расспрашивать обо мне, что я был глупцом. Еще скажите, что перед самой кончиной, на пути к этому месту, я раскаялся в том, что поддался безумию.

— Я скажу.

— И еще…

— Я понял, — подхватил я. — Я попрошу, чтобы ваш прах был перенесен и погребен в горах, там, где ваша родина.

Он поклонился мне.

— Это все. Вы посмотрите, как я буду уходить?

— Да.

— Говорят, что в конце пути я увижу свет.

— Да, так говорят.

— Я пойду ему навстречу.

— Счастливого пути, Дра Грин-Грин-тарл.

— Вы выиграли сражение и покидаете планету победителем. Вы будете снова создавать новые миры? Вы сделаете то, что никогда не удавалось мне?

— Посмотрим, — ответил я, вперяя взор в кромешную мглу, без звезд, без комет, без метеоров, без всего.

Внезапно в пустом пространстве появилась светящаяся точка.

В зияющей черной пропасти возникла Новая Индиана. Она мерцала вдалеке, на расстоянии нескольких миллионов миль, но контуры ее рельефа были четко вырезаны, как на камее. Планета медленно передвинулась вправо и скрылась за скалой. Следом за ней на небо вышел Кокитус и, очертив полукруг, пропал из виду. За ним показались все остальные мои детища: Святой Мартин, Бунинград, Дисмал, М-2, Хонкитонк, Милосердие, Вершина, Танджия, Иллирия, Фантазия Родена, Свободный Дом, Кастор, Поллукс, Централия, Денди и другие.

По непонятной причине слезы навернулись у меня на глаза. Я увидел парад планет: все они, созданные мной и выведенные на свою орбиту, сверкая, прошли над моей головой в вышине. Я забыл о славе.

Меня переполняло чувство гордости и счастья: только благодаря мне там, где не было ничего, возникла жизнь. В черном безвоздушном пространстве закружились мои планеты. Вот мой ответ на вопрос о жизни и смерти. Когда я уйду в Долину Теней, они останутся после меня. Чего бы там ни требовал Токийский залив, я сделал по-своему, — и плевал я на него. Я многого достиг и еще многое могу.