Роджер Зилазни - Остров мертвых

• Название: Остров мертвых
• Автор: Роджер Зилазни
• Издательство: СПб.: Северо-Запад, 1993.—544 с.
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-8352-0124-9

Роджер Джозеф Зилазни (р. 1937) — всемирно известный американский писатель-фантаст, один из тех, с кого начался отсчет «новой волны» в англо-американской НФ литературе.

Все произведения Р. Зилазни отличает глубокий психологизм, высокое литературное мастерство и необычность трактовки традиционных научно-фантастических сюжетов.

Предлагаемая книга знакомит читателя с ранним периодом творчества Р. Зилазни — романами «Творец снов» (1966), «Этот Бессмертный» (1966) и «Остров мертвых» (1969), — оказавшими заметное влияние на дальнейшее развитие этого жанра.

В профессиональных переводах эти произведения публикуются впервые.

---

Мужчина покачал головой.

— Нет, Бисмарка прислали мне из Массачусетса, но сам я в Центре никогда не был. И ни с кем из других хозяев не встречался.

— Понятно. Что ж, спасибо. Всего хорошего.

— Всего хорошего.

— Все-го хо-рро-ше-го…

Засунув руки в карманы, Рендер медленно двинулся вперед по узкой улочке. Он извинился и ушел, не сказав, куда. И теперь он шел вперед без всякой цели. Вторая попытка Бартельметца увещевать его едва не заставила Рендера наговорить резкостей, о чем он сам бы потом пожалел. Прогулка была выходом — слишком тяжелый получался разговор.

Повинуясь неожиданному импульсу, он зашел в лавочку и купил часы с кукушкой, которые привлекли его внимание. Он был уверен, что Бартельметц правильно поймет его подарок. Улыбнувшись, он пошел дальше. Интересно, а что это за письмо, которое клерк так торжественно вручил Джилл за обедом? Три штемпеля на конверте, и обратный адрес — адрес ее адвоката.

Джилл не стала вскрывать письмо, однако улыбнулась и, наградив старика щедрыми чаевыми, спрятала конверт в сумочку. Ему пришлось вскользь намекнуть на то, что его интересует содержание загадочного послания. Ну что ж, раз уж он такой любопытный, она пожалеет его и скажет.

Порыв студеного ветра налетел с севера, и как будто сам небосвод зашатался на своих ледяных устоях. Рендер поборол дрожь, еще больше втянул голову в плечи. Зажав под мышкой часы, он поспешил обратно.

В ту ночь змея, что держит свой хвост в своей пасти, изрыгнула огонь, Фенрир Волк[13] напал на Луну, кукушка прокуковала в маленьких часах, и утро явилось, как последний бык Манолите[14], потрясая роговые ворота своим ревом и обещая пролить реку львов на песок.

Рендер поклялся себе, что покончит наконец с сентиментальными бреднями.

Позже, гораздо позже, когда похожий на хищную птицу лайнер мчал их в поднебесье, то и дело проваливаясь в воздушные ямы, Рендер взглянул вниз, на лежащую в темноте Землю, представив звездные огни ее городов, потом вверх — на их небесные отражения, потом — на ряд экранов, на прищуренные лица людей, представил, как автоматы, раздающие кофе, чай и коктейли, пытаются заглянуть в души своих гипотетических клиентов, посылают флюиды, стараясь заставить каждого нажать нужную кнопку, потом посмотрел на Джилл, так привязавшуюся к каменным интерьерам старинных построек, — он знал, что она чувствует его взгляд, и сам, почувствовав команду своего кресла, откинулся, превратив его в постель, и — уснул.

V

В ее приемной всегда было много цветов, она любила экзотические ароматы и даже иногда жгла ладан.

Ей нравилось до изнеможения нежиться в горячих бассейнах, гулять во время снегопада, без конца и, быть может, слишком громко слушать музыку, каждый вечер смаковать ликеры (ее излюбленным был анисовый, в который иногда она добавляла несколько капель полынной настойки).

У нее были длинные, тонкие пальцы. Колец она не носила.

«…Обследован пациент. Жалобы: нервозность, бессонница, боли в области желудка, периодически депрессивные состояния. Имеется запись предыдущих обследований. Поступил в госпиталь в 1995, с диагнозом — маниакально-депрессивный психоз; поступил вторично 2-го марта 1996. Также госпитализировался в другую клинику 9 февраля 1997. Артериальное кровяное давление 170/100. Общее физическое состояние удовлетворительное — запись от 12 ноября 1996. Также отмечены жалобы на хронические боли а спине и умеренные симптомы алкогольной абстиненции. В дальнейшем никаких патологий в физическом развитии не обнаружено; мышечные рефлексы выраженные, в пределах нормы. Последствия алкогольной абстиненции. Психопатических симптомов и галлюцинаций за период обследования не отмечалось. Временная, пространственная и самоориентация — удовлетворительные. Психологическое тестирование показало некоторую склонность к мании величия, экспансивности, а также определенную агрессивность. Потенциально может являться источником конфликтных ситуаций. Учитывая опыт работы поваром, определен работать на кухне, после чего наблюдалось значительное улучшение общего состояния. Реакции более свободные, уровень общительности повысился. Диагноз: маниакально-депрессивные реакции (прогрессирующих последствий внешних стрессов не отмечалось). Степень психопатологических отклонений умеренная. Может считаться юридически полноценным лицом. Курс терапевтического лечения в госпитале — продолжить».

Она остановила магнитофон и рассмеялась. Смех прозвучал жутковато. Смех — явление общественное, а она была одна. Покусывая кончик носового платка, она отмотала запись к началу, и вновь в тишине зазвучала мягкая скороговорка. Скоро внимание ее переключилось, и она уже не слышала магнитофонного голоса.

Когда запись подошла к концу, она выключила магнитофон. Она чувствовала себя одинокой. Очень одинокой. Такой одинокой, что, когда она повернулась к окну и небольшое пятно света упало на ее лицо, ей вдруг показалось, что в этом небольшом пятне света — вся жизнь, что в мире нет ничего важнее его. Ей захотелось, чтобы оно разлилось, превратилось в океан света. Или наоборот, самой стать такой маленькой, чтобы утонуть в нем.

Вчера исполнилось три недели с того дня, как…

«Я слишком долго ждала, — решила она. — Нет! Не может быть! Но что, если он исчезнет, как исчез Риском? Нет! Он не может. Не может. Он неуязвим. Что бы ни случилось. Он могуч и закован в латы. И все же, все же теперь придется ждать следующего месяца, чтобы начать снова. Три недели… Обратная реакция зрения — вот что это было. Неужели память не способна удержать то, что я видела? Неужели воспоминания поблекнут? (Как выглядит дерево? А облако? Нет, я не могу вспомнить! Какой он — красный цвет? А зеленый? Господи, да это просто истерика! Я вижу, и я не могу не видеть! Таблетку, скорее принять таблетку!)»

Плечи ее начали вздрагивать. И все же она не стала принимать таблетку, а лишь еще крепче впилась в уголок платка, пока зубы не прорвали ткань.

— Бойся, — повторила она про себя свою формулу блаженства, — бойся тех, кто алчет справедливости, ибо нам воздастся.

— И бойся кротких, ибо мы попытаемся унаследовать Землю.

— Бойся…

Раздался отрывистый телефонный звонок. Отложив платок, она придала лицу обычное сдержанное выражение и включила экран.

— Слушаю?..

— Эйлин, я вернулся. Как вы?

— Неплохо, даже можно сказать, хорошо. Ну, как провели отпуск?

— Пожаловаться не на что. Я уже давно хотел хорошенько отдохнуть, и, думаю, я этого заслуживаю. Послушайте, я тут кое-что привез показать вам — скажем, Винчестерский собор. Может быть, встретимся на этой неделе? У меня все вечера свободны.

«Сегодня? Нет, мне слишком этого хочется. Не надо, чтобы он это заметил».

— Как насчет завтра? — спросила она. — Или послезавтра?

— Прекрасно, давайте завтра, — сказал Рендер. — Буду ждать вас в «Скальпеле и куропатке» около семи.

— Ладно, хорошо. Может быть, заказать столик?

— Почему бы и нет? Я закажу.

— Отлично. До встречи.

— До свидания.

Гудки.

И в этот момент красочный водоворот снова закружился у нее перед глазами; она увидела деревья: дубы и сосны, тополя и платаны — они были высокие, кроны их отсвечивали зеленым и коричневым, а стволы отливали сталью; она увидела пышные, кудрявые облака, которые словно окунули в разведенную акварель, и теперь они медленно растушевывали небо; увидела пылающее солнце и маленькую иву у темно-синего, почти фиолетового озера. Сложив порванный платок, она убрала его.

Потом нажала кнопку внизу стола, и по комнате поплыли звуки музыки. Это был Скрябин. Потом она нашла начало записи, которую до того диктовала, и включила ее, слушая одновременно обе пленки.

Пьер недоверчиво обнюхал еду. Служитель отошел от подноса и, выйдя в холл, закрыл за собой дверь. Огромная миска с салатом стояла на полу. Пьер осторожно приблизился, схватил горсть овощей и стал жадно запихивать их в рот.

Вид у него был напуганный.

О, если бы только умолк этот звон стали, ударяющей о сталь, там, во тьме ночной… О, если бы только.

Зигмунд встал, зевнул, потянулся. Задние лапы на мгновение вытянулись, он настороженно прислушался, потом встряхнулся. Она скоро должна была прийти. Повиливая хвостом, он взглянул на часы с рельефным циферблатом, висевшие на высоте человеческого роста, еще раз проверил свою внутреннюю готовность, потом пересек комнату и подошел к телевизору. Встал на задние лапы и, опираясь одной из передних лап о панель, другой нажал сетевую кнопку.

По телевизору как раз передавали сводку погоды. На дорогах ожидалась гололедица.

«Я ехал мимо сельских кладбищ, — записал Рендер, — этих дремучих каменных лесов, которые разрастаются день ото дня.