Софья Аверичева - Дневник разведчицы

• Название: Дневник разведчицы
• Автор: Софья Аверичева
• Издательство: Верхне-Волжское кн. изд.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1966

«Дневник разведчицы» — книга о Великой Отечественной войне. Ценность ее — в документальности, достоверности событий и фактов. На страницах «Дневника» актриса Ярославского театра им. Ф. Волкова Софья Аверичева, бывшая разведчица Ярославской коммунистической дивизии, вспоминает фронтовые дороги и своих боевых товарищей, рассказывает о их стойкости и мужестве, раскрывает высокие моральные качества советского солдата.

---

22-е сентября.

В Вервище прожили десять дней, но совершенно не было времени, чтобы черкнуть хоть несколько слов. Сначала строили землянки, а затем ежедневно занимались боевой подготовкой. Роем траншеи, строим круговую оборону. Приходим домой до такой степени усталые, что сразу же засыпаем. С питанием опять неважно. Несколько дней получали болтушку из черной муки. Сегодня прибыло в полк пополнение, дали и нам несколько человек в роту. Не успели их приобщить к нашей жизни, как пришел приказ «На марш!»

Мимо нашего полка прошли дивизионные саперы, пэтээровцы, затем 1350-й полк. Потянулись бесконечные обозы штадива, артиллерии.

Ровно в два часа вышла наша рота автоматчиков. Дует холодный ветер, льет осенний дождь. Мы шагаем впереди полка. Несмотря на погоду, настроение у ребят бодрое.

Тошев идет сзади меня. Он все время что-то бормочет себе под нос, потом вдруг, неизвестно почему, начинает громко смеяться. Ребята спрашивают: «Что с тобой, Тошев?» Он, посмеиваясь: «Ничего». — «А чему ты смеешься?» — «Интэрэсна». — «Что интересно?» — «Все интэрэсна. — Он показывает рукой на изогнувшуюся длинную колонну дивизии: — Вот идут русска, узбека, украинца, чуваша, татарина — все вместе. И девушки тоже— Сонышка наша вместе. Идем одна большая колонна. Спим, едим — как одна семья, — все вместе, фашистов бьем вместе. Очень интэрэсна!»

Философия Тошева забавляет, но приходится всем по душе.

Вот уже прошли Грядозубово, Бердяево, Рудни, Канаши, Постоялики. Отдыхаем в Кирякине. Сейчас пойдем дальше. Говорят, на Велиж. Нас переводят в Четвертую ударную армию.

27-е сентября.

Множество событий произошло за эти пять дней. Вчера наши войска вошли в Смоленск, взят Рославль.

Вот как здорово!

Наша дивизия за прорыв Смоленских ворот и взятие станции Ломоносово получила почетное звание «Ломоносовской». Отныне мы есть 234-я Ломоносовская стрелковая дивизия. Мне, признаться, немножко обидно. Ведь нашу дивизию все называли Ярославской коммунистической. Ничего, я думаю, она будет и Ломоносовской, и Ярославской, и Коммунистической.

Лежу больная. Сейчас полегче, а была температура 39 с хвостиком. Голова еще кружится. Деревня, где я заболела, называется чудно: Конец.

Когда подходили к деревне, ребята шутили:

— Вот и конец нашим дорожным мукам!

И правда, все рады отдыху. Марш был очень трудным. Дорога отвратительная. Всюду болота. Мины. Шаг за шагом, по двое проходим минированные поля. В темноте слышится бесконечное: «Осторожно! Иди по дороге! На обочину не сворачивай!» Это саперы. Прошли благополучно полки с артиллерией, и все-таки сзади подорвался обоз дивизионных разведчиков. Говорят, была установлена трехъярусная мина. Люди падают от усталости. Но надо вперед, вперед, скорее вперед. За сутки прошли более сорока километров. Один боец умер на марше. Умер… Как-то необычно и странно — умереть не в бою, а от того, что не было сил у человека идти дальше.

Здесь, в этой деревне, в этой хате ровно шесть дней назад жили гитлеровцы, топтали землю, вот этот пол деревянный. Сидели на этих скамейках за этим столом, варили картофель в этих же чугунах. Мне кажется, что до сих пор в хате пахнет чем-то чужим. Фашисты здесь хозяйничали больше года. Наши люди скрывались в лесах. Сейчас они стекаются со всех сторон в деревню, к своим домам.

Радостно встречает нас население. Женщины плачут, обнимают бойцов, с удовольствием размещают нас в своих хатах. Угощают картошкой, молоком. Перебивая друг друга, рассказывают о гитлеровском разбое и произволе. Молодых угнали в Германию, многие скрывались в лесах. А кое-кто неплохо себя чувствовал и с немцами. В соседнем селе несколько девиц вышли замуж за немцев. Гитлеровцы венчались с ними даже в церкви и, отступая, некоторые прихватили «жен» с собой.

Моя хозяйка рассказывает: «А вчерась приходили из Крутой селяне. Там немцы-то поубивали своих жен да побросали в колодец».

Хозяйка топит баню для роты, а я сижу на старом плетне. На воздухе чувствую себя лучше. По соседству— картофельное поле. Это поле было вспахано по приказу немецкого офицера для переводчицы. Она с ним и уехала беременная. Это мне рассказывает моя хозяйка. Из добротного соседнего дома на высокое крыльцо выскакивает тучный старик с бородой, в серой длинной рубахе без пояса. Он, багровея, кричит на старуху: «Паскуда! Вздумала у меня дрова таскать для своих ублюдков!» Старуха бросает ему под ноги охапку поленьев, что-то тихо шепчет, показывая в мою сторону. Старик заегозил: «Соседушка ты моя, так сразу бы и сказала, мол, для бойцов Красной Армии!..»

Он собирает дрова, поглядывая в мою сторону, потом с охапкой березовых дров бежит к бане.

— Топи, старуха, баню! Пусть моются спасители наши! Для бойцов Красной Армии ничего не жалко, рубашку последнюю сыму!..

От хозяйки я узнала, что этот старик для немцев тоже снимал свою рубаху.

28-е сентября.

Снятся какие-то кошмары. Будто у меня три раны и перевязывает меня Анна Тюканова цветными бинтами. Наверное, это из-за температуры, которая все-таки держится. Третьи сутки полк стоит в деревне Конец, а я третьи сутки отлеживаюсь на русской печи. А тут команда собираться. Идем дальше. Куда? На Запад! Путь у нас один.

Хозяйка покрикивает на своих ребятишек: «Скорей, скорей чистите картошку, надо накормить в дорожку гостей!» Сползаю с печи и чуть не падаю. «Ох, девка, куда ж ты пойдешь? На тебе лица нету!» Да, я еще не совсем здорова. Идет кровь носом. А идти надо. В восемь утра мы покинем Конец.

29-е сентября.

Двигались по маршруту: Конец, Крутое, Старое село, Заречье, Тивонцы, Проявино, Велиж.

Наконец-то кончился дождь. Моментально запылали костры. Сушим свою одежду, варим кашу. Слышится песня. Мы с Сашей Шестаковым хлопочем над «боевым листком».

30-е сентября.

Сегодня в двенадцать часов дня остановились в деревне Шлыково. Весь день отдыхаем. Провели партийное собрание роты по итогам марша, который продолжался почти двадцать дней.

1-е октября.

Я — часовой, неприкосновенное лицо. Самое трудное в армии, к чему я до сих пор не могу привыкнуть, это — посты. Вот и сейчас я забылась и стала напевать. Вышел из землянки ПНШ-1 Борисов: «На посту ни петь, ни разговаривать нельзя!»

Спустя десять минут я села на бревнышко и пишу, пока никто не видит.

А настроение у меня хорошее. Совсем недалеко до фронта. Скоро кончатся наши посты возле землянок.

Уже слышен артиллерийский гул. 83-й корпус 4-й Ударной Армии, в состав которой мы входим, прикрывает правый фланг фронта. Не сегодня, так завтра наша дивизия пойдет в наступление. Прямо с марша — в бой!

3-е октября.

Вчера был смотр боевых сил личного состава нашего полка. Бывалые солдаты, провоевавшие уже два с половиной года, чеканят шаг. С гордостью несут автоматы, пулеметы, уже привычные солдатскому плечу.

Это красивое зрелище: шагает боевой полк. Каждое подразделение проходит со своей песней. В одном месте слышно: «Артиллеристы, точней прицел!» В другом:

Солдатушки, бравы ребятушки,
Где же ваши жены?
Наши жены — пушки заряжены,
Вот где наши жены!

А моя родная рота с гиком, со свистом поет: «Как родная меня мать провожала!..»

Вместе со всеми с гордостью и волненьем пою и я, и мне кажется, что меня тоже провожала мать в Советскую Армию.

Сегодня, в 18–00, на окраине села, в большом сарае было партийное собрание полка. Мы слушали доклад заместителя по политической части майора Орлова «Об итогах августовских боев и об итогах марша». Доклад звучит как героическая поэма.

— «Мы овладели крупными опорными пунктами Отря и Ломоносово, взяты пленные, уничтожено до трех тысяч гитлеровцев. Среди убитых обнаружен труп командира 332-го пехотного полка 197-й стрелковой дивизии полковника Рюдерера — палача, по чьему приказу казнена комсомолка Таня — Зоя Космодемьянская.

— Враг оказывал нам яростное сопротивление: авиация бомбила наши боевые порядки, противник бросил против нас танки и самоходную артиллерию. Но мужественно бились бойцы и командиры стрелковых батальонов. Рота автоматчиков со штурмовиками вырвалась вперед на пятнадцать километров, артиллеристы шли в боевых порядках пехоты. Они захватили пушки противника и повернули их на немцев. В это время подъехал на мотоцикле гитлеровский офицер и заорал: «Этого не может быть!»

— В атаке за опорный пункт Отря героически погиб комбат майор Сизов. Парторг старший лейтенант Ермолаев, заменив комбата, повел батальон дальше, но тоже погиб, сраженный пулеметной очередью. Погибли героями в бою комбат Черемухин со своим ординарцем и офицер разведки полка майор Анистратов…

— Товарищи! Земля обагрилась кровью лучших сынов нашей Родины, чтобы мы, живые, шли дальше, вперед и вперед!..»